Воинский класс (ЛП)

— Как насчет уничтожения обломков? — Спросил Фальк. — Мы можем отправить группу спецназначения и уничтожить секретные приборы?

— В этом нет необходимости, сэр, — сказал Патрик. — Лучшее, что русские или кто бы то ни было смогут сделать, это произвести обратное проектирование аппаратной части. Если они попытаются запитать любые системы после крушения, встроенное программное обеспечение вбросит вирусы и ложный код в системы, которые они используют для анализа. Если эти компьютеры будут работать в сети, и система будет организована таким образом, чтобы ждать загрузки с другого компьютера в сети — вирусы захватят всю сеть в миллисекунды. Мы можем рассмотреть вопрос отправки группы, чтобы заставить русских думать, что мы хотим уничтожить аппаратуру — если группа будет перехвачена и уйдет, русские решат, что остановили нас. Но не стоит рисковать группой, отправляя их на реальный захват российской исследовательской лаборатории.

Хэйс внимательно посмотрел на Маклэнэхана с таким видом, словно был восхищен и разочарован одновременно.

— Хорошее мнение, генерал. И хороший план — особенно от вас.

— Остается вопрос, сэр, — спросил Маклэнэхан. — О русском малозаметном бомбардировщике.

— О чем? — Спросил Маскока.

— Он все еще где-то там и представляет серьезную угрозу, — продолжил Маклэнэхан. — Мы доказали, что это он нанес удар по заводу в Албании, он же оказался в непосредственной близости от сбитого над Македонией самолета АВАКС НАТО, и у нас есть убедительные доказательства, что это был привлечен к операции по налету на Албанские и Македонские части, которые начали бой. Если президент согласился не раскрывать существование этого самолета как часть сделки, русские нарушили это соглашение. Мы должны не только рассказать о российском малозаметном бомбардировщике, мы должны сделать больше.

— «Сделать больше», — выдохнул Маскока. — Это, по-моему, ваш ответ на любую проблему, Маклэнэхан — просто «сделать больше». Просто начать бомбить все, что попадется нам на глаза.

— Что вы подразумеваете под «сделать больше»? — Спросил Хэйс.

— Найти его и вызвать его на бой.

— И как нам это сделать? Начать бомбить какую-нибудь российскую военно-воздушную базу в надежде уничтожить его? Или бомбить Москву, пока Сеньков не выдаст его нам?

— Президент Сеньков может ничего не знать об этом самолете, — ответил Патрик. — Мы знаем, что он появился вскоре после гибели полковника Казакова в Косово. Мы знаем, что сын полковника Казакова Павел владеет объектом, на котором производятся самолеты. Малозаметный истребитель находился в ангаре, пока Казаков не встретился с Фурсенко в Жуковском. После этого самолет вылетел оттуда — и одновременно начались инциденты на Балканах.

— Я не успеваю за вами, Маклэнэхан, — сказал Хэйс. — Что заставляет вас полагать, что российское правительство не знает об этом самолете?

— Они могут знать о нем, но не могут контролировать, — сказал Патрик. — Малозаметный истребитель из «Метеора» никогда не поставлялся в российские или советские ВВС. На нем могли летать только пилоты, работавшие в «Метеоре», а не в военно-воздушных силах^[98].

— Или у кого-то слишком смелый полет фантазии, — сказал Маскока. — Я не верю, что кто-либо — русские, Казаков, кто бы то ни было — могут быть достаточно сумасшедшими, чтобы атаковать на малозаметном бомбардировщике военные и гражданские объекты по все Восточной Европе без одобрения российского руководства на самом высоком уровне. Политические и военные последствия этого будут огромны. Это игра с огнем.

Патрик посмотрел на генерала Маскоку с легкой — Хэйс сказал бы злой — усмешкой и сказал:

— Я сделал то же самое, сэр.

Маскока посмотрел на него так, словно готов был вцепиться зубами в стол от злости.

— И посмотрите, к чему это привело, Маклэнэхан! Вас собираются с говном смешать!

— Сэр, вы думаете, что гангстер типа Павла Казакова будет беспокоиться о том, что кто-то его «с говном смешает»?

— Полагаю, вам лучше беспокоиться о себе, Маклэнэхан! — Ответил Маскока.

— Достаточно, — сказал генерал Хэйс, поняв, что ни Маскока ни Маклэнэхан не намерены отступать. Он встал и отошел от стола, направившись к двери кабинета, и жестом указал Маклэнэхану следовать за собой. Подойдя к Патрику, он тихо сказал:

— Вы и ваши подчиненные проделали хорошую работу, Маклэнэхан.

— Сэр, кто-то должен что-то сделать с этим стелс-истребителем, — настоял Патрик. — Я знаю, что это ключ к тому, что сейчас происходит на Балканах.

— Мы займемся этим вопросом, когда придет время, Патрик, — сказал Хэйс. — А пока наша проблема — вы. — Патрик смутился и разочаровался, увидев, что его усилия оказались напрасны. — Я знаю, что вы не согласились уйти. Почему?

— Потому, что у меня еще много работы, сэр, — ответил Патрик. — У меня есть подразделение, которое я должен готовить и центр, которым я должен руководить, и есть российский военный самолет, пытающийся объять Европу огнем, пока мы играем в бирюльки и делаем вид, что для нас это более не имеет значения. Я готов вернуться к работе.

— Этого не будет, Маклэнэхан, — серьезно ответил Хэйс. — Министр обороны и ОКНШ оставили вопрос, как нам поступить с вами на усмотрение ВВС, а министр ВВС передал этот вопрос мне. Я долго и упорно размышлял об этом. Вы сделали много экстраординарного для Соединенных Штатов и ВВС, Маклэнэхан. Вы заслуживаете большего. Но Террилл Самсон является одним из наших лучших офицеров. Если бы я нашел в этих обвинениях хотя бы грамм личной злобы, я бы спустил их в мусорное ведро в мгновение ока. Я разговаривал с Терриллом десяток раз за последние два дня, совещался с большей частью моего штаба, и мы все согласны с тем, что обвинения реальны, и ваши действия преступны, Маклэнэхан. Я сожалею. Я повторю то, что вы слышали сегодня по крайней мере десять раз: призываю вас добровольно уйти в отставку и вы сохраните звание и пенсию, а все обвинения будут сняты. Попробуете воспротивиться, обратиться к прессе и получите семь лет в Ливенворте, УДП и лишение звания. — УДП, как хорошо знал Патрик, означало «увольнение по дисциплинарным причинам» — черную метку для любого бывшего военного, искавшего на гражданке работу серьезнее повара в кафе быстрого питания.

Джестер увидел в глазах Маклэнэхана нерешительность.

— Считаете, что не сделали ничего дурного, Маклэнэхан?

— Так точно, сэр. Считаю, — ответил Патрик.

— Тогда вы пробыли в «Дримлэнде» слишком долго, — сказала начальник штаба. — Потому что если бы какой-либо другой летчик-налетчик поступил так по отношению к своему командиру крыла, он попал бы под трибунал в течение суток, и вы это знаете. Если вы один из ваших офицеров поступил так по отношению к вам, вы бы проследили, чтобы он никогда не смог летать. Я неправ?

— Так точно, сэр, — ответил Патрик. Глаза Хэйса расширились от удивления, а затем сузились от гнева и подозрительности. — Сэр, в моем мире летчиков награждают за творчество, инициативу и мужество. В мире летных испытаний мы строим планы, и стараемся их соблюдать, но мы оставляет летчикам право решать, к месту или не к месту несколько от них отступить. Наши летчики решительные, умные и высококвалифицированные специалисты. Если мы говорим им отработать запуск на скорости Мах 1,2, а они считают, что он самолет и оружие отработают и на скорости Мах 1,25, они отработают пуск на скорости 1,25. И мы не станем наказывать их за нарушение.

— Но это был не испытательный полет, Маклэнэхан.

— Сэр, цель каждого полета для нас одна и та же — выполнить задание вне зависимости от ситуации. Мы в «Дримлэнде» не просто команда инженеров и управленцев. Наша работа состоит в том, чтобы испытывать новое поколение самолетов и вооружений всеми доступными способами. Если мы сделаем свою работу, то обычном строевому летчику потом не придется быть сбитым, потому что он думал, что должен замедлиться или набрать высоту для применения орудия или выйти из боя.

— Повторяю еще раз, Маклэнэхан — это был не испытательный полет, — настоял Хэйс. — Вы осуществляли поддержку операции, успех которой зависел от скрытности и строгого соблюдения правил.