Русские князья

Развивались и ремесленные промыслы. Во многих городах возникли ремесленные пригороды — слободы. Страна обеспечивала себя по тем временам всем необходимым и была готова вывозить товаров больше, чем ввозить то, в чем нуждалась. Природное богатство Руси, обилие пахотных земель, лесных угодий с драгоценной пушниной единодушно отмечают иностранцы, посещавшие Московию в те годы.

Великий московский князь Василий III Иванович не помышлял о европеизации государства, которым правил. Это означало, что дух европейского Возрождения был для него чужд. Он не приложил усилий для расширения и упрочения возникших культурных связей с Италией, другими странами Европы.

Византиец-грек по матери, Василий III в отличие от других государей умел писать и при случае даже посылал жене записки «собственной руки». Однако он не оставил потомкам автографа. По существовавшей традиции государь никогда не подписывал собственные указы, предоставляя право это делать великокняжеским дьякам.

При самодержце Василии III Ивановиче продолжает развиваться градостроительство, возведение величественных православных храмов. Итальянец Фиораванти строит в Москве, по образцу Успенского собора во Владимире, кремлевский Успенский собор, который становится главной святыней православной Московской Руси. Собор будет образцом для русских зодчих — мастеров храмового дела на многие десятилетия.

Еще более самобытной оказалась архитектура московского Архангельского собора, строившегося по проекту итальянца Алевиза Нового. Возведение храма велось в 1505–1508 годах. Архангельский собор стал фамильной усыпальницей московских государей и подлинным украшением Кремля.

При Василии III Ивановиче завершается постройка кремля русской столицы — в 1515 году возводится кирпичная стена вдоль реки Неглинной. Московский Кремль превращается в одну из лучших крепостей Европы. Являясь постоянной резиденцией монарха, Кремль становится символом Российского государства вплоть до наших дней.

В русской архитектуре расцветает шатровый стиль. Первым шатровым храмом была церковь Вознесения, воздвигнутая в 1530–1532 годах в великокняжеской усадьбе, селе Коломенском. Она построена по указу государя «всея Руси» в честь рождения наследника Ивана IV Васильевича. Эта придворно-великокняжеская церковь на долгое время определила развитие отечественной церковной архитектуры.

Во время самодержавного правления Василия III Ивановича русские летописцы изменили стиль писания. Они стали соблюдать должное почтение к фигуре государя. Теперь они уже не выражали в летописях сомнения в мудрости великого московского князя и его наследников и не обличали трусость правителей на поле брани. Может быть, именно поэтому до нас не дошли развернутые характеристики отца Ивана Грозного, и особенно те, что касались его личности.

Но можно утверждать, что это был человек незаурядных способностей. Вся его государственная деятельность на протяжении трети столетия свидетельствует, что великий московский князь был трезвым и осторожным политиком. При нем заметно возрос престиж Русского государства в Европе, в странах Востока. Причем там стали считаться не только с его военной силой, но и с торговым, экономическим, культурно-религиозным потенциалом, людскими и земельными ресурсами. В Москву потянулись ученые иноземцы, видя здесь хорошую перспективу для личной деятельности, для творчества.

Вместе с тем великий московский князь, государь «всея Руси» Василий III Иванович являл собой вероломного и честолюбивого правителя. Он всеми средствами добивался сосредоточения полноты государственной власти на объединенных русских землях в собственных руках с тем, чтобы передать эту власть законному наследнику, продолжателю великокняжеской династии. И здесь самодержец преуспел, хотя и далось ему это с превеликими трудами.

В оправдание Василия III можно сказать следующее. В средствах достижения поставленной цели он мало чем отличался от других государей Европы и Востока. Тогда все средства оправдывала цель, и в борьбе за верховную власть не щадили даже самых близких родственников и родителей.

В пятьдесят три года русский самодержец вторично стал отцом. Великая княгиня Елена 30 октября 1533 года родила второго сына, которого нарекли Юрием. Позднее выяснилось, что ребенок родился неполноценным — «не смыслен и прост и на все добро не строен». Однако отцу об этом уже не суждено было узнать.

На великокняжеской охоте под Волоколамском у государя «всея Руси» открылся смертельный недуг. Случилось это в конце сентября 1533 года. Болезнь поразила Василия III Ивановича во время переезда из Троице-Сергиева монастыря на Волок. Несмотря на все принятые меры, недуг быстро прогрессировал.

Вернувшись в столицу, больной великий князь собрал близких себе людей для обсуждения вопроса государственной важности — составления посмертного завещания. Это были любимый младший брат Андрей, Михаил Захарьин, главный обличитель Максима Грека на церковном соборе; бояре князь Василий Шуйский и Михаил Воронцов, казначей Петр Головин и первый великокняжеский любимец дворецкий Иван Шигона-Поджогин. С ними государь держал совет о своем великом княжении, о малолетнем сыне-наследнике — «понеже сын его млад», и «како строиться царству после него».

В «Сказании о земле Русской» историк Александр Нечволодов так передает речь смертельно больного государя «всея Руси» перед братьями Андреем и Юрием, митрополитом и Боярской думой, собравшимися у его постели:

«Приказываю своего сына, великого князя Ивана — Богу, Пречистой Богородице, Святым Чудотворцам и тебе, отцу своему Даниилу, митрополиту всея Руси: даю ему свое Государство, которым меня благословил отец мой; и вы бы, мои братья, князь Юрий и князь Андрей, стояли крепко в своем слове, на чем мне крест целовали, о земском строении и о ратных делах против недругов сына моего и своих стояли сообща, чтобы рука Православных христиан была высока над бусурманством и Латинством; а вы бы де, бояре, и боярские дети, и княжата, стояли сообща с моим сыном и с моею братьею против недругов и служили бы моему сыну, как мне служили прямо».

Приглашенные к постели умирающего государя считались его душеприказчиками. Они же исполняли функции опекунов при младенце-наследнике, поскольку в те времена на Руси великая княгиня-вдова не могла быть монархиней-государыней.

Последние дни жизни великого князя Московского Василия III Ивановича показали, что его смерть послужит сигналом к борьбе за власть в боярской верхушке, которую самодержец «всея Руси» давно отстранил от решения важнейших государственных вопросов. Эта борьба началась уже при утверждении именного состава опекунского совета при Иване IV Васильевиче.

Умирающий Василий III не без причин опасался, что бояре, не забывшие его опал и тюремных «сидений» в «железе», не пощадят малолетнего наследника и вдовую великую княгиню. Поэтому в круг опекунов вводятся еще три человека: известный неукротимым нравом князь Михаил Глинский, князь Иван Шуйский, брат Василия Шуйского, и Михаил Тучков-Морозов, племянник Михаила Захарьина. Уже в самом составе опекунского совета проглядывали силы, которым в ближайшее время предстояло вести смертельную борьбу за место у великокняжеского трона и за сам трон.

Выступая перед Боярской думой, государь «всея Руси» возложил ответственность за безопасность своей семьи лично на князя Михаила Глинского: «А ты бы, князь Михайло Глинский, за моего сына великого князя Ивана и за мою великую княгиню Елену… кровь свою пролил и тело свое на раздробление дал».

Василию III Ивановичу пришлось объяснять перед Боярской думой мотивы включения князя Михаила Глинского в число душеприказчиков. Он, как молвил государь, «человек к нам приезшей и вы бы того не молвили… держите его за здешнего уроженца, занеже он мне прямой слуга».

Предчувствуя скорую смерть, Василий III Иванович решил втайне от Боярской думы совершить постриг в монахи. Такое решение таило огромный политический риск: в случае выздоровления самодержец не мог возвратиться на великокняжеский престол как монах-расстрига. Когда он объявил о своем желании ближним людям, его брат Андрей Старицкий, боярин Воронцов и Шигона-Поджогин прямо заявили ему о несогласии с его решением. Это было прямое неповиновение государю «всея Руси».