Спаситель Отечества (Другая Цусима) (СИ)

Что касается моряков в более высоких, чем у Эссена, чинах, то мнения отстраненного наместником от дел Ухтомского никто особо и не спрашивал. А у Лощинского, поставленного заведовать всей прибрежной и минной обороной Порт-Артура, было чересчур много забот по своей непосредственной должности - тем более с учетом планируемого увода Николаем Оттовичем во Владивосток части миноносцев, до сей поры выполнявших роль тральщиков. Тут уж было не до каких-то козней...

Григоровичу же чисто по-человечески стало весьма любопытно, выгорит ли затеянное дело или нет. Да и, как командир порта, он просто обязан был всемерно содействовать успеху очередного похода остатков эскадры. Причем помощь с его стороны не ограничилась лишь отпуском со складов угля и прочих запасов. Видя, как идея с прорывом обретает все более зримые очертания, он, тщательно все обдумав, заявил Эссену:

- Ну что, Николай Оттович, начальником штаба к себе возьмете?

На это Эссен ответствовал, что-де не только возьмет, но и кое-что из наработок Ивана Константиновича планирует использовать в своих целях.

План прорыва в исполнении Эссена и в самом деле по сути был лишь слегка модифицированным под изменившиеся условия планом, который еще перед боем 28 июля озвучили Григорович и Лощинский. Тогда оба упомянутых контр-адмирала предложили Витгефту взять в прорыв только самые быстроходные броненосцы, оставив в Артуре "ветеранов" "Севастополь" и "Полтаву". Это, по их мнению, давало эскадре шанс прорваться во Владивосток, избежав решительного боя, поскольку в данном случае ее скорость могла составить около 17 узлов. Помимо того, Лощинский предлагал свести оставшиеся корабли в один отряд (два броненосца, 4 канонерских лодки и 10 миноносцев), во главе которого он должен был одновременно с выходом эскадры направиться к главной базе японцев в Дальнем с целью отвлечения основных сил адмирала Того. Если бы это не удалось, то отряд Лощинского, появившись на рейде Дальнего, смог бы нанести японцам серьезный урон, подвергнув базу ожесточенному обстрелу [примечание 6].

То, на что в свое время не согласился Вильгельм Карлович, теперь заново пришлось ко двору, и к походу и бою готовились сразу два отряда кораблей.

Первым из крепости должен был выйти отвлекающий отряд под началом Григоровича (Лощинский на сей раз уже не рвался в бой). В него вошли броненосцы "Полтава", "Севастополь", канлодки "Отважный", "Бобр" и миноносцы "Стройный", "Скорый", "Сердитый", "Статный", "Расторопный". Основной же отряд, возглавляемый Эссеном (на мостике "Севастополя" его сменил Ф.Н.Иванов, до того командовавший минным транспортом "Амур"), включал в себя броненосцы "Ретвизан", "Пересвет", "Победа", крейсера "Баян", "Паллада", минные крейсера "Всадник", "Гайдамак" и миноносцы "Бдительный", "Властный", "Бойкий", "Смелый", "Сильный", "Сторожевой".

Кроме того, в поход с основным отрядом готовилось и госпитальное судно "Москва". Вернее, вспомогательный крейсер "Ангара" - кораблю вернули прежнее название, два 120-мм и четыре 75-мм орудия, больше взять уже было просто неоткуда. Впрочем, его главная сила была отнюдь не в пушках - на "Ангаре" должны были отправиться к месту назначения отряда мастеровые Балтийского завода во главе с корабельным инженером Н.Н.Кутейниковым, а также часть материалов и оборудования, имевшихся в мастерских Порт-Артура. То была уже инициатива Григоровича, наслышанного о слабых ремонтных возможностях владивостокского порта. Кроме того, несла "Ангара" и некоторый запас угля для боевых кораблей, которые она должна была сопровождать.

Условный день "Д" настал 14 сентября, когда утром, протралив безопасный фарватер в минных полях на ближних подступах к крепости, отправился к Дальнему отряд Ивана Константиновича. А спустя примерно три часа, понадобившихся отвлекающему отряду, чтобы выйти к заливу Талиенван, на Дальний упали первые русские снаряды.

Этот прорыв дался русским нелегко. Имевший место с самого утра туман выгнал из мест, по которым двигались корабли Григоровича, обычно располагавшийся там отряд из "Ниссина" и "Касуги" с их миноносной свитой - памятуя о судьбе "Иосино", адмирал Мису решил не искушать судьбу и отвел свои крейсера к мысу Энкаунтер-Рок. Данный факт, а также движение отвлекающего отряда практически по самой кромке доступных для броненосцев глубин у береговой черты позволили скрыть от врага почти две трети его пути [примечание 7]. Но обнаружение такого количества кораблей было лишь вопросом времени. И когда оно, наконец, состоялось, было уже не до скрытности.

Тралящий караван из портовых судов и паровых катеров Григорович отправил обратно почти сразу по выходу из порта, и всю минную оборону на остатке пути пришлось взять на себя идущим с отрядом миноносцам. Японцы успели превратить эти места в тот еще "суп с клецками" и, невзирая на тралы, выставленные неприятелем "гостинцы" стали роковыми для "Стройного" и "Скорого", когда потребовалось после вскрытия врагом диспозиции отряда в форсированном темпе прорываться к цели. Еще одна мина взорвалась в трале рядом с едва успевшим починиться после августовского подрыва "Севастополем", вызвав подводную течь в корпусе, которую пришлось спешно устранять аварийным партиям.

До того, как настала пора всерьез отбиваться от подошедших главных японских сил, "Полтава" успела дать по городу и порту Дальнего три полных залпа главным калибром, "Севастополь" - четыре. И именно после одного из выстрелов "Севастополя" в порту, как говорили те из моряков, кто выжил в этой самоубийственной атаке, что-то рвануло "ну просто дюже приятственно". Во всяком случае, замеченный даже с русских наблюдательных постов в Порт-Артуре огромный дымный столб, выросший над Дальним, и донесшийся до крепости через все имевшееся расстояние соответствующий ему звук внушали в том полную уверенность. Причем эти признаки сообщили о начале боевой фазы операции даже вернее, чем посланное Григоровичем сообщение по радио [примечание 8].

Эссен, несмотря на нетерпение всех собравшихся на мостике "Баяна", который он избрал своим флагманом, выжидал еще примерно час после всей этой светозвуковой феерии - нужно было, чтобы противник как следует втянулся в сражение с кораблями отвлекающего отряда. И лишь по истечении этого времени он отдал команду:

- Ну-с, господа, вот теперь и наш черед. Выступаем!

Как оказалось, Николай Оттович, сам того не зная, подгадал, пожалуй, наилучший момент для прорыва сквозь боевые порядки японцев. Именно в это время противник взялся основательно чинить на оперативной базе в Бицзыво свою главную "посудину" - броненосец "Микаса". Помимо того, в Дальнем и Бицзыво ремонтировались пострадавшие от мин крейсера "Чиода", "Цусима" и "Ицукусима". И очевидно, что присутствие как минимум первого из этих кораблей в бою 14 сентября вполне могло бы сказаться на его результатах куда более печальным для русских образом [примечание 9].

Но и "остатков" японского флота вполне хватало для того, чтобы с гарантией смести русские корабли с морской глади. К тому моменту японцы действительно бросили против отряда Григоровича все, что могли. Из Дальнего вышел отряд "стариков" в составе броненосца "Чин-Иен", крейсеров "Мацусима", "Хасидате", "Идзуми" и канонерской лодки "Сайен" с приданным им броненосным крейсером "Якумо". Со стороны моря поспешали им на помощь основные силы из броненосцев "Асахи", "Сикисима", "Фудзи", броненосных крейсеров "Касуга", "Ниссин", трех "собачек" ("Касаги", "Читосе", "Такасаго") и авизо "Тацута". Из обретавшихся в окрестностях Порт-Артура крупных японских кораблей в этом действе не участвовали лишь крейсера "Сума", "Акаси" и "Акицусима", прикрывавшие зону высадки у Бицзыво, "Нийтака" и "Отова", проворонившие выход отвлекающего отряда и теперь пытающиеся реабилитироваться в наблюдении за проходом на внешний рейд, а также отряд из "Асамы" и временно отобранного у Камимуры "Ивате", находившийся в тот день в 16 милях от южной оконечности Ляодунского полуострова.