Проводник. Трилогия (СИ)

— «Евхаристия» в переводе с греческого — «благодарение» оно же — «Святое Причастие» — главнейший, признаваемый всеми христианскими вероисповеданиями обряд. Это таинство, при котором верующие христиане вкушают Тело и Кровь Иисуса Христа под видом хлеба и вина, и, согласно вероучению, через этот акт взаимной жертвенной любви соединяются непосредственно с самим Богом…

Я едва слышал его монотонный речитатив.

— А теперь повторяй за мной формулу: «Тсед аяки кту…»

Мои губы автоматически зашевелились, повторяя колдовское заклятие. Горькая морская вода хлынула мне в рот и дальше в легкие, а потом страшная боль свела правую руку, боль в том самом месте, где мой предшественник одним прикосновением нанес мне магическую татуировку — дар проводника.

На мгновение мир для меня сжался в единую точку, и мне показалось, словно что-то вошло в мой организм, раскаленным железом потекло по венам, прижигая внутренние органы, а потом я почувствовал странный удар по глазам и ушам. Дикая головная боль, словно мой мозг проткнули тонкой раскаленной иглой… и следом за тем волна прохлады, умиротворения.

Тело свела судорога. Я понял, что нахлебался воды, и, в отчаянном усилии спастись, замолотил по воде руками и ногами. И тут же почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили меня и, как соломинку, вынесли на поверхность.

— Но-о, но-о, па-а-арень, не брызгай, — раздалось у меня под ухом.

Я повернулся и увидел бородатое лицо. Меня, словно заигравшегося малыша, выудил из воды ка-кой-то незнакомец.

— Не-е-е бойся, я свой, — продолжал бородач, словно прибалт, растягивая слова.

Но мои руки и нога продолжали молотить по воде, а в горле стояла ни с чем не сравнимая горечь. Кроме того, я отчаянно отфыркивался и отплевывался.

— Да успокойся ты, наконец!

 — проорал мне в ухо Тогот. —

Ты в надежных руках. Это наш человек. Он тоже проводник!

Я скосил взгляд на бородача, и тот, расплывшись в улыбке, представился:

— Мэ-э-эня зовут Бур-ха-ард…

— Ну как, почувствовал величие Причастия?

Я, все еще отплевываясь, мысленно ответил:

— По-моему, я просто наглотался воды и всякого дерьма — того, чем рыбы писают. Теперь придется оккупировать турецкую сантехнику.

— Дурак! Ты на руку свою взгляни…

Я взглянул. На правом запястье проступила магическая татуировка. Не просто проступила. Она стала рельефной и пульсировала, испуская свечение, едва различимое в ярком солнечном свете. Странный узел переплетенных линий, которые, сложившись в узор, уходили под кожу, словно растворяясь в теле.

— Ак-куратней, — продолжал бородач. — Это тэ-эбе не по иным мира-ам шата-аться.

— Точно… И все-таки какой он у тебя, Тогот, зеленый,

 — раздался тонкий, писклявый голос, и я не сразу понял, что воспринимаю его, как и голос моего покемона, на ментальном уровне.

* * *

На следующий день, сидя с Бурхардом в баре у бассейна, я был посвящен в детали «коварного» плана Тогота.

Нет, я, конечно, попытался все разузнать в тот же день. Но как всегда супруга появилась в самый неподходящий момент. И пришлось переодеваться, идти на ужин, набивать живот всяческими вкусностями. После ужина было представление — анимация. В дорогих отелях всегда вечером анимация. Пока тощие, как бабушкины спицы, танцовщицы выделывали свои идиотские «па», я чуть не уснул. Тут главное слово «чуть». Алла, как и все дамы, в свое время получившая музыкальное образование, обожала балеты. А я — я их тихо ненавидел. Не понимая языка высокого искусства, я воспринимал действо как бессмысленное движение по сцене из угла в угол. Но не приведи господь сказать об этом Алле. Один раз я уснул на балете в Мариинке, куда она меня затащила почти насильно… Я захрапел, нас попросили… Алла не разговаривала со мной почти месяц.

А в тот вечер после «сонных» танцев была романтическая прогулка по залитому лунным светом пляжу. Два коктейля «Маргарита» и ночь любви, во время которой я тщательно выворачивал руку, стараясь, чтобы Аллочка не заметила татуировки. Но ей, похоже, было вовсе не до того.

Так что с Тоготом я смог поговорить лишь утром, отправив супругу на аквааэробику, — завтрак мы по обоюдному согласию пропустили.

И как только дверь за Аллочкой захлопнулась, я набросился на Тогота, а точнее, опустился на колени, заглянул под кровать и во все горло прокричал:

— Тогот, подлый трус, выходи!

Покемон удивил меня, выскользнув из-за занавески:

— Я тут, мой милый друг. Не надо так кричать. Бурхард уже ждет тебя у бассейна.

Я заскрежетал зубами. С каких это пор я стал Тоготу «милым другом»?.. И уже тогда где-то в глубине моего разума зародилась мысль: что-то тут не то.

— Поспеши, Бурхард ждет уже давно…

Увы, мне ничего не оставалось делать, как в очередной раз пойти на поводу у покемона.

Так что через пять минут я вновь предстал перед моим «спасителем». Немец, развалясь, восседал на пластиковом стуле, попыхивая сигаретой и потягивая чай со льдом.

— Приветствую тебя, Артур, — он чуть привстал, взмахом руки указав на свободный стул. — Присаживайся… Рад познакомиться с коллегой.

Мы пожали друг другу руки.

— Значит, ты тоже проводник?

Немец кивнул.

— Думаю, по русскому обычаю мы должны выпить за встречу?

В голове у меня гудело еще со вчерашнего, так что предложение Бурхарда показалось мне как нельзя кстати. Сначала по чуть-чуть, а потом все вопросы. Быть может, этот бородатый германец после ста граммов объяснит мне, что тут происходит. Нет, с Причастием мне все было понятно, но… Еще вчера у меня возникло странное ощущение, что у всего происходящего есть еще одна важная причина. Ведь жил же я раньше без всяких Причастий…

Тем временем Бурхард знаком подозвал официанта. Турчонок был молодым — лет пятнадцать, не более — белоснежная рубашка, черные штаны и черные кучеряшки.

— Цвай бренди, — на ломаном международном произнес Бурхард.

Я кивнул, одновременно подтверждая и соглашаясь с его выбором. Нет, этим утром в такую жару даже ледяная водка в меня определенно не полезла бы.

Официант кивнул и исчез. Однако через пять минут появился снова. Вместо долгожданного коньяка в руках у него были маленький блокнотик и карандаш. Характерным движением бровей он дал понять, что готов принять заказ.

Бурхард нахмурился.

— Цвай бренди, — повторил он.

Официант записал заказ и мигом исчез. Я так и не смог понять смысл происходящего, пока немец не обратился ко мне.

— Артур, нам, кажется, доведется наблюдать мелкий цирк.

— Не понял?

И тогда Бурхард указал на табло в дальнем конце бассейна. Там значилось +37° и 12:00.

— Немцы в такое время не нить, — объяснил Бурхард. — В крайнем случае, пить пиво, а мы заказать дорогой напиток — бренди. Это немецкий отель, тут не пьют, как ваши… русские… — а потом немец указал в сторону бара. — Смотри, сейчас будет смешно… Мальчик вызвал менеджера бара.