Петропольский цикл. Дилогия (СИ)

— Как к вам попала статуэтка? — спросил я, оторвавшись от трубки.

— Моя семья всегда владела ею, — пожал плечами Иван Дмитриевич.

Похоже, я попал в тупик: либо Скорохватов свято верил в то, что говорил, либо не хотел рассказывать. Может, именно его предок рассчитался с одним из Епифановых и изъял драгоценную статуэтку? Тогда Скорохватову есть, чего стыдиться.

— У вас фотография «Вишневого самурая» есть? — спросил я.

— Да… — Скорохватов поднялся и направился к письменному столу. — Снимок был сделан для страхового агента. Одну фотокарточку я сохранил.

Он протянул мне фото. Я взял в руки снимок и вгляделся в цветное изображение: статуэтка напоминала самурая, что стоял перед рестораном. Я решился на вопрос:

— А вы знаете, что в Санкт-Петрополисе есть ресторан, который носит название «Вишневый самурай»? Он, кажется, принадлежит семейству Епифановых…

Скорохватов поморщился, точно от резкой зубной боли. Он знал, откуда в их семье появился «Вишневый самурай» — в этом не было сомнений!

— Нет… Как-то не доводилось заезжать… И где, вы говорите, он находится? — полюбопытствовал Иван Дмитриевич.

Я назвал адрес. Скорохватов наморщил лоб, запоминая.

— Есть шанс, что я получу статуэтку обратно? — спросил он.

— Возможно, она и всплывет где-то… — рассеянно ответил я, пряча фотографию в бумажник.

— Я заплачу. Щедро! Она дорога мне.

Скорохватов склонился над столом и что-то начал быстро писать. Вскоре протянул мне чек. Я взглянул в графу «сумма»: цифра мне понравилась.

— Прощайте, господин Скорохватов, — сказал я, поднимаясь. — Если будет информация по статуэтке или же я узнаю, где она находится, обязательно вам сообщу.

— И об убийце Иоланды тоже, — попросил он.

Я покидал особняк Скорохватова в тяжелых раздумьях. Появление «Вишневого самурая», утерянного в начале двадцатого века, разом спутало карты. До этого момента все было просто: обычная история супружеской измены и шантажа… Воскрешение из небытия «Вишневого самурая» привносило новые оттенки, которые я пока не мог разобрать. Срочно требовалось выпить кружку пива и поразмыслить над случившимся.

Итак, объезжать оставшихся в списке людей бессмысленно: ничего нового и полезного я не узнаю. Самая главная информация уже у меня на руках. Я почувствовал, что «Вишневый самурай» и есть ключевая фигура в партии, разыгранной Иоландой Городишек…

Через сорок минут я припарковался возле нашего причала на канале Беринга. От него только что отошел катер с шашечками такси, выгрузивший Кубинца. Завидев меня, Гонза остановился и стал ждать.

Я запустил причальный механизм, подождал, пока раскроются внутренние шлюзы и вода чуть притопит катер, делая его неподвижным и недоступным для угонщиков, и распрощался с капитанской рубкой. На сегодня путешествий и волнений достаточно.

— И во сколько нам обошелся наем этого спрута? — поинтересовался Кубинец.

— Зачем тебе? Епифановы оплатят! — пообещал я.

Открыв дверь нашего дома, я остолбенел. В холле творилось нечто невообразимое! Все вещи валялись на полу, кем-то изрядно истоптанные.

— Чего замер? — удивился Кубинец, которому из-за моей спины ничего не было видно.

— Тесс! — зашипел я.

— Чего ты на меня цыкаешь? — возмутился Гонза и тут же узрел картину погрома.

Она впечатляла. По нашему дому будто прошелся маленький ураган: выпотрошенные шкафы в коридоре, часть вещей изодрана в клочья…

— Какого хрена тут творится? — шепотом поинтересовался Гонза. — И где, спрашивается, Ян пропадает?

— Табачник куда-нибудь собирался? — спросил я, запирая за нами входную дверь и вытаскивая из плечевой кобуры револьвер.

— Нет, — поспешно ответил Гонза, затем подумал и поправился: — Вроде сегодня он собирался посетить рынок и что-то прикупить. Я теперь не сильно вдаюсь в дела кухни.

Мы заглянули в гостевой кабинет. Тут тоже явно что-то искали: все перевернуто, распотрошенные книги валялись на полу, кресла искромсаны, словно подверглись нападению маньяка.

— Поправь меня, если я не прав: Хлое придется теперь продать свой ресторан, чтобы расплатиться с нами! — оценил уровень разрушений Кубинец.

— Кому это надо было? — задался я вопросом.

— Только поняв, что они искали, мы поймем, кому это нужно.

Сверху послышался какой-то шум — кто-то хозяйничал на втором этаже.

Я вздрогнул. Мне не пришло в голову, что погромщик может еще находиться здесь. Бросился вверх по лестнице, выставив перед собой револьвер. Кубинец остался внизу.

Коридор второго этажа был пуст. Ни звука не раздавалось в нем. Если бы не интуитивная уверенность в том, что рядом кто-то прячется, можно было бы с чистой совестью поворачивать назад.

Я осторожно продвигался по коридору, прислушиваясь к любым шорохам. В него выходили девять дверей: дверь кабинета второго этажа, моей спальни, спальни Кубинца, спальни Яна Табачника, бывших гостевых покоев, библиотеки, гостиной второго этажа, давно нами позабытой и покинутой, спальни Химеры (девушка вроде никуда не собиралась отлучаться!) и необитаемой комнаты, в которую мы сносили ненужный хлам перед отправкой на помойку. Где-то тут скрывался нежданный гость…

Я осторожно приоткрыл дверь и заглянул в кабинет второго этажа, предполагая, что эта комната заинтересует визитера в первую очередь. Мое предположение полностью подтвердилось: я получил сильный удар по рукам и выронил револьвер, который отлетел к соседней стене. Из проема вынырнул человек в черном трико и с маской на голове, имевшей прорези для глаз и рта. Нападавший обладал на редкость гнилыми зубами! В них я и впечатал кулак.

Гость покачнулся, отступил на шаг и упал, зацепившись ногой за ковер.

Я бросился к нему, но черный подогнул ноги, принял меня на ступни и выкинул в коридор.

«Силен, бродяга!» — оценил я.

Я должен был поймать черного во что бы то ни стало.

— Кубинец, ко мне! — заорал я истошным голосом, словно лежал на операционном столе, а хирурги резали меня без наркоза тупыми скальпелями.

Черный вскочил на ноги. Я тоже поднялся и ринулся на него. Обхватив его шею, попытался сдернуть маску, но черный оказался куда сильнее и шустрее меня. Он вывернулся из моих рук и замахал руками, как мельница. Я пригибался, стараясь увернуться от наиболее опасных ударов, однако несколько все равно пропустил, что ощутимо сказалось на моем самочувствии. Боль пронзила мозг. Тело стонало от побоев. Я перекатился в сторону, подскочил и четким ударом в голову сбил черного с ног. Он кувыркнулся через рабочий стол, сбросив монитор на пол. По счастью, монитор остался цел. Я с разбегу попытался ударить ногой, но черный перехватил ее, резко дернул на себя, и я рухнул затылком в пол. На секунду сознание померкло. Потом я увидел, как черный кинулся к дверям, и тут путь ему преградил Гонза Кубинец, явившийся по моему зову.

— Куда, шельма, от меня уйти невозможно! — прогундел Кубинец, распахивая медвежьи объятия.

Я поднялся на ноги, потирая рукой ушибленную голову.

— Брось! — предложил я черному. — Сопротивление бесполезно. Снимай маску.

Черный усмехнулся. Его глаза сверкнули бешеным огнем. Он повернулся к нам спиной и бросился с места в окно. Стекло сверкающим дождем осыпалось на пол.

— Вот черт! — ругнулся Кубинец, подбегая к окну.

— Только не это! — простонал я, чувствуя, что мы вновь его упустили.

Выглянул наружу. Прямо под нашим окном начиналась крыша крыла первого этажа, откуда и до земли было недалеко. По ней черный и убегал.

Я осмотрел комнату, увидел свой револьвер на полу, подхватил его и вернулся к окну. Цель, к сожалению, была практически вне пределов поражения, но я тщательно прицелился и стал стрелять, в надежде, что хоть одна пуля найдет адресата. Увы! Все до единой ушли в молоко. Револьвер сухо щелкнул, проворачивая пустой барабан.

— Упустили! — констатировал я наш прокол. — Вот тля!

— Надо срочно выпить пива, — предложил Кубинец.

— Дельная мысль!