Никем не победимая! (СИ)

С первыми залпами по фашистам открыли огонь снайперы и пулемёты. Немцы, метавшиеся под ударами реактивных снарядов как зайцы, падали на землю не понимая – откуда к ним приходит смерть ?! И не мудрено: сквозь разрывы 122мм снарядов повышенной мощности сложно расслышать лязг затворов и негромкое стрекотание пулемётов с глушителем, как и снайперских винтовок, тоже снабжённых глушителями. Батальоны на флангах тоже добавили немцам "огонька" ! Диверс группы рванулись к заранее намеченным целям: штабному автобусу командира дивизии; арт дивизиону 150мм орудий-гаубиц; к автопарку и складам ГСМ; продовольствия и боеприпасов. По ним ракеты не били – их главной целью была живая сила противника…

Я метался над полем боя, словно метеор, врываясь в головы командиров – подсказывая реальную угрозу, которую мне с воздуха было прекрасно видно ! А моё тело продолжало бежать по лесу к месту схватки: реальный я никак на поле битвы не успевал – больно уж слаженно, сноровисто и безошибочно действовали мои бойцы ! Из леса, по лесной дороге вырвался Бюссинг; рыскнул влево и вперёд и остановившись повёл огонь из пушки короткими очередями. Пулемётчик тоже не отставал… Второй Бюссинг, выскочивший из леса принял вправо и тоже открыл огонь короткими, но точными очередями ! О за их кормами уже проскакивали и разворачивались в изломанную шеренгу всё новые броневики… Сквозь разрывы снарядов прорвалось басовитое рычание моторов: из леса выкатывались самоходные зенитные установки на Ганомагах с зенитками, переведёнными в положение стрельбы по наземным целям. В общую канонаду убийственного огня вплелись пяти снарядные очереди самоходок ! А после окончания разрывов реактивных снарядов из леса, с трёх сторон, на ошеломлённых, потрясённых, обезумевших фашистов рванулись бойцы спецназа. Добить остатки разгромленной дивизии !

Когда я подбежал – всё уже было кончено… Подскочил, выйдя из невидимости, к радисту; переключился на общий канал:

- Говорит командир ! Кому нужна срочная медицинская помощь ? Тут же посыпались выкрики с названием батальона, роты, взвода, отделения… Я рванул к ближайшему тяжело раненому…

Тяжелораненые и средней тяжести – их было многовато – по моим меркам, лежали рядком недалеко от мёртвых: грузить сподручнее. Пробегал взглядом и тех и других; подбегал к тяжёлому; плюхался на колени, а дальше – по обстоятельствам: кому пульс щупал; кому ладонь на лоб ложил, а кому и на рану… Пускал в тело немного Чёрной силы, чтобы улучшить общее состояние до приезда медиков… Внезапно взгляд зацепился за мёртвое тело бойца – лицо накрыто пилоткой, лежавшее неподалеку от раненых. Обернулся к санитару:

- Что с ним ? Боец –санитар ответил негромко:

- Убит – товарищ командир… Две пули в грудь… Присел, положил ладони на раны. Его ещё можно спасти ! ЧЁРНАЯ СИЛА ! От мощного притока силы тело бойца вздрогнуло, глаза раскрылись. Жив ты боец, ЖИВ ! незаметно смахнул ладонями две пули, вылезшие из раны… Санитар рухнул на колени рядом с раненым, выкрикнул растерянно:

- Как же так ?! Я же не мог ошибиться ! Он же был мёртв !!!

- Не ори дурак ! Сильный подзатыльник стоящего рядом командира взвода швырнул санитара на землю ! - Жив он – видишь !

- Отставить сержант… - устало пробормотал я и приобняв санитара за плечи посадил на мокрую землю. Наклонился к уху:

- Не вини себя боец. На этой войне и не такие чудеса встречаются !

Шёл – от раненого с раненому; помогал; поддерживал силы; "воскрешал из мёртвых"… Мёртвому, у которого остановилось сердце от болевого шока, запустил его – с силой саданув кулаком в грудную клетку в районе сердца: синяк будет знатный, но главное – будет жить. Наконец раненые закончились… Без сил опустился прямо на холодную, мокрую землю. Привалился спиной к колесу грузовика: посижу чуток; отдохну немножко и встану… - подумал уплывающим от усталости сознанием. Кто то поднял меня за плечи и опустил:

- Посидите на кителе товарищ командир… - раздался издалека, словно сквозь вату, голос Рощина – может вас в кабину посадить… Я, вроде бы ответил ему, что ничего: немного посижу и встану… И уплыл, потеряв сознание… Очнулся от холодной ладошки, касающейся лба. Открыл, с трудом глаза; помотал головой – зрение пришло в норму: мутный силуэт собрался в озабоченное лицо Греты:

- Что с вами товарищ командир ? Рядом кто то рухнул на колени.

- Что с вами товарищ командир ?! - ударил по ушам заполошный возглас Романовой. Помотал головой, как усталая лошадь:

- Да в порядке всё со мной – выдохнул хрипло – устал сильно… А вы давайте к раненым – нечего здесь посиделки устраивать ! Кто транспортабелен – грузите и на станцию. И санитаров посадите: если что – они остановят машину по дороге и вас дождутся…Мои прекрасные медички вскочили на ноги, подарив мне на прощанье очень многозначительные взгляды и поспешили с санитарами к раненым. Ну и ладно; ну и пусть – переживу, как-нибудь… Как там в песне пелось:

Жила бы страна родная ! И нету других забот ! Так и тут: потом будем обидами считаться, сейчас главное – раненые…

- Товарищ командир… - присел рядом Рощин – тут наши подогнали для вас генеральский автобус. Давайте вы туда пройдёте и приляжете. А что – дельное предложение, только вот как я встану: сил во мне нет совсем, руки и ноги как резиновые, а мышцы - как кисель… Зацепил из хранилища чуток силы – только для того, чтобы подняться; кряхтя, как столетний дед выпрямился и побрёл, поддерживаемый Лейтенантом к автобусу. Рощин распахнул дверь; я, как самонаводящаяся торпеда, на автомате дошёл до дивана. Плюхнулся; достал из нагрудного кармана сложенную вдвое плитку шоколада; развернул обёртку и стал запихивать шоколад в рот… Откусывал большие куски, глотал, почти не пережёвывая… Вдруг меня повело в сторону; тело рухнуло на диван и на пол, с лёгким шелестом, упала из руки обёртка шоколада…

Я сижу в лодке… Серые сумерки незаметно опускаются на землю; река неторопливо несёт свои прозрачные воды; покачивается на волнах лодка в которой я сижу… Где то там – по краям, стоит только повернуть голову или скосить взгляд, проплывают мимо берега. Но я не могу повернуть голову, или скосить взгляд: всё моё внимание забирает себе – без остатка, прекрасная незнакомка, сидящая напротив… Русые волосы падают локонами на плечи; светлое платье с игривыми цветочками обтягивает стройную фигурку, подчёркивая те места, которыми всегда любят наслаждаться мужчины – или поглядывать украдкой, а то и подглядывать… Широкополая кокетливая шляпа скрывает лицо, но ещё больше его скрывает кокетливая черная вуаль. Я гляжу, не отрываясь: стараюсь отгадать – кто ты, прекрасная незнакомка ? А она загадочно молчит и чуть улыбается, дразня… Ну кто же ты ? Нетерпеливо пытаюсь подняться с сиденья и дотянуться до неё, но чьи то сильные руки давят мне на плечи, заставляя опуститься на скамью ! А незнакомка продолжает улыбаться. Что за чертовщина ?!

Резко открыл глаза, приходя в себя… Над головой незнакомый потолок, который покачивается в такт движению. Движению ?!

- Проснулись товарищ командир ? – раздался рядом заботливый голос Рощина. Повернул голову – точно он. Осмотрелся: так это я в генеральском автобусе и куда то еду, покачиваясь на лесной дороге…

- И куда мы едем ? – хрипло выдохнул я.

- На станцию… - лаконично ответил Рощин и решил пояснить – вы заснули и мы решили вас не будить…

- А что с трофеями ? - с трудом протолкнул с хрипом слова в горле.

- Да нормально всё товарищ командир – не первый раз замужем ! Парни знают своё дело ! Лейтенант поднялся, налил в стакан воды из бачка и протянул мне со словами:

- Вы лучше попейте, а то вы даже говорить нормально не можете… Выпил полстакана – полегчало. "Пробежался" по себе: слабость ещё есть, но жить уже можно. Опять я залез в "красный коридор"… Сначала бег 15 километров, да с большой скоростью вместе с "метаниями" над полем боя; ну и лечение раненых… Но не умер же – и ладно…

- А сколько я проспал ? – поинтересовался: неужели так быстро всё обобрали ? Рощин ухмыльнулся: