Буратино

   Очередное болезненное пробуждение.

   В этом мире - еще и без повторов вот таких пробуждений.

   Сперва никак не мог понять - где я? Как-то сильно мне это Саввушкино подземелье напомнило. Темно, сухо, под ногами босыми земля, под рукой стенка бревенчатая. На теле ничего кроме штанов и рубахи. Такая паника началась... Снова... "спас-на-плети". Сердце сразу у горла, цветные круги перед глазами пошли. Нет, не хочу!

   Спасло появление звуков. Стук где-то наверху, голос, вроде бы женский. Мужской ей вроде бы отвечает. Ещё стук уже над головой, резкий свет по глазам. Голос Марьяшки:

  -- Что ж ты это так, Ванька? Где ж это видано, что б холоп малолетний на старшего слугу с мечом кидался. Рабам вообще оружие иметь-носить нельзя. А ты меч свой - прямо Доману к горлу. Перепугал старика. Да еще перед всей дворней.

   Вверху люк открытый, местные называют "ляда". В проёме личико Марьяшкино, она, видимо, на коленях у проёма стоит, лучину горящую держит и видно какая она отмытая, довольная, сытая. И хмельным малость несёт.

  -- Ладно, упрошу мужа тебя не сильно плетями бить. Тем более - ты холоп не наш, беглый. Тебя твой хозяин сечь должен. Но по торгам тебя вроде не выкликали. По обычаю, если раб на хозяина руку поднял, то ту руку отсекают, а самого в реку кидают. Или живьём в землю закапывают. А голову рубят следом. Но Доман хоть и управитель, но не хозяин. Так что плетей хватит. После отлежишься, муж тебя в городе продаст. Ну, ты ж сам понимаешь, бешеного рабёныша у себя в доме я держать не буду. Но на торгу присмотрю, посоветую. Может, и в добрые руки попадёшь. Только смотри - пока дела эти не закончатся - веди себя тихонько. Как "шёлковый". Слышь Ванька, ты никак язык откусил? Точно. И губы в крови. Ну и ладно. Тогда и заботы нет.

   Тут она видно с колен встала, кому-то там головой махнула. Сейчас люк закроется. Я прокашлялся, сплюнул пополам с кровью:

  -- Слышь, Марьяшка, как там мои Ивашка да Николай?

   Она... снова слугу выгнала. Слышно - дверь входная хлопнула. Снова в проем всунулась:

  -- Значит не откусил? Жалко. Ивашко твой... Ну, я сказала мужу, что ты ему "гурду" подарил. Муж велел отдать, Ивашко спорить стал. Яков, тот чернобородый мужик, который и тебя поленом завалил, да муж, да трое его слуг новых... Сидит твой Ивашка в погребе битый. А Николай сам пошёл. Когда из его мешков бересту с долгом тебе записанным вытащили. Так что сидят твои помощнички, и ничего им особенного не будет. Я чего пришла-то: ты, Ванюша, про... игры-то наши не рассказывай. Я и мужикам твоим уже сказала. И договорились мы - они молчать будут. А я мужа уговорю, чтоб отпустил Ивашку куда тот захочет, и Николаю даст долг отработать. Теперь-то Храбрит тут самый главный. Отец-то мой сдал сильно. Как про мою смерть услыхал. Так вот, ты это... про... ласки наши не говори, а я упрошу мужа, чтоб он тебе не полсотни плетей дал, а половину. Ну, по малолетству твоему. И не вздумай ему хоть в чем перечить. Или в глаза смотреть - не любит он этого от холопов. Страсть не любит. Ну как, по рукам?

  -- Вели слуге принести воды напиться. Пересохло все. И не дёргайся - под плетями я ничего не скажу. Иди.

   Марьяша удалилась, вместе со светом. Кажется, кому-то там приказала что-то. А я судорожно включил молотилку на полную мощность. Вынут, подвесят, плетями, глаз не подымать, как "шёлковый", в городе на торгу продадут, попасть в добрые руки... Лучше сдохнуть! Нельзя! Долг на мне - детские жизни еще не спасённые. Как?! Как из этого всего выкрутиться-вывернуться. Не сдохнуть, не сойти с ума... Как?!!

   Марьяша... С-сука. Курва курвущая. Дрянь. Шлюха - не та, что телом своим торгует. Мы все собой торгуем: кто умом, кто силой, кто красотой или знаниями, умениями. Все - временем собственным - частицей своей жизни, единственной и неповторимой. Шлюха - автомат без памяти. Ей клиент, плата его - все. У профессионалки - все остальные отношения, привязанности... - в свободное от работы время. У любительницы... - в другой жизни.

   Ей плевать сколько раз я ей жизнь спасал. Плевать, как ей со мной хорошо было, плевать, что я из нёе занозы вытаскивал, кормил, поил, на горшок водил. Вот есть самец по-круче, по "вятшее". И самочка побежала к новой альфе. Получается, что такое... свойство есть существенный элемент, присущий всякой женской психике. "Если не можешь перегрызть палку, которая тебя бьёт - лизни её". Или - пососи.

   Но это основы - азбука проявления базового инстинкта. Потом пошла социализация хомосапиенсов. Накрутки всяких правил, ритуалов, запретов. И пришло христианство. А там, унаследованное от иудеев понятие - "жена верная". Способ обеспечить легальность наследования власти и имущества в роде. Чем больше имущества наследуется по мужской линии, тем жёстче табу.

   Цена женской верности и неверности здесь выше, чем в моей России. Сменить партнёра означает для женщины сменить все. Вариант Анны Карениной в еще более жёсткой, средневековой форме. Сменить семью. Дом. Своего-то нет. Родительский, мужнин... Даже формально свой может быть отобран по куче оснований. Включая "недостойное поведение". Безмужняя жёнка - объект... ущемления. Вдовица - подаяния, девица в годах - насмешек, "весёлая" - оскорблений. Все - насилия. Не всегда - сексуального. Часто просто имущественного. В моё время цивилизация все-таки мужскую агрессию притормаживала. А здесь - ограничений нет. Даже в семье. Жена - раба мужа. Это официально объявляется в церкви. И - "да убоится...". Вот она - "убоялась".

   Вот Марьяша и вернулась в статус "жена верная". В церкви провозглашённому, обществом поддерживаемому. Статусу понятному, привычному, общепринятому. Основанию для само- и обще- уважению. Это для всякой нормальной здешней бабы куда важнее каких-то там "плетей рабёнышу". Пусть бы и жизнь ей спасавшему. А клятвы... Ну кто ж женским клятвам верит? Она еще и благородно поступает - мужа упросит дать только половину плетей. Но милосердие у нее здравого смысла не затмевает - бешеного холопчика в доме держать опасно. Рачительная хозяйка. Вот как славно получается: и мужу жена верная, и благое дело сделала, и для дома польза. Идеал жены для русского патриота.

   У Боккачио в "Декамероне" есть история одной средиземноморской девицы, которая по ходу своего путешествия успела отдаться нескольким мужчинам в разных странах, затем была возвращена в родительский дом. Где и была вполне благопристойно выдана замуж как девственница. Поскольку никто, из присутствующих при бракосочетании, свидетелем её многочисленных и разнообразных игр - не был. Нет огласки - все благопристойно и вполне христолюбиво.

   Аналогичный случай и здесь. После всех похождений у Марьяшки одна забота: чтобы ничего лишнего до мужниных ушей не дошло. Из нарушений заново включившихся табуированных запретов. Что-то, что может уронить ее реноме.

   А вот это хорошо. Мне-то терять нечего. Это она думает, что я - как все нормальные люди вокруг. Что мне разница в десяток плетей важна, что мне интересно в какие руки меня продадут. А мне плевать. Или я - вольный. Не-людь свободная. Или - "орудие говорящее" сельскохозяйственное. Дохлое.

   Мне терять нечего. Кроме своих цепей. Точнее, ошейника. И я к этому здесь готов. Практически сразу, как только понял, что головы здесь рубят всерьёз. Смертью меня уже не удивишь - "плавали, знаем".

   А вот ей... есть чего терять. А не обострить ли ситуацию? Жаль, я почти совершенно не знаю ничего про этого Храбрита. Только кусочки из Марьяшкиных рассказов. Весьма редких - не до того было, не интересно. Я её жалел - не хотел о её вдовстве напоминать. Ну и сам дурак. Ничего не знаю о ситуации в усадьбе. Какие тут расклады-партии-группировки? А давно ли он здесь? Как пришёл? Битый прибежал, или по делу, или в отпуск... Слуг у него сказано - трое новых. Какие? На что годные? А как он и его люди с остальными, с местными? Если тут заварушка начнётся - кто за кого будет?