Der Architekt. Проект Германия

Ситуация оставалась до крайности туманной: Ардашир, сумевший вывести Шмулевича на окраину Пехлеви в не самый респектабельный квартал, ничего толком объяснить не мог, поскольку на русском знал едва полсотни слов, касаемых торговли, о существовании же немецкого языка имел крайне расплывчатое представление.

Старался обходиться жестами. Самый распространенный — произнести «руски», провести ладонью по шее, горестно покачать головой и помянуть всемилостивейшего Ар-Рахмана и Пророка его Мухаммеда, мир и слава Пророку во веки веков!

Спасибо, Ардашир, это и без тебя ясно.

Но какого же черта?..

Невысокий и слегка загоревший под зимним персидским солнцем Шмулевич, да еще в традиционном гилянском наряде, вполне мог потянуть на коренного перса. Тем более, что бородой обрастал мгновенно, что вполне добавляло восточного колорита. Не обращая внимания на бурные протесты Ардашира, на второй день майор вышел в город — посмотреть, что и как. А затем, крайне желательно, немедля исчезнуть из Пехлеви.

Попрощался.

— Да хранит тебя Ваали, — мрачно сказал Ардашир на фарси, поняв речь русского без перевода. — Уходи, если тебе это нужно. Мстить. Так должен поступить всякий мужчина и воин. Аль-Мукаддим [64] хранит странников.

Вмешался в дела Шмулевича Всемилостивейший и Милосердный или нет, было неясно. Но, возможно, без его участия не обошлось. «В конце концов, именно Аллах заведует этой страной? — как думал майор госбезопасности. — Это же подведомственная ему территория? Я, может, и атеист, но любая помощь не помешает!..»

Выводы из наблюдений неутешительны: консульство и военное представительство СССР сожжены, возле остатков зданий оцепление из поляков. Не пощадили и ресторан «Военторга», помещение разгромлено. В гавани три полузатопленных парохода — команды отчаянно оборонялись и, судя по всему, когда стала очевидна безнадежность сопротивления, открыли кингстоны. Четвертый пароход взорван — начисто отсутствует корма, нос торчит из мутной воды подобно утесу. Перевозил боеприпасы?..

— Никогда бы не подумал, что на старости лет стану конокрадом, — рассказывал Шмулевич товарищу Смирнову. — Уходить из Пехлеви следовало моментально, а поляки, по вечной беспечности, часто оставляли лошадей у коновязи без присмотра. Легко увел хорошего жеребца-четырехлетку, да вспомнил кавалерийское прошлое в армии Михаила Васильевича Фрунзе. За сутки прошел около сотни километров до Ростамабада, по долине реки Сефид. Заночевал в лесу. Отметил, что летали самолеты, судя по звуку — английские.

— Летали, было такое, — сквозь зубы процедил Смирнов. — Повезло вам, что Иран страна отсталая, документов никто спрашивать не будет. По крайней мере, в глухой провинции. Дальше?

— Потом вышел к железной дороге на Тегеран возле Казвина. Коню что, ему бы травка да речка, голодным не останется. Пришлось ночью в дом на окраине залезть, разжился лепешками с бараниной. Повезло. Магометане собак, почитай, в жилище не держат, нечистое животное. Отары охранять — пожалуйста, а чтобы в доме — ни-ни, оттого брех и не поднялся. Поехал на восток, вдоль чугунки — держался в отдалении, но старался колею из виду не терять. Попался уже под Тегераном, в Исламшехре.

— Скажите спасибо, что кому надо попались, — проворчал товарищ посол. — И Особый отдел нашего Исламшехрского гарнизона мигом доложил… Надо отдавать себе отчет, особое положение, с англичанами вроде уже война, а вроде еще и нет. Могли и шлепнуть как шпиона, несмотря на подлинные документы.

— Так значит, война?

— Скорее всего, да. То, что они натворили, дипломатическому урегулированию не подлежит. Товарищ Молотов ясно сказал: подлый удар в спину СССР со стороны Великобритании и ее польского союзника не оставляет советскому руководству выбора.

— «Ее польского союзника», — повторил Шмулевич. — Не нашего общего союзника, а строго британского. Положеньице…

— Это смотря у кого положеньице, — зло рыкнул Смирнов. — Мало Лондону фашистов было? Так еще по собственной дурости захотели с нами насмерть перессориться? За проливы испугались, поганцы! А парад РККА в Дели не хотите?!

— Что? — Шмулевич ушам своим не поверил.

Если рассудить здраво, из Персии открывается прямой путь в британскую Индию.

— Это я так, к слову, — недовольно поморщился товарищ Смирнов. — У нас недостает сил, даже чтобы выбить англичан из Басры или Бушира: всё, что есть, брошено на оборону Азербайджана и в восточную Турцию. Поляки, сволочи, Ленкорань и Астрахан-базар взяли, под угрозой Баку. Вы осознаете, каковы могут быть последствия?

— Осознаю, — кивнул Шмулевич. — Самоубийственная атака, целиком в польском духе. Они там загнутся без снабжения и авиаподдержки.

— Загнутся, но сколько напакостить успеют? Хуже другое, товарищ майор государственной безопасности. Красноводск и Транскаспийская железная дорога, которую мятежные польские части перекрыли. Пока подтянутся наши тыловые дивизии из Туркестана — от Сталинабада и Самарканда путь неблизкий…

— Много их там? Поляков?

— Почти дивизия, полностью вооруженная и экипированная. Ждали отправки в Персию. Туркестанские поставки фронту перекрыты. Временно, конечно, но как надолго? У нас бельмом на глазу Тамань торчит! Потеряем бакинскую нефть, немцы могут и за Сталинград отыграться!

— Ну-ну, не всё так плохо, — возразил Семен Шмулевич. — Наверное.

— Наверное… — совсем уж недипломатично передразнил Смирнов. — А ленд-лиз? Через один лишь порт Бендер-Шахпур в Персидском заливе в сутки проходит больше двух с половиной тысяч тонн грузов! Общий объем транзита через Иран только в январе этого года до пятидесяти тысяч тонн! Американцы, несмотря на все сложности, поставок не прекращают, но англичане начали повально саботировать транзит, выставляя условия: или уходите из Турции, или… А, да что говорить! Лучше два Гитлера, чем такие вот «союзники»! Скорее всего, теперь бывшие.

— Гитлеров-то нынче и вовсе ни одного, — понизив голос, сказал Шмулевич, более для себя, чем для товарища Смирнова. — Повывелись, вот досада. Кхм… Англичане что же, разве не уразумели — теперь не только у немцев война на два фронта, а у них самих? Блистательное достижение.

— Нам от этого не легче. Тем более, единственный театр, где Красная армия сейчас напрямую соприкасается с британцами, — здесь, в Иране. Причем активных действий не способны предпринять обе стороны: англичан слишком мало, а РККА сосредоточены на севере и западе, ведут операции против турок с поляками. Ох и история… Проливы, будь они неладны! Будто свет клином сошелся!

— Возможно, и сошелся, — так же задумчиво ответил Шмулевич. — Попробуй у Североамериканских Штатов Панамский канал отобрать — в порошок сотрут. Растопчут в месиво и не погнушаются сапоги запачкать. Разрешите, товарищ Смирнов, изложить доклад в письменном виде?

— Безусловно. Вас устроят в посольстве, ни о чем не беспокойтесь. Охрана тут надежнейшая, армейская. Англичан и оставшиеся подразделения Андерса в Тегеране пришлось интернировать, так что дальше подличать им не выйдет!

— Интернировали? — протянул Шмулевич. — И впрямь война. Ничего не попишешь.

Вечером Шмулевич, смущаясь и даже чуть краснея, сходил к мечети возле советского посольства.

Отроду не был суеверен, а тут вдруг накатило.

Поймал толстенького муллу в расшитом халате и тюрбане. Всучил десять червонцев, полученных от Смирнова «на первое время». Сказал по-русски:

— Это тебе, считай, от Ардашира из Пехлеви. Ардашир, ясно? И Аллаху этому вашему.

Ткнул пальцем в небо. Повторил — «Ардашир».

— Помолись. Понял?

— Понял, — на чистейшем русском ответил мулла. — Я из Бухары. Двадцать лет тут живу. Ступай с миром, добрый человек. Всевышний отметит тебя.

Мулла деньги взял, сунул за пояс халата. И дальше пошел, оставив Шмулевича в некоторой растерянности.