Октябрь, который ноябрь (СИ)

- Предпримем, - заверила товарищ Островитянская. - В транспортный сектор я зашла, грузовик понадежнее изыщут, газы вывезем немедля. Как я поняла, там не так много, этих... аэро-бомб. С хлором. И супостат надеется пустить их в дело не раньше ночи. Какое-то время у нас еще есть.

- Сомневаюсь я в этой информации, - подумав, признался Лисицын. - Вы можете не знать, но хлор - газ весьма тяжелый, и если он в подвале, то пускать его в отравляющих целях практически бессмысленно.

- Это вы, ваше благородие, не в информации сомневаетесь, а указываете на ее недостаточность. Что по существу верно, - намекнула оборотень. - Я беседовала не с руководителем диверсии, а с одним из нижних звеньев.

- А нельзя с этим нижним звеном чуть подробнее поговорить? - встрепенулся Дугов. - Пусть уж все выкладывает.

- Это вряд ли. Он все сказал и замолк, - кратко пояснила Лоуд.

- Убит? - уточнил Лисицын.

- Не то чтобы вот совсем убит, - оборотень глянула на часики. - Хотя теперь-то уж да, убит. В общем, окончательно отмычался. Но технические детали он в полном объеме не знал, так, догадывался о многом. Образованная была гнида, умственно развитая, этого не отнять.

- Но тогда почему мы на его версию по времени атаки опираемся? - Катрин хотелось немедленно встать и пойти куда-нибудь подальше. Оружие массового поражения она не любила давно и устойчиво.

- Почему-почему... - товарищ Островетянская покосилась на штабс-капитана, сочла что тот достоин доверия, но голос все равно понизила. - Ночью в Смольный прибудут депутаты съезда, и главное, сам Ленин...

- Господи, этого только не хватало, - двусмысленно застонал Лисицын.

- Послушайте, но в подвале действительно не так много хлора, - напомнил анархист. - Какая из него атака? Напугать только?

- Загадочная и немаловажная деталь, - согласилась руководительница следственной группы. - Возможно, мы ее разгадаем. А пока, Федя, сделай милость и вывези эту отраву куда-то подальше. Сейчас мы с тобой к Дзержинскому пойдем, он вроде за безопасность Смольного отвечает, только все время на месте отсутствует. А вы, Олег Петрович, немедля отправляйтесь к генералу. Поясните ситуацию, пусть усилят охрану Зимнего. Отнюдь не наших простых и чистосердечных красногвардейцев бояться надо, а вот таких ядовитых провокаций. Третья сила склонна к симметричным действиям по раскачке ситуации, нужно это учитывать. Никола предупрежден, живо вас до Дворцовой добросит. Только возвращайтесь уж своим ходом, авто нам тут обязательно понадобится. Так, а тебе, Катерина, задача по канцелярско-организационной деятельности, раз ты в штате секретарем числишься...

Кабинет опустел, и оборотень кратко пересказала напарнице о событиях в Рождественском и около.

...- Вот так оно и вышло. Нужно будет послать кого, забрать тело. Одинокой наша Лизавета была, видать, нам хоронить.

- Я тебе говорила, такие как она, безвредные и беззащитные, в революции первыми и страдают, - морщась как от зубной боли, напомнила Катрин.

- А я что, возражаю? Только они не только при революциях, а вообще при любом катаклизме, первые жертвы. Потому что хорошие существа, - мрачно сказала оборотень. - А вообще осуждаешь?

- За что? За кол в жопу этому..., что ли?

- Нет, за подкидыша. Хотя и за кол, конечно.

- Что ты дуришь? Куда же Нинку, если не к нам? Заодно и дом проведала. Спасибо.

- Да не за что. Я думала за колышек бурчать будешь, ибо "ни цивилизованно, ни аутентично", то, се...

- Буду я еще... Сама бы я с этим не возилась, но туда ему и дорога, - Катрин сплюнула на пол.

- Но-но! У нас тут революционное учреждение и уборщиц мы не дождемся, - призвала к порядку глава следственной группы. - Ладно, принимай оборудование и за дело. Ох, что-то беспокоят меня эти газы, прямо всерьез...

- Товарищи, группу от отделения товарища Попутного прошу срочно подойти к "Общему орготделу"! - взывала Катрин.

Сначала она чувствовала себя глупо - рев мегафона всколыхнул обитателей Смольного, кое-кто высовывался из дверей кабинета, требовал трубить потише, другие грозили забрать замечательное устройство, которого так не хватает на площадях, заводах и прочих горячих агитационных точках. Катрин интеллигентно отругивалась, поясняла, что пока проходит лишь испытания громкоговорящего агитационного механизма, потом он будет использован в самых нужных местах. От рядового революционного состава с его грубоватыми шуточками и предложениями заменить группу Попутного во всем что надо и не надо, тоже приходилось отругиваться, хотя уже не так интеллигентно, что облегчало задачу. Вот только граждане, знакомые с "товарищем Попутным", никак не объявлялись. Катрин уже собиралась выйти на ступени перед входом и развлечь пулеметчиков, бойцов бронедивизиона и посетительский люд, стоящий в очереди за пропусками, как к ней подскочил невысокий боец в хорошо подогнанной шинельке, на редкость четко козырнул:

- Товарищ Мезина? Комвзвода прапорщик Москаленко. Нас ищите, верно?

Катрин пожала руку и на всякий случай спросила:

- Как там сам Попутный, здоров? Михаил Ефграфович, кажется?

Комвзвода расплылся в улыбке:

- Никак нет! Виктор Иванович, он, кто же не знает. Жив, здоров, не сомневайтесь. А вы, извиняюсь...

Катрин показала удостоверение. В общем-то, корочки с красной звездой в многолюдном коридоре Смольного никаким анахронизмом уже не выглядели.

- Да я вас и так по описанию узнал, но порядок с представлением должен быть. Эх, вот вы при своих документах, - с завистью вздохнул боец. - А мы на полу-птичьих правах, без связи, мыкались-мыкались, пока оружие раздобыли, пока на довольствие пристроились...

- Где ж вы мыкались? Я тут оборалась, вас выкликая.

- Мы, товарищ капитан, осмотрелись, легализовались, поняли, что дело действительно идет не так, но как ухватиться за ситуацию и кто виноват, не поймем. Второй группы так и нет, а мы им в поддержку, как усиление шли. Там профессиональные историки, в музеях работали, персоналии и личности назубок знают. Но пропали. Ну не сидеть же без дела? Влились, Охтинский мост охраняем.

- Тоже дело хорошее. Но сейчас со мной поработаете, адресно. Слушай, комвзвода, как тебя по имени, сколько вас, и есть ли у тебя саперы и химики?

Окаянные газы уже загрузили и вывезли, но оцепление еще стояло, ярко светил в дверь подвала, направленный с броневика прожектор-фара. О чем-то беседовала с высоким стройным человеком товарищ Островитянская - по поводу выхода на боевую операцию по уничтожению химоружия слегка сменившая имидж и представшая перед благодарными зрителями в чем-то вроде мичманского бушлата. Катрин что-то не могла вспомнить подобной официальной формы одежды, но смотрелась недурно. Развила в себе художественный вкус товарищ оборотень, вон как гармонично выглядит рядом с собеседником. Надо думать, не случайно.

Катрин издали указала на двоих бойцов своего сопровождения, на подвал, сделала вопросительный жест. Напарница перемолвилась с высоким человеком, взмахнула дланью не только разрешающе, но и призывающе к осторожности. Тьфу, вот же насковзь номенклатурная личность создалась-образовалась.

- Пойдемте, товарищи, приступим.

- Товарищ капитан, но это же... - потрясенно прошептал один из бойцов "попутного призыва", глядя на руководство. - Он?! Или не он?

- Наверное, все-таки он. Дзержинский, - с некоторым сомнением подтвердила шпионка.

Будущий председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем выглядел как-то необычно молодо: со стриженной под машинку головой, в стильно распахнутой длиннополой кавалерийской шинели. Сколько же ему лет сейчас?^[24]

Катрин с бойцами подошла к двери, здесь четверо солдат, ругаясь, снимали с себя кожаные фартуки и рукавицы.

- Не убираем амуницию, товарищи. Наша очередь лезть, - предупредила шпионка.

- Не припозднились? - усмехнулся солдат, утирая взмокший лоб. - Загрузили мы уж все бомбы. Тяжелые, зараза.