Мечта империи

Вновь загрохотали выстрелы. Со стены сыпались куски штукатурки – ребята явно не экономили пули. Пробить стену насквозь из пистолетов они не могли. Но у незваных гостей могли оказаться при себе гранаты. Вер поднял голову. Потолок в спальне, как и во всем доме, был кессонный – разбит на квадраты выступающими балками с узорным рельефом. За такой удобно держаться пальцами. Вер вскочил на скамью, ухватился за карниз, по выступам колонны забрался выше, подпрыгнул и ухватился за балку. Подтянул ноги и уперся в два ближайших квадрата. Он висел на потолке огромной мухой. Странное чувство охватило его. Тело приобрело невероятную легкость – ему стало казаться, что он в самом деле может ползти по потолку и не падать. Вер отпустил руки и… не упал. Земное притяжение не действовало на него. Перебирая руками и ногами, Вер побежал по потолку.

В одну минуту он очутился подле распахнутой двери в спальню Фабии. Один из бандитов держал пистолет наготове, оглядывая атрий. На потолок он не смотрел. Вер видел теперь почти весь таблин. Опрокинутая мебель. Тезариус открыт. Три человека рассматривают стоящую на столе серую шкатулку. Крышка поднята. Веру хотелось заорать от ужаса при виде ее черного нутра. Никто их грабителей не обращал внимания на висящего у них над головами человека. Вер вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил в голову стоявшему в дверях часовому. Отдача швырнула его ставшее невесомым тело к окну. Здесь он был как на ладони. Спрыгнул вниз, перекатился, опрокинул массивный письменный стол, вскочил и дважды нажал на спусковой крючок. Один раз он попал. Но во второй промазал.

Тут же нырнул обратно за дубовую столешницу. Двое бандитов принялись палить в ответ. Пули впивались в дерево, но толстая дубовая доска защищала надежно. Тело убитого лежало неподалеку. Гладиатор ухватил мертвеца за руку и притянул к себе. Поднял голову убитого над столом. Тело дернулось – удары пуль едва не вырвали труп из рук гладиатора. Кровь и ошметки мяса обрызгали лицо. Вер прыгнул в сторону. Успел выстрелить. Грабителя отшвырнуло к стене. Второй зарычал и отпрянул за распахнутую дверцу тезариуса. Его голову и грудь защищала толстая сталь, но живот и бедра оставались открытыми. Вер прицелился. Вместо грохота выстрела раздался сухой щелчок. Вер вновь нажал на курок. Тот же сухой треск. Человек за дверцей понял, что произошло, и высунулся из укрытия. По его длинным лягушачьим губам скользнула усмешка. Неторопливо поднял пистолет…

Гладиатор сунул руку в карман брюк. Пальцы нащупали полированный металл. Рука бывшего гладиатора метнула золотое яблоко. Дар неведомой красавицы угодил бандиту точнехонько в лоб.

Битва была закончена. Гладиатор, как всегда, победил. Вер огляделся. Один из убийц был еще жив и пытался отползти к двери. По мозаичному полу за ним тянулся кровавый след. Парень не пытался сопротивляться, лишь поднял руку, давая понять, что сдается. Вер подобрал на всякий случай его пистолет, вынул магазин. В обойме оставалось еще два патрона. Вер вернул магазин на место. Затем подобрал откатившееся в угол яблоко.

«Достойнейшему»… – в который раз прочел надпись.

Через труп убитого Вер перешагнул с некоторой брезгливостью. Элий бы наверняка пожалел парня, отметив его молодость, никчемную жизнь и нелепую смерть. Ну что ж, он, Вер, может сделать то же самое. Потом. Сейчас этот вопрос не интересовал гладиатора. Серая массивная шкатулка с бронзовыми витыми ручками притягивала Вера. Свинцовая шкатулка. Она манила к себе и вызывала первобытный ужас. Страх животного перед огнем. Страх человека перед извержением вулкана или наводнением. Страх перед стихией, от которой невозможно защититься. Наверняка подобное испытывали жители Помпей, когда с неба падал черный обжигающий пепел.

Вер подошел к столу.

«Не делай этого, – будто шепнул кто-то. – Только не ты. Любой другой, но не ты…»

– Я не боюсь… – сказал он вслух.

«При чем здесь страх… здесь другое», – шептал в отчаянии голос, понимая, что бывшего гладиатора не убедить.

Вер не послушался, захлопнул крышку и взял шкатулку в руки. Одной рукой прижимал шкатулку к боку, другой держал пистолет наготове. И тут во дворе грохнул выстрел. Вер отскочил к стене. Поставил добычу на пол, прижимаясь к фреске, изображавшей какую-то битву. Кажется, битву при Абритте. Еще один выстрел. Истошный женский крик… В коридоре раздались шаги, кто-то бежал, призывая на помощь богов и повторяя одно и то же имя.

Элий вышел в сад Марка Габиния. Огромные кусты роз сплошь усыпаны цветами. Белые, оранжевые, пурпурные. Как драгоценный пурпур императорской тоги… Элий наклонился и ухватился за толстый зеленовато-коричневый стебель, усыпанный красными шипами. Стебель гнулся и не желал отламываться. Шипы впились в ладонь. Элий изо всей силы сжал стебель и переломил. Бледно-розовая головка цветка обернулась к нему с упреком: зачем? Он смял лепестки, потом принялся ломать стебель, не замечая, что шипы ранят ладони. Когда стройный стебель превратился в изломанную палку, а лепестки – в грязные мятые тряпки, Элий швырнул изуродованный цветок на землю и наступил на его останки сандалией.

– Зачем ты изувечил цветок? Разве он в чем-то виноват?

Элий повернулся. Но никого не увидел – за его спиной была высокая, выше человеческого роста, каменная кладка старой ограды. Сенатор вытащил из-под туники пистолет и взвел курок.

– Кто здесь? – его голос вряд ли можно было бы узнать – он сделался сиплым и безжизненным.

– Я за стеной, но не могу подойти. От тебя исходит опасное излучение, наведенное больным телом там, в доме. Ты знаешь, что это такое?

– С кем я говорю?

– Мы встречались однажды. Во время твоей краткой смерти на дороге. Я – гений Империи. Я – единственный из гениев, кто хочет помочь людям.

Элий положил пистолет на скамью рядом с собой. Он верил и не верил. Может, это бродяга-плут притаился за оградой и, придав голосу немного патетики, заговорил, как актер со сцены театра Помпея. А, если заглянуть за ограду, там окажется плешивая башка с наглыми глазами пройдохи.

– Почему ты мне помогаешь?

– Глупый вопрос. Если Империя рухнет, мою должность упразднят в первую очередь. Так что я стараюсь скорее ради себя, а не ради кого-нибудь из вас, бедные мои человечки.

– Другие гении тоже погибнут.

– Это ты так считаешь. А им кажется, что они смогут занять места в первом ряду. Так ты узнал, что случилось в лаборатории Триона?

– Иди и спроси у Гая Габиния сам. Но можешь ничего и не спрашивать – только погляди на него. Ни один гладиатор не выиграл бы для него клейма. Даже Юний Вер.

– Глупец, повторяю вновь. Ты – человек, для тебя находиться рядом с Гаем Габинием опасно. А для меня – смертельно. Так ты узнал, что произошло?

– Да. Он мне рассказал. Его убили Z-лучи, испускаемые веществом под названием уран. В Вероне создают урановую бомбу. Ученые уже близки к спеху.

– Что ты собираешься делать?

– Как только Летиция уничтожит предсказание, я вернусь в Рим и поставлю в известность Руфина. Я велю выставить тело Гая Габиния в курии, чтобы сенаторы видели, чем грозят подобные эксперименты.

– А ученые? Они умрут? Ведь это единственный способ стереть их память.

Элий поднял изуродованный цветок и отшвырнул к ограде.

– Они не умрут. Но я ненавижу их безумие. Неужели они не понимали, что делали?

– Да, все может плохо кончиться. И предсказание Летти покажется детской игрой по сравнению с шуточкой Триона, Цезарь.

– Что? – не понял Элий.

– Ты знаешь, что Александр убит? И наследником станешь ты. Ты – Цезарь.

Элий оцепенел.

– Цезарь? Уб-бит? – переспросил он, запинаясь. – Кем?

– Неизвестным, которого охранники приняли за тебя. Ты что, не читаешь «Акту диурну»?

Нелепая шутка! Потом Элий понял – не шутит гений. Правду говорит. Цезарь мертв, а его, Элия, обвиняют в смерти Александра. Бред…

– Увидимся в Риме. Надеюсь, к тому времени я смогу уже приблизиться к тебе, а не прятаться за толстой стеной. – Голос за оградой умолк.