Подсчет черепков

Они нашли немало надписей, но ни одна из них не помогла разрешить возникшую головоломку. Большинство надписей были разломаны или так потерты, что ничего нельзя было разобрать. Дважды Полидор нашел фразу "это показалось благом совету и народу". И оба раза Митридат бессильно выругался, ибо остаток камня был в одном случае погребен под завалом, для растаскивания которого потребовалось бы человек двадцать, а в другом случае просто отсутствовал.

— Хватит с нас этого места, — сказал Митридат вечером второго дня. — Мне уже все равно, даже если ответ находится прямо у меня под ногами. Я думаю, что если б я стал его выкапывать, то он бы от меня убежал, как кролик от лисы. Завтра будем искать внизу, на рыночной площади. Может, там нам повезет больше.

Никто ему не возразил, хотя все знали, что крепость еще не была как следует прочесана — для этого потребовались бы не дни, а месяцы или годы. Завернувшись в одеяла — несмотря на дневную жару, ночи по-прежнему были холодными — они уснули.

На рыночной площади развалин было меньше, чем в крепости.

— Так это уже площадь или еще нет? — подчеркнуто спросил Митридат, продираясь вместе с Полидором и слугами через траву, кусты и прочие заросли. Не успел Полидор ответить, как евнух добавил: — Ай! — Он только что ударил ногой по большому камню, что привело к плачевным последствиям.

Он отодвинул скрывавшие камень заросли. Камень был очень большим — Митридат, не увидевший его сразу, показался себе идиотом. Обуреваемый гневом, он нагнулся, чтобы отпихнуть камень в сторону.

— Подожди! — сказал Полидор. — На нем есть буквы. — Он прочел их и засмеялся.

— И что же, смею поинтересоваться, тебя так насмешило? — Лучше уж держаться с ледяным достоинством, подумал Митридат, чем прыгать на одной ноге.

— Тут сказано: "Я — пограничный камень агоры", — сказал ему Полидор.

— Ага, — сказал евнух, снова чувствуя себя глупцом.

Самое высокое из разрушенных зданий стояло севернее, в паре минут ходьбы. Его разбитый фасад насчитывал восемь колонн, две из которых по-прежнему стояли во весь рост и поддерживали обломки карниза.

— Начнем с него? — спросил Полидор, указывая на здание.

Из-за ушибленных пальцев в Митридате взыграл дух противоречия:

— Нет, давай оставим его на потом, а пока просто походим вокруг. В конце концов, оно никуда не убежит.

— Как тебе будет угодно, — вежливо сказал Полидор. Идущие за Митридатом слуги вздохнули. Евнух сделал вид, что не услышал.

— А это что такое? — спросил Митридат через минуту-другую, увидев еще одно каменное сооружение, выступающее из травы. К счастью, на этот раз он увидел камень еще до того, как с ним столкнулся.

— Судя по форме, когда-то это было основанием, на котором стояла статуя, — сказал Полидор. Он подошел поближе. — Две статуи, — поправился он. — Я вижу углубления, вырезанные для четырех ног. Ага, вот и надпись. — Отодвинув траву в сторону, он прочел: — "Гармодий и Аристогитон, которые убили тирана Гиппарха".

— А что такое "тиран"? — услышав незнакомое слово, Митридат нахмурился. — Какое-нибудь чудовище из легенды?

— Нет, просто человек, который правил городом, но не происходил ни из какого царского рода. Они попадались у эллинов во многих городах.

— Ага. Благодарю тебя. — Митридат задумался, и спустя мгновение удивленно сказал: — Значит, на рынке в Афинах стояла статуя, прославлявшая людей, убивших городского правителя?

— Похоже на то, о великолепныйсарис, — сказал Полидор. — Если выразить это такими словами, то и впрямь получается удивительно, не так ли?

— Это просто безумие, — сказал евнух, вздрагивая от одной только мысли об увиденном. — Хорошо еще, что вас, яунийцев, покорила Персия. А то мало ли каким безумием вы бы заразили весь мир!

— Хмм, — вот и все, что на это ответил Полидор. Эллин качнул своим подбородком в сторону разрушенного здания, до которого оставалось совсем немного: — А сейчас пойдем туда?

Но Митридат ответил на эллинскую блажь, заключавшуюся в надписи на основании разбитой статуи, своей собственной блажью:

— Нет, обойдем вокруг, посмотрим, что тут еще есть. — Он знал, что вел себя несносно, и наслаждался этим. А что Полидор мог поделать?

Естественно, ничего.

— Как тебе будет угодно, — снова сказал эллин, после чего пошел мимо здания, обходя его на еще большее расстояние, чем намеревался обойти Митридат.

"Так тебе и надо," — подумал евнух. Улыбнувшись за спиной Полидора, он пошел за ним на северо-запад.

Все же этого было достаточно.

— Я уверен, что сейчас мы уже не на площади, — сказал Митридат, когда эллин привел его почти к заросшим воротам Афин.

— Я полагаю, что уже нет, — признал Полидор. — Готов ли ты идти обратно?

— Более чем готов, — Митридат посмотрел Полидору в глаза. Они оба примирительно улыбнулись. Митридат бросил взгляд в сторону слуг. На их лицах не было видно ни радости, ни тщательно скрываемого раздражения.

Что-то треснуло у евнуха под ногой. Обуреваемый любопытством, он нагнулся. Затем, охваченный еще большим любопытством, он показал Полидору свою находку:

— Что это такое?

— Это остракон. Черепок, — поправился Полидор, вспомнив о необходимости перевести яунийское слово на арамейский.

— Это я знаю и сам, — нетерпеливо ответил Митридат. — За эти дни я наступал на такие уже не раз. Но что на нем написано?

— Хмм? — Полидор посмотрел на черепок повнимательней. — Тут написано имя. "Фемистокл, сын Неокла".

— А почему на черепке?

— Дешевле папируса, — пожал плечами Полидор. — Горшки всегда разбиваются, и черепков всегда хватает.

— Тогда почему просто имя? Почему не какое-нибудь сообщение?

— Понятия не имею, о великолепный сарис.

— Хрмп, — сказал Митридат. Он сделал еще один шаг и услышал новый треск. Он не был удивлен, найдя под ногами еще один черепок — как уже заметил Полидор, горшки всегда разбиваются. Однако его удивило то, что и на этом черепке была надпись. Протянув новый обломок горшка Полидору, он указал на буквы.

— Опять "Фемистокл, сын Неокла", — сказал эллин.

— И все? — спросил Митридат. Полидор кивнул головой, отвечая на вопрос перса утвердительно. Евнух бросил в сторону эллина недоверчивый взгляд: — О добрый Полидор, зачем же писать чье-то имя — заметь, только имя, ничего более — на двух разных обломках горшка? Если я не вижу никакого смысла в одной такой надписи, то увижу ли его каким-то образом в двух?

— Я этого смысла не вижу, о великолепный сарис. — Полидор начал переминаться с ноги на ногу, словно пойманный учителем за какой-нибудь проделкой школьник. На этот раз что-то треснуло под его сандалией, и Митридат уже не удивился, когда Полидор посмотрел на черепок, нашел на нем надпись и прочел: — "Фемистокл, сын Неокла".

Евнух положил руки на пояс:

— И сколько их тут валяется? — Он повернулся к слугам: — Уберите эти заросли. Во мне возобладало любопытство. Давайте посмотрим, сколько черепков у нас получится найти.

Взгляды, которыми обменялись Рага и Тиштрия, были вполне красноречивыми. Как и подобает разумному господину, Митридат сделал вид, что ничего не заметил. Слуги нагнулись и принялись выпалывать кусты и траву. Сначала они двигались с покорной медлительностью, присущей всем слугам за нежеланной работой, но потом и они начали проявлять интерес, быстро натыкаясь на новые и новые черепки.

— "Фемистокл, сын Неокла", — читал Полидор снова и снова, пока это однообразие не было наконец нарушено: — "Фемистокл из Фреаррия". — Он повернулся к Митридату и задумчиво повел бровью. — Я думаю, мы можем предположить, что это тот же самый человек, о котором говорится на всех остальных черепках.

— Э… да. — Митридат уставился на гору черепков, растущую у ног Полидора. Он начал ощущать себя колдуном, чье заклинание оказалось сильнее, чем он ожидал.