Лучи смерти

Нефтяной король несколько секунд молчал, словно обдумывая его слова.

— Позвольте вам задать несколько вопросов, многоуважаемый профессор, — проскрипел он, наконец, дымя усиленно сигарой, — скажите, как вы относитесь к рабочему движению?

— О, я совершенно не интересуюсь социальными вопросами и мало о них думал! — вскричал Монгомери, — я — индивидуалист, и меня бесит мысль, что может наступить момент, когда разнузданная толпа закоптелых блузников выгонит меня из моего особняка и заставит поселиться в какой-нибудь конуре. Я стар и хотел бы на закате моих дней пользоваться тем комфортом, к которому я привык с детства.

— Прекрасно! — перебил его Джим Маклин. — Вот что я хотел знать по этому вопросу. Теперь скажите, профессор: не дрогнет ли ваше сердце, если придется уничтожить тысячи людей? Не поддадитесь ли вы чувству мелкой слюнявой жалости, недостойной великого ученого?

— Я всегда старался смотреть трезво на вещи; если для счастья и спокойствия миллионов мирных людей необходимо уничтожить даже сотню тысяч безумцев, я это, мне кажется, сделаю совершенно бестрепетно, — спокойно ответил профессор и, помолчав, с циничной улыбкой добавил, — ведь я буду действовать издалека и трупов мне видеть не придется!

— Прекрасно! Очень хорошо! — с довольным видом, потирая пухлые руки, проскрипел Джим Маклин. — Еще один вопрос, профессор. Нужно предвидеть все. А что будет, если, скажем, с вами случится несчастье? Ну, скажем, вы неожиданно для вас отчалите в лучший мир?

— В таком случае по запискам, которые хранятся в шкафу моей лаборатории, любой человек, обладающий элементарными знаниями по химии и физике, сумеет разобраться в моем аппарате и справится с ним, — спокойно отозвался Монгомери.

Несколько минут оба собеседника сидели молча, искоса наблюдая друг за другом.

— Скажите, профессор… — заскрипел снова нефтяной король, закуривая новую сигару, — на какое расстояние вы можете действовать своим аппаратом, и видимы ли ваши «лучи смерти»?

— Сфера действия моего аппарата ограничивается пока, к сожалению, пространством немного менее английской мили… — докторальным тоном произнес Монгомери, — если вас это интересует, я кое-что расскажу вам о моем открытии и о приборе, который я устроил. Итак, мой прибор точно действует на расстоянии трех четвертей мили. Лучи — тепловые и совершенно невидимы для человеческого глаза. Я случайно открыл новый элемент радия, который в соединении с некоторыми другими элементами, при действии на этот конгломерат сильного электрического тока, испускает эти лучи. Следовательно, лучеиспускающее вещество является комбинированным. Прибор, который я устроил, состоит из двух совершенно различных по оборудованию частей, и не особенно громоздкий. Об опыте, который я производил с лучами, вам известно. Вот все, что я пока могу вам рассказать о моем открытии…

— Этого довольно! — перебил его нефтяной король. — Должен сознаться, что я раньше совершенно не интересовался подобными вещами, и познания мои в физике и химии весьма ограничены. Итак, я вам пока выдам чек на пятьсот тысяч, а остальную сумму вы получите после первого опыта. Идет?

Профессор молча кивнул головой. Джим Маклин вытащил из внутреннего кармана пальто чековую книжку, написал чек, вручил его Монгомери и продолжал:

— Что же касается первого опыта, то случай не замедлит представиться не сегодня-завтра. Дело в том, что у меня имеются определенные и точные сведения о готовящемся восстании рабочих в Блеквиле, фабричном городке в нескольких часах езды от нашего города. К восставшим могут присоединиться рабочие других городов, и возможно, что революция вспыхнет по всей Америке. Поэтому мы решили сразу дать хороший урок этим чумазым, уничтожив всех рабочих Блеквиля; этот урок отобьет у других охоту к восстаниям. Поэтому будьте готовы, уважаемый профессор!

— Я всегда готов! — спокойно отозвался Монгомери.

Джим Маклин вскочил, крепко пожал руку профессора и направился к выходу. Профессор проводил его до лестницы, уселся в качалку и снова уткнулся в газету.

Вести о восстании

Том Грей, расставшись с Долли, уселся снова рядом со своим другом и проговорил:

— Ну, Смок, теперь валяй на вокзал! Мне необходимо с первым отходящим поездом вернуться в Блеквиль.

— Ты ведь собирался остаться до утра? — удивился шофер, пуская в ход машину.

— Я передумал, старина… — коротко ответил Том.

«Такси» мчался по улицам окраин в молочно-белом тумане, который неожиданно нагнал ветер с моря. В вышине висели гирлянды электрических солнц, острый свет которых пронизывал завесу тумана; внизу, под витринами магазинов и над подъездами домов цветные электрические звезды сияли всеми цветами радуги. В несмолкавшем уличном грохоте звонки трамваев и рев беспрерывного потока автомобилей сливались в один общий гул, в котором тонули резкие крики газетчиков, размахивавших в бешено мчавшейся вперед толпе пешеходов серыми листками.

Неожиданно Смок застопорил машину и остановился у панели, по которой двумя потоками, протекавшими в противоположные стороны, спешили, сломя голову, молчаливые фигуры.

— В чем дело, старина? — быстро спросил Грей, вздрагивая, точно просыпаясь от сна: в его воображении проносились картины событий минувшего дня, в которых образ Долли являлся центральной фигурой и рисовался светлыми красками.

— Ты слышишь, Том? — вскричал Смок, кивая головой на пробегавших мимо и отчаянно оравших мальчишек с газетными листками. Том вслушался в их визгливые выкрики и снова вздрогнул, как ужаленный. Газетчики орали на разные голоса, стараясь перекричать друг друга и заглушая уличный шум:

Прохожие выхватывали на бегу у газетчиков серые газетные листы, швыряли им мелочь и на ходу просматривали газету. Том Грей соскочил с автомобиля, взял у газетчика серый листок, просмотрел его внимательно при свете ближайшего фонаря и, взволнованный, вернулся к «такси».

— Дело серьезное, Смок! — сказал он. — Я должен спешить. Валяй во весь дух к вокзалу!

Смок медленно раскурил свою трубку, выпустил изо рта целое облако голубоватого дыма и насмешливо спросил:

— Интересно знать, на чем ты собираешься ехать?

— Странный вопрос! Конечно, на поезде! — удивленно взглянул на него Грей.

— А разве ты не знаешь, что в таких случаях движение по линии прекращается?

— Черт возьми, я и забыл, — взволновано вскричал Грей, — я готов пойти в Блеквиль пешком!

— А для чего существуют автомобили? — спокойно произнес Смок, вынимая изо рта трубку, — на моем «такси» через несколько часов мы будем в Блеквиле.

— Смок! — вскричал взволнованно Грей, — я тебе и так многим обязан. Будь другом — окажи последнюю услугу! У меня есть маленькие сбережения…

— Стоит об этом толковать! — добродушно перебил его шофер, — заплатишь мне малую толику — ладно, не заплатишь — тоже хорошо. Я ведь помню, что и ты кое-что для меня сделал. Только благодаря тебе из пьянчужки и игрока-Смока вышел кое-какой толк. Только боюсь, как бы с этой поездкой мне не лишиться машины. Она ведь моя наполовину, я пока заплатил фирме только половину ее стоимости. Нуда ладно, будем надеяться, что и у нас, в Нью-Йорке, скоро пойдет потеха, и, вместо денег, я заплачу буржуям парой пуль из моего «Кольта».

— Значит, ты согласен? — нетерпеливо перебил его Грей, — тогда вперед!..

— Подожди! — спокойно произнес Смок. — Не горячись и не спеши так! Спешить следует только при ловле блох! Прежде всего, мы заедем ко мне, закусим, и я возобновлю запас бензина. Кроме того, я ведь не железный, мне нужно отдохнуть часок-другой. Да и старуху мою нужно предупредить. Да, кстати, я забыл тебе сообщить, что я успел жениться. Нэнси работала в прачечной; там я с ней познакомился. И сейчас она там работает, не разгибая спины, а домой возвращается вечером и успевает все устроить по хозяйству. Женат я уже, примерно, с год. Славная женщина, вот увидишь! Настоящий товарищ!