Гитлер в Москве

Но психологи Третьего Рейха предвидели такой вариант, и перед началом войны «Брандербуг -800» провел операцию «Копперфильд». Суть ее была проста, разведка всех складов химического и бактериологического оружия СССР. Советское командование и тут перехитрило само себя, склады были далеко от границ, и как казалось тщательно замаскированные. Но их было мало, и потом они хранили только химическое или бактериологическое оружие. Но по старым архивным данным их все вычислили и не только координаты, но и какое именно химическое оружие там хранилось. Опять помогла информация из «будущего». Потом в это место сбрасывалась с парашютами группа диверсантов. Хотя какая диверсия, если они уничтожали химическое и бактериологическое оружие. Впрочем с бомбами и снарядами было просто. Группам сбросили мини уничтожитель химического оружия, не превышающий размеров микроволновки. Но очень эффективный, он просверливал тонкую оболочку снаряда или бомбы, потом выкачивал отравляющие вещества или сироп, насыщенный бактериями, после чего превращал химическое оружие в нейтральные вещества и потом, закачивал их в бомбу, снаряд, или бочку для распыления. А бактерии просто уничтожались агрессивным веществом, в данном случае — азотной кислотой. Так что очень пригодилась технология перестройки конца двадцатого века. Усыпив охранников дротиками со снотворным, группы проникали на склады, не забыв снять копию с пломбы. Потом комплекс «присасывался к бомбе или снаряду, высверливал отверстие, причем с нанесением резьбы, закачивал из нее отравляющее вещество, перерабатывал и вкачивал обратно безвредную жидкость». Оставалось только закрутить заглушку и покрасить ее под цвет бомбы или снаряда. Вот только у таких групп пот с тел сходил литрами. Ведь они все это делали впервые и несмотря на надетые противогазы, как люди своего времени боялись химического, и тем более бактериологического оружия. А с бактериологическим оружием было вообще все просто, у СССР тогда не было бомб и снарядов с бактериологическим оружием. Были обычные запаянные фаянсовые емкости, которые должны были бы сбрасываться с самолетов. И никаких взрывателей. Дальше зараза должна сама распространиться среди врагов. Но влитая в «биологические бомбы» кислота, стопроцентно уничтожала все микробы и вирусы. А дальше начался отход. Двери складов закрывали, и опечатывали пломбами. Вроде так оно и было. Часовые проснувшись через час после действия транквилизатора, проверили оружие, потом пломбу на складе. И решили не докладывать начальству, что они примерно на час отрубились, часов у них не было, и ничего не помнят. Решили списать на усталость. «А какая это скука стоять с винтовкой на посту…».

Когда Совинформбюро сообщило, что отвечает на коварное применение химического и бактериологического оружия фашистами, которого не было, командование ответит таким же применением по всему фронту. Волновались только наши солдаты и мирное население. Немцам за два часа до заявления советской стороны, пришел приказ не обращать внимания на заявления Сталина о применении химического и бактериологического оружия, и не волноваться по этому поводу. «Они его все равно не применят!», — вещал Геббельс. Он и здесь соврал, но паники удалось избежать. Впрочем у немцев и противогазов не было. Они были отменены как лишний груз в ходе военной реформы Вермахта. Но вот советских солдат и офицеров одевших противогазы ждал большой сюрприз. Отравляющих веществ не было, ни с немецкой, ни с нашей стороны. Нет были конечно снаряды которые необычно тихо взрывались, и самолеты, на низкой высоте кидающие бомбы, которые фактически не взрывались, а разбивались. Но ничего после этого не было, ни химических отравлений, ни страшных болезней. Немцы как дисциплинированный народ, получив приказ атаковали, советские позиции, воспользовавшись химической тревогой в Красной армии, и продвинулись еще на несколько десятков километров вперед. А вот, когда красные командиры опомнились, то есть им пришло сообщение об отмене химической атаки, оказалось, что фронт уже прорван в нескольких местах. И наступление немцев продвигается вперед, очень сильными темпами.

— Лаврентий, как ты это все мне объяснишь! — орал, что было очень редко, товарищ Сталин на своего преданного пса, — куда девались все наши запасы химического и бактериологического оружия?

— Думаю это диверсанты постарались, когда на нескольких неиспользованных бомбах и снарядах обнаружились закрытые отверстия, которых по конструкции быть не должно, то кроме немецких диверсантов ничего не подходит.

— На скольлько они еще продвинулись за сегодня?

— Еще на восемьдесят километров, и это несмотря на героическое сопротивление..

— Замолчи! — рявкнул вождь, — готовь эвакуацию в Куйбышев. И еще, всех, кто читает вражеские листовки или их нашли при нем — расстреливать.

Агония власти всегда сопровождается желанием утянуть на тот свет как можно больше людей.

После неудачного применения химического оружия, Сталин дал приказ подготовить отход в Куйбышев. И запасной вариант — за Уралом. Там тоже был бункер, вот только людей, которых можно бы бросить в бой там не было. 85 % населения жило на среднерусской равнине, за Уралом жило только 15 % населения и то только в городах. Так что это «отступление» «вождя народов» было, не возглавить партизанское движение или контрнаступление Красной Армии, а ничто иное как спасти собственную жизнь. Народ должен знать, что вождь жив, и тогда он отдаст свои жизни за вождя. Но это никак не устраивало немцев. Получилось так, что о русском народе больше думал иноземцы, впрочем Сталин сам был грузин, и о русском народе не особо пекся.

Немцы больше бомбежек на крупные города не повторяли, а вместо этого сбрасывали на маленьких парашютах маленькие радиоприемники, где на их частотах немецкие станции объясняли ситуацию со своей позиции. НКВД отреагировало мгновенно, при обнаружении такого приемника человека расстреливали на месте. Но люди даже боясь быть расстрелянными, все равно слушали германские радиостанции, потому они говорили правду. А вот Совимформбюро врало совсем некачественно.

Но если на открытой местности немцы продвигались быстро, то в городах приходилось задерживаться. Но даже городские бои наши проигрывали, так как не имели опыта. А немцы научилась на Франции и Польше.

— Да чтож это такое…твою мать, — выругался старший сержант Пегов, отпрыгнув от окна, когда пули выбили кирпичную крошку из стены.

— Товарищ старший сержант немцы дом окружили, — доложил прибежавший молоденький боец, — предлагают сдаваться. Говорят иначе гранатами закидают.

Пегов задумался. Действительно ведь закидают. У них к каждому автомату приставка, которая гранату метать может. А если еще и «трубы» поднесут, тогда вообще хана, их и доты не выдерживают. Он теперь за старшего среди оставшихся от их взвода тридцати человек. Командира и комиссара сняли снайперы в самом начала боя. Он бы и сдался, если бы не этот сволочной приказ «Ни шагу назад». Ведь семью в лагерь отправят, если узнают, что сдался, а детей в детдом. Но полечь здесь еще хуже, младший брат еще школы не окончил, у самого двое меленьких детей, кто их кормить будет. Подумав он сказал:

— Где там немцы сдаться предлагают? — спросил он бойца.

— Так у левой стены, через громкоговоритель.

«У левой стены — это хорошо, из соседних домов никто не будет видеть», — подумал старший сержант.

— Ты скажи бойцам пока постреливать, но не сильно, патронов у нас и так сам знаешь мало. А главное на левую сторону не стрелять, я пройдусь, поговорю с ними.