Цветы на камнях (СИ)

На стенной видеопанели отображался процент выполненной им работы, и вся информация о состоянии его организма.

Тем временем испытуемый продолжал упражнения. После штанги он отжался 50 раз от пола, затем наносил удары по боксерской груше. Легко выполнил на перекладине «подъем-переворот», после чего подошел к штанге, на которой было закреплено по 10 здоровенных блинов с каждой стороны. Вес более полутоны. Боец поднял над головой, но долго продержать не смог.

— Это даже перебор, ведь он все-таки человек, — произнес доктор и что-то записал в блокнот.

— Впечатляет, впечатляет, — ответил Злински, доставая из кармана платок и вытирая пот.

После этого доктор достал из кармана пистолет в кобуре. Вытащил пистолет, вставил в него обойму, передернул затворную раму. Протянул пистолет «Джону».

— Бери.

— Доктор, вы уверены, что это не опасно? — забеспокоился Злински. — Может, лучше перейти в стрелковый тир?

— Все нормально, — улыбнулся Дикс, возвращаясь на свое место. — Я же с вами. Я разве похож на самоубийцу?

На стене появилась мишень, — силуэт человека. Вдруг погас свет.

— Не беспокойтесь, все так и должно быть, — произнес в темноте Дикс.

Затем раздались пять резких громких звонков. За каждым звонком в темноте прозвучал выстрел. Вновь включился свет. Передвижная мишень была уже в другой части стены. На ней четко были видны пять пулевых отверстий, — на расстоянии не более, чем пара дюймов друг от друга. Когда вспыхнул свет, Джон сделал еще один выстрел. Новое отверстие украсило «лоб» мишени. После чего боец вытащил из оружия обойму с единственным оставшимся патроном.

— Почему он не использовал последний патрон? — тихо спросил Злински.

— Они всегда оставляют последний.

— Для себя? Застрелиться?

— Нет, им неведомы эмоции обычного человека, в том числе и страх. Для того, чтобы застрелить последнего противника в упор…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УТРО НОВОГО ДНЯ

Глава 1. Ночной бой

Луна этой ночью была яркой. Синий свет лился с ясного звездного неба на холодную, озябшую от ночного холода, землю. В лучиках этого неяркого небесного светильника оживали, становились объемными громады гор. А в ущельях земля была укрыта легкой туманной дымкой. Ветер, прилетавший с гор, шевелил верхушки низеньких, молодых деревьев, робко тянущихся к небу.

В ночной темноте по узкой ленте бывшего шоссе, змеящейся по перевалу, мчались всадники. Их гнал вперед голод. Их было около двадцати.

Если бы был еще жив художник, желающий изобразить Всадников Апокалипсиса, лучших типажей он не нашел бы во всем мире.

Их дикий, воинственный вид мог бы напугать любого мирного поселянина. Одеяния их состояли частично из звериных шкур, частично из обрывков старой хлопчатобумажной и шерстяной одежды. Лица…, нет, скорее морды, поросшие не то волосами, не то шерстью, напоминали древних неандертальцев. Но особый колорит всадникам-дикарям придавало наличие у них огнестрельного оружия. В руках каждый из них держал кто автомат Калашникова, кто пистолет, кто штурмовую американскую винтовку. У некоторых за спиной скрывались стальные трубки реактивных гранатометов. А у бедра покачивались старинные сабли, топоры или просто куски арматуры. У вожака на груди болталась металлическая окружность с тремя расходящимися лучами, отломанная им, видимо, с какого-то автомобиля.

Они жили разбоем, нападая на оставшиеся еще поселения людей. Забирали оружие, лошадей, скотину, иногда угоняли людей. Человеческое мясо — это ведь тоже мясо.

Вожак в центре построения что-то крикнул ближайшему товарищу. Беспорядочная конная орда выстроилась в боевое построение — узким пятиугольником, подобно древним тевтонским рыцарям. Защелкали, залязгали оружейные затворы. Вожак что-то проревел почти по-звериному, потрясая автоматом.

Если прислушаться к их речи, можно было различить в ней обрывки грузинских и осетинских слов. Они не боялись ничего, предпочитая лучше умереть, нежели остаться без еды.

Дорога спускалась в долину, а там впереди, на горизонте светились огоньки. Желанная добыча!

Асфальт под копытами коней теперь напоминал череду выбоин и воронок. Видимо на этом месте когда-то шли бои. Конь одного из всадников заржал, полетев на землю. Сломав ногу, конь упал, переломав при этом позвоночник своего седока. Однако ни вожак, ни другие всадники не обратили на это никакого внимания. Меньше претендентов — больше доля каждого!

Скоро они ворвутся в беззащитное поселение. Запылают крыши людских жилищ, будут метаться по сторонам перепуганные люди. Желанная добыча!

Вожак уже снял с плеча гранатомет, перевел его в боевое положение. И вдруг с обеих сторон дороги раздались громкие хлопки взрывов. Сгусток горячего воздуха понесся у лица вожака. Трое дикарей полетели на землю.

Вспыхнувшие впереди прожектора ослепили нападавших. Завыла дурным воем сирена. Стало ясно — они нарвались на порубежную заставу, пост, охранявший поселение в долине.

Застава мгновенно ожила, ощетинилась автоматным и пулеметным огнем. Сквозь этот грохот были еле слышны крики бойцов на разных языках, приказы командиров.

Орда дикарей остановилась. Узкое пространство лишило их маневра. Всадники закружились на одном месте, открыли ответный огонь… Вожак даже успел выстрелить из гранатомета. Заряд взорвался о каменное высокое ограждение, из-за которого вели огонь защитники поста.

Со стороны заставы громыхнул ответный гранатометный выстрел. Падали на землю израненные, искалеченные кони, — рядом с трупами своих хозяев. Ревели раненные дикари. Оставшиеся в живых попробовали рассредоточиться, но места для маневра на узкой дороге не было.

Громыхнула звучная очередь автоматического гранатомета. Ухнул оглушающий танковый выстрел. Новые огненные цветы смерти, сотрясая землю, один за одним, расцветали на разбитой дороге, превращая нападавших в кровавое месиво. Грянул еще один выстрел из танковой 120-миллиметровой пушки, и скачка последних диких горцев закончилась.

Бой закончился. Погасли прожектора. Небо светлело, скоро рассвет. Кто-то выстрелил в небо осветительную ракету, и яркая, искрящаяся звездочка повисла над дорогой. Стало совсем светло. На дороге перед заставой осталась лишь куча изуродованных тел, лошадиных и человеческих, откуда еще доносились предсмертные хрипы и стоны. И с каждым одиночным пистолетным выстрелом стоны постепенно затихали.

— Эй, зачем ты патроны тратишь попусту?! У тебя дома что, точильный станок стоит?! — возмутился Мераб, солидный, плотный мужчина с неимоверно длинными усами, — командир заставы. — Неужто кинжалом дорезать нельзя? У тебя на что такой кинжал длинный? Жену гонять по дому?

— Мою жену в покое оставь, ладно?! — ответил Тенгиз. — Дедовский металл об этот мусор марать еще…

— Расточительный ты, Тенгиз. Патроны, это же сейчас живые деньги. Так на достойную старость никогда не накопишь.

— Мераб, если хочешь, можешь оставить нам компанию, — поддержал Тенгиза 29-летний Джумбер, уроженец Сурами. — Из укрытия советовать все мастера!

Он, Тенгиз, и еще двое бойцов ходили по недавнему полю брани, осматривая поверженных врагов, подбирая оружие, добивая еще живых. Метрах в десяти от них за камнем залег Джо Бильбахер, уроженец Аризоны, держа дорогу под прицелом своей СВД с ночным видением. Мало ли что еще оттуда появится!

— Вот я тебя забыл спросить! — вскрикнул Мераб. — Эй, Джо! Ты там хоть что-нибудь видишь в свою оптику?! Джо, все о, кей?

— Ага, сейчас он тебе ответит! — послышались смешки с разных сторон. — Он же до сих пор, кроме «гамарджоба» ничего не знает!

— Гэмэджоуба, — послышалось в ответ от американца. — Ит с оу кей!

Тенгиз промолчал. На самом деле, он просто не мог заставить себя хладнокровно добить врага саблей. Противно как-то… Все-таки пулей сподручнее.

Подобрав оружие дикарей, они вернулись к своим.