Смоленский поход (СИ)

— Для вашей семьи, граф.

— Что вы имеете в виду?

— Вам известно как именно я захватил Ригу?

— Нет, но зная вашу «изобретательность» и неразборчивость в средствах я могу себе это представить!

— Полегче, старый пират, не стоит увеличивать счет, накопившийся у меня к вашей семейке еще одним оскорблением! Так вот, она была взята без единого выстрела, если не считать того который сделал по мне ваш сын в присутствии целой кучи свидетелей. И если я не смогу при необходимости представить это как покушение на члена шведской королевской семьи, то вы меня крайне недооцениваете!

— Бросьте, господин-странник, вам не удастся обмануть меня. Мой сын сейчас в Нарве.

— Черта с два! Карл Юхан сейчас сидит в рижском замке на цепи. Впрочем, вам вероятно знаком его почерк? Вот его письмо, ознакомьтесь.

Письмо было написано моим пленником, как только я узнал, что он способен писать, то есть до фарса с венчанием. Ничего способного скомпрометировать меня там не было, но его отец убедился, что он в моих руках.

— Что вы хотите, денег?

— Э нет, на этот раз вы так легко не отделаетесь. Я хочу, чтобы вы и ваши сторонники в риксроде всеми силами поддержали обмен всех занятых Швецией русских земель, включая Новгород и Корелу на Ригу.

— Это невозможно!

— Значит, вам придется сделать невозможное. Потому что если над рижским замком не взовьется шведский флаг, вашему сыну придется распрощаться с головой.

— Вам не удастся осудить его в Швеции!

— Хотите поспорим? Впрочем, кто вам сказал, что мне непременно нужно решение шведского правосудия? Я вполне могу осудить его сам, могу заставить сделать это рижский магистрат, могу просто приказать удавить его по-тихому в каземате.

— Я обращусь к королю! Не хватало еще, чтобы шведских дворян казнили какие-то варварские царьки!

— Удачи! Но прежде хорошенько приготовьтесь, вам придется многое объяснить своему королю, при том, что никаких доказательств у вас нет.

— У меня есть письмо…

— Там где-нибудь написано мое имя? Или место где он содержится?

— Негодяй, но это вы его мне передали!

— Не кричите так, а то за оскорбление величества повесят не вашего сына, а вас!

— Вы слишком много на себя берете!

— Разве? Послушайте, я впервые столкнулся с вашей семейкой когда был принцем-изгнанником, а теперь я имперский князь, русский царь и муж шведской принцессы. Вы же и ваш недоумок-сын по-прежнему провинциальные дворянчики, путающиеся у меня под ногами. Однажды я неловко поставлю ногу, и славный род Юленшерна прервется. Но выход есть. Давайте, как можно скорее, осуществим этот обмен, и я покину Швецию, причем довольно надолго. Ей богу это всем будет выгодно, причем вам тоже.

— Каким образом?

— Святая пятница! Неужели это так трудно понять? Ну, во-первых, голова вашего непутевого сына останется на плечах. Во-вторых, этот обмен угоден вашему королю. Если вы его поддержите, его величество подумает что вы и ваш род не столь уж безнадежны. Или вы вечно собираетесь быть в оппозиции?

Наш разговор прервал королевский паж, передавший, что меня хочет видеть королева мать. Улыбнувшись на прощание старому графу, и ответив кивком на его поклон, я пошел за маленьким придворным. Покои ее величества располагались на прежнем месте и я, пока шел, размышлял на тему, выселит ли свою мать Густав Адольф в случае женитьбы или для его жены отведут какое-нибудь другое помещение. Так и не придя ни к какому выводу, я вошел к теще и внимательно осмотрелся. Убранство комнаты не претерпело никаких изменений со времен нашей последней встречи. Королева Кристина с грустным видом сидела в высоком кресле и, казалось, не замечала моего прихода.

— Вы звали меня матушка, — попытался я привлечь ее внимание.

— Ах, это вы Иоганн, я немного задумалась… кстати, раньше вы не называли меня матушкой.

— Наверное, это оттого что раньше я называл вас, ваше величество.

— Верно, вы при всем своем шалопайстве были воспитанным и почтительным молодым… принцем, помнящим о своем происхождении и понимающим свои обязанности.

— Вас огорчает ваш сын?

— Вы заметили? Впрочем, о чем это я, тут и слепой бы заметил, а уж вы и подавно.

— Могу я что-нибудь сделать для вас?

— Не знаю. Помните наш разговор в этой комнате два года назад? Вы тогда говорили что связь моего сына и графини Эббы совершенно нормальна и в ней нет ничего страшного.

— И готов повторить это сейчас. Ваш сын еще очень молодой человек и его потребность в любви совершенна нормальна.

— Вы что не понимаете, он ведь собирается на ней жениться!

— Вот как, простите, но мне так не показалось.

— Вы ошибаетесь, эта чертовка совсем его окрутила, и он уже спрашивал нашего позволения на этот брак.

— Как интересно, а что вы ему ответили?

— Вы издеваетесь? Разумеется, мы ответили категорическим отказом!

— Понятно.

— Что вам понятно? Иоганн, вы разумный человек и имеете влияние на нашего сына. Кроме того вы член семьи и обязаны, вы слышите меня, просто обязаны повлиять на него!

— Матушка, вы ставите меня в неловкое положение. Мы друзья с вашим сыном и я дорожу этой дружбой. Мне, знаете ли, не хотелось бы ее терять.

— Если вы его друг, то просто обязаны предостеречь его от ошибки!

— Но так ли уж велика эта ошибка? Давайте посмотрим на госпожу Браге без предвзятости. Она красива, умна, что немаловажно здорова и потому вполне может родить шведскому королевскому дому кучу наследников. Разве не в этом предназначение королев? Да-да, знаю, она не королевского рода, но ведь и Ваза не всегда были королями.

— Иоганн, все дело именно в этом! Вы верно не знаете о печальной судьбе короля Эрика вздумавшего жениться на простолюдинке!

— Брагге не простолюдины. Впрочем, я понимаю ваше беспокойство и, в определенной степени, разделяю его. Да, браки владетельных особ должны приносить и политические дивиденды. Такова уж наша доля.

— Слава богу, вы, в отличие от моего сына, это понимаете.

— Это да, но я понимаю и его, а также и малышку Эббу.

— Было бы что понимать, — фыркнула королева мать.

— Не скажите, Густав влюблен и хочет добра своей возлюбленной. И он и Эбба хорошо понимают, что после их связи ее репутация подмочена. Разумеется, пока она королевская фаворитка никто не посмеет ей что-нибудь сказать по этому поводу. Но как только король жениться она останется одна против людской молвы.

— Но это же не повод ему на ней жениться!

— Это не повод, это гораздо хуже. Это единственный выход, какой пришел в голову нашему доброму Густаву Адольфу. А поскольку он весьма упрям, то будет следовать по этому пути, пока не сломает на нем все препятствия. Или шею.

— Но что же делать?

— Нет ничего проще, надо найти другой выход.

— О боже, вы издеваетесь надо мной! Вы полагаете, мы не искали этот самый, другой выход?

— Тогда странно что вы его не нашли, ибо решение на поверхности. Графиню Браге надо выдать замуж, и дело с концом.

— За кого, — простонала королева, — вы же сами говорили о ее репутации. Из знати никто на это не пойдет, а что-то меньшее не устроит ее саму. К тому же у этой охотницы в силках сам король!

— Не все так плохо, матушка. Я, в отличие от вас, знаю Эббу. Во-первых, она девушка разумная, а во-вторых действительно любит вашего сына. Нужно лишь найти выход, который всех устроит. Поскольку Густав вряд ли откажется от связи с ней, поэтому потенциальный жених должен быть не слишком щепетилен, и при этом достаточно знатен, чтобы состоять при дворе.

— Вы полагаете, найдется человек согласный добровольно увенчать свою голову рогами?

— Если цена за это будет приемлема, то половина шведской знати выстроится в очередь на руку и сердце юной графини.

— Чтобы стать посмешищем в глазах представителей второй половины?

— Представители второй половины будут готовы пинками загнать своих жен в королевскую постель, если узнают эту цену.

— Не будет ли она в таком случае слишком велика?