Литерный эшелон

– Да я ж!.. Что ж… Я думал бабор али сам-айов. Я правда поверх башки евойной стрелял!

– Ладно, не оправдывайся… Сам не знаю, чтоб я делал, такое увидев…

Грабе глубоко задумался. Пахом и градоначальник ему не мешали. Лишь когда тишина затянулась до неприличия долго, градоначальник проговорил как будто ни к кому, просто так:

– Как их хоронить? Просто закопать – глупо. По христианскому обычаю – невозможно.

Грабе покачал головой:

– Отставить похороны… Кто еще знает об этом?

– Жандармский чин… И все…

– Телеграфист?

– Никак нет… Мы ему шифр…

– Ясно… Пахом, голубчик… Сколько их там было?

– Сем али восем.

– Далеко отсюда?

– Верст со четыре десятка.

Грабе кивнул и зевнул: да когда с этой жизнью он выспится?

– Покажете где это. Выезжаем вдвоем сейчас же… До ночи верст пять сделаем…

– Так вы что, даже чайку не попьете?– удивился градоначальник.

– Чайку – можно, – смилостивился Грабе.

Градоначальник думал: после чайка новоприбывшего разморит, он приляжет как бы на часок и проспит до рассвета.

Но, выпив чашку крепкого чая – почти чистую заварку без сахара, Грабе встал из-за стола, потребовал коней.

Пахом попытался возразить, что пехом сподручнее, но гость не пожелал и слушать.

Через четверть часа Пахом и Грабе отправились в тайгу, благо та начиналась за десять сажень от двора градоначальника.

Визит Грабе не остался незамеченным. В этом городке все знали друг друга и новый человек, паче в офицерской форме не мог не привлечь внимание.

– А что это за офицер прибыл? – как бы невзначай спросила Мария Христофоровна, выглядывая в окно.

– Да к мужу по службе прибыл… – отвечала тетя Варя.

К жене градоначальника Мария Христофоровна Тарабрина, в девичестве Шлатгауэр, прибыла вроде как по делу. С утра первая дама города, обиженная занятостью мужа, сказалась больной.

Кроме того, тетя Варя считала, что показываться доктору-мужчине – это верх неприличия, поэтому и позвала Марию Христофоровну.

Та, конечно пришла – ее практика была невелика. Тетя Варя нуждалась не сколько во враче, сколько в товарке – в этом докторесса разобралась быстро. И, пощупав для вида пульс, выдала страдающей барыне две таблетки из подкрашенного мела. Тете Варе быстро полегчало.

После этих формальностей женщины приступили к тому, из-за чего собственно и собрались – принялись точить лясы.

Но из головы Марии Христофоровны все никак не шел офицер. Кажется – штабс-капитан.

– А этот офицер… Он к нам надолго?.. – спросила Мария Христофоровна.

– А мне почем знать?..

Рассмотрев задумчивость на лице товарки, тетя Варя кивнула. Подошла к комоду, достала из него видавшую виды колоду карт.

– А хотите, я вам на него погадаю.

И, не дождавшись разрешения, начала выкладывать карты на стол.

– Гадать будем на бубновую даму. Офицер… Он конечно, валет треф… Я вижу ему дорогу дальнюю, с ним спутника – валет бубен. Это, конечно, Пахом. Вот и вы… Вас с ним объединит какая-то тайна…

– А Пахом?.. Или как его там?.. Он зачем в городе?..

– Ай… – тетя Варя отмахнулась от этого как от несущественного. – В тайге кикимору будто убил. Верно, награду хотел за нее получить… И офицер вроде бы из-за нее приехал. Что ли выводок искать будут. Скорей всего он из какого-то зоологического общества.

– Кикимору? – подняла бровь Мария Христофоровна. – Это весьма любопытно.

Пахом и Грабе вернулись через три дня, под вечер.

Лошади были измотаны, Пахом от усталости был в плохом настроении и заснул прямо в конюшне, на душистом, свежескошенном сене.

– Прикажите нагреть ванну? – заторопился градоначальник. – Сейчас пока поужинаем, вода согреется, потом наливочки.

– Не время, – покачал головой Грабе. – Мне нужен прямой провод с Санкт-Петербургом. Телеграфный адрес «Лукулл»…

– Но помилуйте! Телеграфист пьян уже неделю…

– Это не беда. Я сам сяду за ключ.

Уже у аппарата, вынимая шифроблокнот, Грабе полюбопытствовал:

– А где жандармский чин? Тот, у которого вы шифр брали?

– Так ведь нету его более… – отчего-то стушевался градоначальник.

– Это как? – удивился Аркадий. – Кто приказал…

– Никто. Он по собственному почину. Две недели назад перед обедом принял шкалик для аппетита, да увлекся, запил. За неделю сгорел в белой горячке…

– Про внеземной корабль, про шифр он не сболтнул кому?..

– Может и сболтнул, да кто ему поверит… Он уже второго дня во всю видел чертей.

Телеграмма от Грабе

Запасное Бюро как раз собралось на совещание: из Чухонии прибыл офицер, который расследовал слухи о появлении в тех краях ведьм, колдунов и прочих неясных субъектах.

Офицер вернулся в расстроенных чувствах, был донельзя рассеянным. На вопросы даже после долгих раздумий отвечал невпопад.

Он как раз рассказывал о том, что в какой-то глуши имел беседу со стариком.

– И вот мы с ним пили… Или наоборот… И вот он мне рассказал, что у кого-то из их деревни троюродный сын работает царем на полставки не то в Китеж-Граде не то в Берладе. И шлет оттуда лом-траву. Кто с ней чай попьет – тот, значит и летает…

Майор Литвиненко, слывший в бюро главным циником, перебросил папиросу из одного угла рта в другой, спросил:

– Но вы же ему объяснили, что так быть не может!

– Объяснил.

– А он что?

– А что он? Ничего не сказал. Просто пожал плечами, сел на метлу и улетел.

Все присутствующие за столом выдохнули:

– Быть не может!

Вернее все, кроме Литвиненко.

– Какая-то отрава наверняка, вроде морфия… – заметил он. – Галлюцинация.

– Помилуйте… – ответил штабс-капитан Горский. – Откуда нынче в деревне морфий! Там всю жизнь самогоном балуются!

– О-о-о! Да вы отстали от жизни! Сейчас имеются другие развлечения – к примеру, грибы, мак… Белладонна, волчья ягода. Или вот я слышал, что появилась какая-то особенная плесень.

Генерал Инокентьев в своих бумагах сделал пометку: похоже, на сей счет у него имелось собственное мнение.

– А что там с медиумом из Мелитополя? – спросил он.

Горский махнул рукой:

– Оказался обыкновенным шарлатаном.

– Неужели? Как жаль, право, как жаль…

Инокентьев покачал головой: досадно, но ладно.

Такое случалось и раньше: в архиве хранилось досье абсолютно на всех медиумов, провидцев, гипнотизеров. И если с последних был хоть какой-то толк, то первые две категории как на подбор оказывались обманщиками, падкими до чужого добра.

К слову сказать, через бюро в год проходило с десяток чудотворных икон, пару чаш святого Грааля. После тщательных проверок, предметы почти всегда возвращали владельцам.

И пока в бюро имелось только две действительно странные вещи: достопочтенный комод и куб с шаром внутри. Комод при открытии одной дверцы вполне отчетливо скрипел «По Дону гуляет». Касательно шара, то никто не мог понять, как он попал внутрь куба. Извлечь его оттуда, не разрезая металл, было решительно невозможно – он вращался в круглой же полости с зазором менее чем в четверть линии. Будто бы эту диковинку изготовил за Уралом некий кузнец, но пока никто, включая десяток профессоров, не могли внятно объяснить, каким образом подобное возможно.

Заскучавший было майор, поднял голову:

– Вы знаете, похоже, я догадываюсь, в чем наша ошибка.

– И в чем же?

– Мы ищем медиумов как заскучавшая светская дама – по слухам, по газетам. Меж тем, был бы я провидцем, чтоб я делал? Играл бы на скачках, в карты, на рулетке. Для вида проигрывал немного. Может, даже ходил бы на какую-то смешную службу.

– И жил бы не по средствам?

– Ну и что?.. Народ бы злословил, что я, положим, беру взятку… Или наследство получил от престарелой любовницы.

Инокентьев пожал плечами: может и так. Сделал пометку: надо обдумать. Спросил:

– Что у нас еще?..