Темное благословение

Пол облегченно хмыкнул и прокричал ему вслед:

— Только не вздумайте натравливать на меня своих маньяков! В моем ружье на всех зарядов хватит!

— Я только приведу хирурга, — ответил священник.

Через пять минут где-то рядом раздалось приглушенное ворчание стартера. Двигатель закашлял и ожил. Пол испуганно отбежал от дерева и спрятался в зарослях кустов. Под темной аркой ворот появилась машина скорой помощи. Она выехала на улицу и остановилась у обочины. Из окна показалось лицо человека, с любопытством рассматривавшего ночные тени.

—Эй, ты где? — крикнул он.

Но это был не священник. Пол встал и сделал несколько шагов.

— Мы должны подождать отца Мендельхауса, — сообщил водитель. — Он выйдет через несколько минут.

— Ты кожистый?

— Конечно. Впрочем, не беспокойся. Я заткнул нос затычкой и надел на руки резиновые перчатки. Теперь мне плевать на твой запах. Вид негипера тоже вызывает какое-то желание, но его можно контролировать усилием воли. Одним словом, я не собираюсь заражать тебя, приятель. Хотя и не пойму, почему вы все так упорно нам сопротивляетесь. Рано или поздно ты сам прибежишь, чтобы получить невродерму. И поверь, мир уже не вернется к прежнему состоянию.

Пол смачно сплюнул в ответ.

— Так ты хирург?

— Ну да, хирург. Меня зовут отец Вильямсон. На самом деле я не специалист, но делал кое-какие операции в Корее. А что там с девушкой? Болевой шок? Истерия?

— Я не знаю.

Они молчали, пока не вернулся отец Мендельхаус. В одной руке у него была сумка, в другой — коричневая бутыль. Он держал ее за горлышко щипцами. Когда священник проходил мимо фар, Пол заметил, что бутыль слегка запотела. Мендельхаус поставил ее на тротуар, затем повернулся к Полом, который по-прежнему скрывался в тени.

— Молодой человек, вы могли бы встать за изгородь и раздеться? Вам надо натереться этим маслом.

— Мне что-то не хочется.

— Не волнуйтесь, масло простерилизовано. Возможно, оно покажется вам немного горячим, но это только антисептик и дезодорант. Масло уничтожит ваш запах и даст вам какую-то защиту от случайно попавших микроорганизмов.

Немного подумав, Пол решил довериться священнику. Он отнес горячую бутыль в кусты, разделся и окатил себя теплым ароматным маслом. Затем, натянув одежду на мокрое тело, он подошел к машине скорой помощи.

— Садитесь назад, — сказал ему Мендельхаус. — Не бойтесь, вот уже несколько недель в салон машины никто не заходил. А как вы, вероятно, знаете, микроорганизмы, не попавшие в организм, погибают через пять-шесть часов. Они передаются с кожи на кожу, или если человек берет в руки предмет, к которому недавно прикасался гипер.

Пол осторожно забрался внутрь. Мендельхаус отодвинул защитное стекло и обратился к нему с переднего сидения:

— Вам придется указывать нам дорогу.

— Езжайте прямо по бульвару. И скажите, где вы достали бензин для этой машины?

Священник ответил не сразу.

— Это наш секрет. Ну да ладно… Я расскажу. В гавани заякорен танкер. Люди покидали город слишком быстро, чтобы позаботиться о нем. Машин было мало, и топлива в Галвестоне хватило всем. Чуть дальше на север их бросали на дорогах, где попало. Однако наш остров расположен в стороне от основных междугородных трасс, поэтому за бензином к нам никто не приезжал. Сейчас мы пользуемся техникой, оставленной в ремонтных мастерских. К сожалению, у большей части машин что-нибудь не в порядке, а механиков для их починки у нас нет.

Пол не стал упоминать, что он знает эту работу. У священника могли появиться плохие идеи. Он замкнулся в мрачном молчании. А машина тем временем мчалась к побережью. Пол смотрел на затылки священников, чьи силуэты четко выделялись на фоне освещенного фарами асфальта. Они совершенно не беспокоились о своей болезни. Мендельхаус был небольшого роста, с коротко подстриженными белокурыми волосами и густыми бровями. Его худощавое аристократическое лицо выглядело болезненно-серым, но довольно веселым и симпатичным. Таким могло быть лицо аскета, но из-за проворных синих глаз оно казалось слишком живым и подвижным для мистика, погруженного в свой внутренний духовный мир. Вильямсон же был проще и несмотря на черную сутану выделялся флегматичным видом.

— Как вам нравится наш план? — спросил отец Мендельхаус.

— Какой еще план? — ворчливо буркнул Пол.

— Как? Неужели юноша вам ничего не рассказал? Мы хотим сделать этот остров убежищем для гиперов — для тех людей, которые решили очистить себя от похоти касаний и обратить свои взоры на воссоздание разрушенного мира. Мы даже пытаемся изучать вновь обретенные свойства психики. У нас есть такие замечательные умы, как доктор Рельмон из фордхэмского госпиталя и отец Сейс из Нотр-Дама. А недавно два биолога из бостонского университета…

— Неужели кожистые пытаются вылечить чуму? — с изумлением спросил Пол.

Мендельхаус весело рассмеялся.

— Я не говорил о лечении, сын мой. Я говорил о ее исследовании.

— А зачем?

— Чтобы знать, как с ней жить. Вещи становятся злыми только из-за неправильного отношения к ним — этому нас учит философия древних. Возьмем, к примеру, морфий. Как одно из творений Создателя, он безусловно хорош — особенно, если его в малых дозах используют для ослабления боли. Когда же им злоупотребляет наркоман, морфий превращается в зло. Мы помним об этом, изучая невродерму.

Пол презрительно фыркнул.

— Вся ясно. Значит, проказа становится злом только в том случае, если больной злоупотребил микробом, верно?

Священник снова засмеялся.

— Тут вы меня срезали. Но я не философ. И вам не следует сравнивать невродерму с проказой.

Пол вздрогнул.

— Ах, мне не следует, черт вас возьми? Да она в сотню раз хуже!

— Вот как? И вы можете объяснить мне, чем она хуже? Возможно, вы знаете симптомы?

Пол замолчал, перебирая их в уме: бесцветные пятна на коже; небольшое, но постоянное нервное возбуждение; галлюцинации и безумное желание заражать других. Все это казалось ему довольно плохим. И он перечислил симптомы вслух.

— Конечно, люди не умирают от этого, — добавил он. — Но что же лучше — смерть или безумие?

Повернувшись к нему, священник ехидно улыбнулся в небольшое окошко.

— Вы можете назвать меня безумным? Да, жертвы болезни часто сходят с ума. Но это не прямой результат невродермы. Скажите, сын мой, что бы вы чувствовали, если бы каждый вопил и убегал, заметив ваше приближение, или наоборот, охотился за вами, словно за опасным преступником? Как долго бы вы сохраняли здравомыслие?

Пол ничего не ответил. Возможно, проклятая болезнь все же как-то содействовала этому…

— Между прочим, когда все это началось, сходили с ума не только больные люди.

— А как же страстные желания… Галлюцинации?

— Действительно, — задумчиво произнес священник. — Галлюцинации… Но скажите, если все человечество начинает слепо и безрассудно спасаться от вас, не будут ли люди называть ваши взгляды и чувства вымыслом и галлюцинациями?

Пол промолчал. Не было никакого смысла спорить с Мендельхаусом, который наверняка тоже страдал от странных иллюзий и, вероятно, считал их реальностью.

— А это страстное желание, — продолжал священник. — Действительно, такую одержимую страсть можно рассматривать как неприятный симптом. Но это способ выживания. И хотя мы не уверены в принципах действия, невродерма, благодаря каким-то процессам в мозге, может стимулировать эротические ощущения в руках. Сейчас мы уже знаем, что микроорганизмы проникают в мозг. Но что они там делают, одному Богу известно.

— Вам удалось обнаружить что-нибудь интересное? — с любопытством спросил Пол.

Мендельхаус улыбнулся.

— Экий вы! Я не скажу вам этого, так как не хочу, чтобы меня обозвали «спятившим кожистым». Я же чувствую — вы мне не верите.

Осмотревшись по сторонам, Пол увидел, что они подъезжают к рыбацким домикам. Он показал водителю на освещенное окно, и машина свернула с дороги. Вскоре они остановились. Священники вышли и понесли носилки к двери, а Пол, решив немного подождать, прокрался за ними следом и сел в траву неподалеку от дома.