РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)

Одну из идущих на линкоры торпед перехватил собственным корпусом эсминец "Токицукадзе". Столб пламени, пара и воды взметнулся между второй и третьей трубами. Эсминец остановился и стал медленно переламываться пополам, задирая нос и корму, его средней части уже не было видно. Остальные не обращали на гибнущий "Токицукадзе" внимания, отрабатывая поворот от стремительных торпед, полосующих море между кораблей линиями своих следов. Низкие эсминцы уворачивались от громад тяжелых линкоров, грозящих перерубить их своими форштевнями. Вокруг продолжали вставать всплески от огня русских линкоров. Один снаряд упал перелетом так удачно, что потопил торпеду, идущую прямо на "Хьюга". Казалось, что и на этот раз большие корабли избежали попаданий, когда вдруг рвануло у "Фусо".

Этот спущенный на воду шесть лет назад линкор стал первым полноценным дредноутом Японии, а его вооружение считалось тогда сильнейшим в мире. Он унаследовал свое имя от первого большого корабля Японии ‑ броненосного фрегата "Фусо". Броненосец никак не проявил себя за время своей долгой карьеры. Единственным примечательным событием в ней оказалось потопление в результате случайного тарана своим же крейсером. Видимо часть невезения перешла вместе с именем от старого фрегата к новому "Фусо". Сегодня в него чаще других попадали русские снаряды, а повреждения оказывались самыми тяжелыми. Тем не менее "Фусо" до конца вел бой, добившись к моменту начала торпедных атак нескольких результативных попаданий в русский "Севатополь". Потом "Фусо" переключился на огонь по эсминцам. Стрельба велась фактически наугад, так как русские пускали торпеды издалека, скрытые темнотой. Оставалось надеяться, что и вражеские торпеды были пущены с такой большой дистанции неприцельно, а потому не представляют серьезной угрозы. Увы! Удача в очередной раз отвернулась от "Фусо". Сильное сотрясение при попадании ощутили на всем корабле. Торпеда разворотила борт сразу позади 4‑й орудийной башни. От взрыва сдетонировал артиллерийский погреб противоминных орудий, в заваленные обломками отсеках и на верхней палубе вновь вспыхнул сильнейший пожар. Через пробоину забортная вода быстро затапливала правое машинное отделение. "Фусо" потерял ход. Полувыбитая, валящаяся с ног от усталости команда последними усилиями боролась за спасение линкора. Корабль вышел из линии, пропуская вперед другие дредноуты, на мачте взвились сигнальные флажки: "Прошу время на исправление повреждений!"

На "Севастополе" яркую вспышку на "Фусо" оценили как собственное попадание, с чем адмирал Колчак тут же горячо поздравил капитана Владиславлева. Однако затем мощный взрыв и пожар были замечены и на следующем японском линкоре. Это заставило Колчака изменить мнение. "Ямасиро" должен был обстреливать "Гангут", ныне оказался уже практически небоеспособен и не мог бы причинить противнику таких повреждений. Следовательно, враг вел бой с кем‑то еще. Подтверждение этому служили и повернутые на другой борт башни японцев, и светящие на восток лучи прожекторов. К сожалению, русский командующий не имел возможность установить связь с так вовремя подоспевшей подмогой по радио, все антенны на "Севастополе" и других линкорах были сорваны осколками. Однако воспользоваться изменившимся положением следовало, как можно быстрее. На корме оказавшемся снова головным "Ямасиро" пылал пожар, идущие следом дредноуты высвечивались на фоне ярко горящего "Фусо". "Севастополь" открыл беглый огонь по освещенным пламенем цели. Следом, позади, зарокотали орудия "Николая I", сразу добившись и накрытия, и попаданий.

Во время третьей атаки русских эсминцев "Ямасиро" получил в надстройки несколько 4‑дюймовых снарядов. Первая дошедшая торпеда ударила в носовую часть, но не взорвалась, наверное, из‑за дефекта взрывателя, а осталась плавать у борта, сносимая назад. Затем произошел взрыв против 5‑й башни. Как и на "Фусо", на "Ямасиро" взрыв торпеды вызвал сильный пожар, охвативший всю корму ‑ загорелись бочки с бензином, предназначенные для размещенных на линкоре аэропланов. Был отдан приказ о затоплении боевых погребов кормовых башен, разлившийся по палубам горящий бензин грозил стечь в склады боеприпасов. Повреждения корпуса оказались не столь значительными. Замедлив ход сразу после подрыва, "Ямасиро" затем вновь набрал скорость, продолжая идти во главе японской колонны ‑ теперь только из трех линкоров. Державший флаг на "Ямасиро" младший флагман 1‑го флота контр‑адмирал Хансаку Ёсиока распорядился поднять сигнал: "Готов выполнять любую боевую задачу! "

Подрывы двух дредноутов не вывели адмирала Ямая из душевного равновесия, тем более, что их состояние пока не вызывало серьезных опасений. А вот что потрясло Ямая, так полученная в разгар торпедных атак радиограмма с крейсера "Тацута", находящегося в дозоре с двумя эсминцами. С "Тацуты" докладывали об обнаружении на юге четырех крупных кораблей, следующих курсом на норд. Один из них обстрелял попытавшийся подойти ближе эсминец "Уракадзе", причем огонь явно велся из крупнокалиберных орудий ‑ тысячетонный эсминец затонул после единственного попадания. Нетрудно было сделать вывод ‑ впереди обнаружена ударная эскадра вражеского флота ‑ три оставшихся у русских быстроходных сверхдредноута типа "Измаил" и бывший немецкий "Гебен".

Если помнить недавний бой с единственным "измаилом", самым логичным для японского командующего был бы приказ о повороте "все вдруг" на север, прочь, спасая корабли, от такого страшного врага. Да, немедленное отступление в такой ситуации было бы самым умным решением. Но не самым мудрым! Да, бегство в ночную темноту дает японским дредноутам шанс спастись. Формально сражение после этого даже нельзя будет считать проигранным. Потери русских в кораблях очень велики. А учитывая отсутствие ремонтных заводов во Владивостоке, даже поврежденные большие корабли противник не сможет вновь ввести в строй. Однако три сильнейших "измаила" у русских останутся целыми, и, значит, морская мощь врага в значительной степени сохранится. А что будет, если Ямай продолжит идти на юг и вступит с "измаилами" в бой? Тогда, учитывая полученные японскими линкорами повреждения и наличие рядом сохранивших какую‑то боеспособность устаревших русских линкоров, флот Ямая обречен. Но перед своей гибелью "Исэ", "Хьюга", "Ямасиро", "Фусо" и "Конго" успеют нанести вражеским сверхлинкорам такие повреждения, что даже если "измаилы" и смогут прорваться к себе во Владивосток сквозь завесу японских эсминцев, то выйти вновь в море им уже, наверное, никогда не придется. Если только русские не построят там новый судоремонтный завод. А пока у них не будет ни одного боеспособного большого корабля. А у Японии даже после гибели всего Соединенного флота будут еще старые броненосцы, а скоро войдут в строй новейшие сверхдредноуты "Нагато" и "Мутцо". Таким образом, проиграв сражение и, очевидно, погибнув, Танин Ямай обеспечит Японии победу в войне!

Приказ по эскадре! Курс прежний! Император верит в нашу доблесть!

Японского адмирала сильно беспокоили русские миноносцы. Их было слишком много! Если торпедные атаки будут повторятся, дредноуты могут просто не дойти до "измаилов". Уже десять минут назад была отправлена радиограмма начальнику 2‑й минной флотилии Мацумуро Тацио ‑ идти к Соединенному флоту и прикрыть его от вражеских эсминцев. Тацио пригодился бы и против русских свердредноутов. Однако 2‑я флотилия подойдет еще не скоро. Надо действовать собственными силами. Ямай распорядился передать приказы на "Конго" вице‑адмиралу Хироясу ‑ вместе с четырьмя эсминцами контр‑адмирала Сато атаковать и отогнать легкие силы противника. Или же ‑ отвлечь на себя. "Конго" и эсминцам разрешалось пользоваться прожекторами, линейные корабли должны были полностью погасить огни, чтобы замаскировать себя от торпедных атак. Огонь им следовало вновь перенести на правый борт ‑ по линкорам Колчака.