Истребители. Трилогия

– Феликс?

– Вроде да, она была.

– Ну не знает деревенский мальчишка таких вещей, бывает, – я просто почувствовал как Никифоров пожимает плечами. Он явно пытался сделать вид что ничего удивительного здесь нет.

– Деревенский? Да он вчера когда составлял план полета, так такими формулами сыпал что даже начфин их не знает, я специально ему носил.

– Но он правильно все подсчитал?

– Да, что и удивительно. Специально все перепроверил.

– Я спрошу у Всеволода, об этом. Я могу идти?

– Да, идите.

Прижимая к боку пару больших запечатанных конвертов из серо‑коричневой бумаги особист вышел из штаба и найдя меня глазами, кивком головы указал в сторону стоянки автомашин.

Пристроившись сзади него я спокойно шагал раздумывая над услышанным.

– Слышал? – не оборачиваясь, спросил Никифоров.

– Да.

– Что скажешь?

– Влип?

– Можно и так сказать. Вопросов к тебе у сослуживцев и так накопилось… Ты если чего не знаешь, приди спроси у меня. Не надо расспрашивать соседей по землянке, что это он делает непонятной штукой, или зачем он бритву о ремень точит. Это все элементарные вещи.

– Я понял. Хорошо, если что непонятно спрошу.

Мы подошли к машине, около которой крутился водитель комполка сержант Марьин, делая обычную для водителей предпоездный осмотр.

Увидев нас от захлопнул капот, и сел на свое место, нетерпеливо глядя на нас.

– Миха привет, – поздоровался я с ним, особист только кивнул на его приветствие. Марьина я хорошо знал, один из самых ярых моих концертных фанатиков.

Мягко покачиваясь на невысоких кочках, мы выехали из леса и поехали по полевой дороге.

Все окна были открыты, и мы постоянно осматривали небо, как бы кто не налетел на нас. Частенько бывало, только машина с начфином, начштаба, или еще с кем отъедет в сторону штаба дивизии, как через полчаса возвращается назад, на прицепе, или что реже своим ходом, частенько с убитыми и пулевыми отверстиями в бортах и кабине. Начштабу хоть бы хны, а начфин у нас уже третий. Не держаться они.

Один раз нам действительно приходилось выскакивать из машины и прятаться в придорожном кустарнике, удачно попавшемся во время налета, но пара охотников не обратив на нас внимание ушла дальше, кого‑то атаковав в паре километре дальше.

Когда мы подъехали к месту налета, то увидели пять грузовиков и десяток убитых лежащих рядом с машинами.

Пятеро живых осматривали раненых.

– Помощь нужна? – открыв дверцу, крикнул Никифоров.

– Нет, товарищ политрук. У нас ЗиС на ходу тут медсанбат рядом увезем, – ответил вытянувшийся старшина.

– Хорошо.

Закрыв дверцу, особист приказал двигаться дальше.

Через пять километров мы свернули с дороги, и направились по полевой дороге к далекому лесу.

– Патруль вроде, – сказал Марьин.

И действительно впереди не доезжая до лесу с полкилометра, стояла полуторка, рядом расположились пяток бойцов. Обернувшись, я увидел догонявшую нас еще одну такую же полуторку набитую бойцами.

– Сзади еще машина, – известил я.

Что такое немецкие диверсанты, сейчас уже знали, особенно их шутки в переодетых красноармейцев. Так что мы приготовились. Щелкнув курком, я положил маузер на колени.

Стоявший особняком сержант с зеленой фуражкой пограничника, махнул рукой, останавливая нас.

Дальше все произошло мгновенно.

Борт полуторки вдруг упал, и из кузова ударила струя пулеметного огня. Но били не по нам, я это сразу заметил, когда Марьин дал по газам, дергаясь от попавших в него пуль, стреляли по догнавшей нас машине, из которой уже прыгали бойцы, и падали обливаясь кровью.

Все это я заметил в доли секунды, через заднее окно, пока машина подпрыгнув по попавшему под колеса «пограничнику» уносилась прочь.

Вдруг машина задергалась и свернула в кусты. В последний момент я заметил что руль держит Никифоров, управляя машиной, а голова Марьина безвольно упала на грудь покачиваясь в такт движения.

Нога убитого сержанта продолжала давить на педаль, из‑за чего машина несмотря на то что получила серьезное повреждение продолжала стуча сбоившим мотором уносить нас от врагов.

Вдруг мотор заглох, и наступила тишина, да шум покрышек по лесной дороге, куда мы докатились, благо Никифоров успел поставить на нейтралу.

– Уходим. Помощь их на долго не задержит, – крикнул особист, и первым выкатился из остановившейся машины. Я немедленно последовал за ним держа наготове пистолет. Обернувшись, я посмотрел в сторону засады, где продолжался бой, но было слышно, что он идет к окончанию.

– Думаете, они наших уже подавили? – спросил я, наблюдая, как он осматривает сержанта и достает из кабины карабин и пару гранат.

– Там зубры. Видел, как они стреляли по нам? В Марьина попали шесть раз, чудо, что он сто метров сам смог проехать. В меня не стреляли, боялись тебя задеть, но по мотору палили.

– …"боялись меня задеть»? Вы хотите сказать что это на меня охота идет?

– Думаешь на меня? Это ты личный враг Германии, а не я. Повезло с теми бойцами, что нас догнали, если бы не они, то…

– Машина, – воскликнул я услышав завывания быстро приближающегося движка. Посмотрев на дорогу, я увидел как в нашу сторону вихляя на пробитых колесах несется полуторка диверсантов с ними самими в кузове.

– Уходим!!! – внезапно крикнул Никифоров и мы рванули вглубь леса.

Мы бежали по лесу, напрягая все силы, пока не наткнулись на бурелом, что немедленно замедлило наше передвижение.

– Тут тропа, – крикнул я Никифорову который крутил головой пытаясь найти выход или обходной путь, но мы попали в этакую подкову, так что выхода не было, только назад, пока я не заметил зверину тропу, уходящую под упавшее дерево.

– Давай первым, – велел он, тревожно гладя назад. По всем прикидкам немцы уже должны были показаться, но их почему‑то не было.

Идти по тропе было невозможно, сперва мы позли метров сто по‑пластунски, но потом стало получше, кое‑где приходилось идти, то сильно согнувшись, то по‑гусиному.

– Перекур, – тяжело дыша, выдохнул особист, положив автомат так, чтобы можно было стрелять в тут сторону, откуда мы только что приползли.

– Я честно говоря охреневаю от такой ситуации, бегаем от немцев, и где!!! В своем же тылу! – изумленно покачал я головой.

– Тише говори, и старайся не сбивать дыхание, – велел хмурый Никифоров.

– У меня с дыханием все в порядке, – ответил я уже тише.

– Да знаю. Каждый день спозаранку вокруг аэродрома бегаешь, часовых пугаешь.

– Здоровый дух в здоровом теле, – был мой ответ.

– Отдохнул? – и поймав мой насмешливый взгляд, сказал, – пошли дальше.

В конце бурелома, когда мы перебрались через глубокий овраг, нам снова пришлось ползти под стволами упавших деревьев, и веток, стараясь сильно не шуметь.

– Все, вроде дальше обычный лес, – сказал я, выглядывая из кустарника, куда вывела нас тропа.

– Значит, правильно в то ответвление не свернули, а то черт его знает, куда бы он нас привела.

Внимательно осмотревшись, мы прикрываясь деревьями двинули дальше.

– Говорят где‑то, – остановившись, сказал я, внимательно прислушиваясь.

– Там вроде, – указал особист стволом автомата направление.

– Наши?

– Сейчас узнаем, давай за мной.

Дальше лес выходил на дорогу, где стоял строй бойцов, по моим прикидкам не меньше батальона. Я посмотрел на хмурого Никифорова, он кинув на меня взгляд велел лечь на землю и ползти за собой.

Отодвинув стволом маузера мешавшую мне смотреть ветку, я с интересом стал наблюдать за происходящим. То, что мы поступили правильно, я понял только тогда когда услышал пламенную речь командира НКВД с перевязанной головой, рядом стоял мотоцикл с люлькой, на котором он видимо приехал.

– …убили нашего героя… летчика Вячеслава Суворова. Преследование немецких диверсантов не дало успеха. Подразделение попало в засаду и понесло большие потери. Так что слушайте мой приказ. Диверсантов уничтожить. После боя их выжило двое. Один в форме политрука ВВС, другой лейтенанта ВВС, преступники вооружены и очень опасны, поэтому, как только их обнаружите огонь на поражение.