Карфаген атакует

Надев ожерелье, Зарана игриво подняла руки вверх и повернулась перед Лехой, слегка изогнув гибкий стан, уже начинавший заметно округляться. Ребенок должен был родиться через несколько месяцев. Повторив пируэт, она, наконец, замерла и вопросительно посмотрела на своего хозяина в ожидании похвалы.

– Ну, просто принцесса, – буркнул Леха.

– А это кто? – не поняла Зарана.

– В смысле, хороша чертовка! – поправился Леха и добавил. – Ты у меня просто лучше всех, Заранушка.

Девушка подошла к Лехе и прильнула к его груди, обняв обеими руками за талию.

– Ну ладно, ладно, – попытался мягко оттолкнуть ее Леха. – Ты поройся тут. Может, еще чего найдешь из украшений. Иллур ведь не зря сюда эту вещь подложил. Знал, кому пойдет. А я вернусь в юрту, полежу.

Но Зарана не стала больше ничего искать, а помогла своему притомившемуся мужчине дойти до дома. Едва оказавшись внутри, Леха опустился на ковер, пристроил голову на подушках и смежил веки, скользнув напоследок взглядом по манящему стану девушки. Зарана выглядела прелестно даже с уже наметившимся животиком, но ему было сейчас не до плотских утех. Рана еще давала себя знать. А к возвращению Иллура ему предстояло войти в форму, снова сидеть в седле не хуже любого скифа и крепко держать лук. Обещал – выздоравливай. Остальное потом.

Всю следующую неделю шаманы – так про себя определял Леха местных ведунов и знахарей – поили его какой-то горькой укрепляющей дрянью. Напиток казался мерзким на вкус, словно сваренным из лягушек, но помогал. Сил прибавлялось с каждым днем. «И чего они туда кладут? – размышлял Леха, выпивая с рассветом очередную чашу бурой жижи, на поверхности которой плавали капельки жира. – Отрава какая-то». Но, тем не менее, пил и выздоравливал.

К концу недели ему полегчало настолько, что он приказал даже привести себе оседланного коня. Взобрался на него уже без посторонней помощи, хотя и зашумело немного в голове. Зарана, настороженно наблюдавшая за его телодвижениями, вскрикнула.

– Цыц! – рявкнул на нее Леха. – Казак я или нет? Должен в седле держаться.

И натянул поводья, пустив коня вскачь. Трое верных людей устремились вслед за хозяином, поотстав на полкорпуса. Минут двадцать Леха скакал по холмам, рискуя вылететь из седла, поскольку в силу еще вошел, но не упал. Держал фасон. Нельзя было перед своими людьми осрамиться. Даже вскинул лук и пар раз выстрелил на ходу в пролетавшие мимо деревья, с радостью отметив, что оба раза попал. Значит, не пропала выучка. И стрела лучника из Херсонеса, так некстати поразившая командира скифских разведчиков, не смогла его вывести из строя навсегда.

На следующее утро в стойбище явился гонец от Иллура, на словах передавший, что скифский военачальник приказывает Лехе навестить известную ему бухту, где работают греки, и ускорить строительство новых судов. Иллур снова назначал Леху комендантом секретного объекта. А в подтверждение своих слов прислал греческую монету с пробитым в середине отверстием, которую тот обязан передать нынешнему коменданту в качестве пароля для смены караула.

– Вот неугомонный, – произнес вслух Леха, – сам в степи, а про флот помнит.

Подкинув на ладони монету, Леха снова посмотрел на гонца, и не подумавшего спускаться с коня.

– Ну, как он там, всех врагов победил? – поинтересовался морпех.

– Мы атаковали Боспорское царство с севера, – сообщил гонец, – и погнали его конницу вглубь земель. Враг отступает. Иллур приведет нас к победе.

– Я так и думал, – кивнул Леха. – Можешь ехать. Я все выполню. И передай вождю, чтобы зря под стрелы не лез. Его мудрая голова еще пригодиться Скифии.

Бородатый воин издал боевой клич, стеганул нагайкой коня и ускакал.

– Ну вот, Заранушка, – проговорил морпех, приобняв наложницу и провожая взглядом гонца, уже почти скрывшегося за ближайшими деревьями, – пришло время опять расстаться. Надо мне посетить одно место, куда я тебя взять не могу.

А про себя подумал: «Пора навестить, как Иллур велел, Гилисподиса с Калпакидисом, посмотреть, чем они там занимаются».

– Возвращайся быстрее, – прошептала Зарана, прикоснувшись губами к самому уху своего хозяина. Да так нежно это у нее получилось, что Леха мгновенно позабыл и про войну, и про флот, что строили греки в отдаленной бухте. И про приказ, который повелевал ему немедленно туда отправляться.

Плотно охватив теплую ладонь, он потащил свою наложницу обратно в юрту, где осторожно, но без лишних прелюдий, завалил девушку на ковер и до самого обеда предавался с ней любовным утехам, делая короткие перерывы на отдых. Но сил с каждым разом, к его великому удивлению, только прибывало. «И чем это меня шаманы напоили? – удивлялся Леха, поглаживая теплые груди наложницы и в очередной раз наваливаясь на нее всем телом. – Не только плечо прошло, но и все остальное окрепло. Что за виагра такая?».

Но Зарану совсем не интересовало, чем его напоили. Она была молчалива и счастлива, только сладко постанывала каждый раз, крепко сжимая его бедрами. А Леха продолжал демонстрировать неутомимость.

На следующий день он все же явился в Золотую бухту, чтобы принять на себя командование секретным объектом. Показал монету начальнику охраны, выслушал его соображения об обстановке и приступил к обязанностям, сразу же отдав распоряжения своим бойцам, которых у него теперь насчитывалось чуть меньше двух сотен, принимая во внимание тех, кто погиб при штурме Херсонеса.

Снова оказавшись в бухте, Леха расставил часть своих солдат на посты вдоль берега, а половину отправил в дозоры и объезд территории. Сам же, захватив седовласого скифа-переводчика, жившего здесь, при мастерах, постоянно, явился в большой барак, где располагалась главная контора Гилисподиса.

– Ну, как дела? – поинтересовался он у грека, застав того в одиночестве над какими-то набросками и чертежами, в задумчивости рисуемыми угольком прямо на деревянном столе.

Гилисподис оторвался от своих размышлений и встал, приветствуя Леху с некоторым удивлением. Переводчик тут же пустился в объяснения на скифском.

– Иллур снова приказал мне тебя охранять, – кратко объяснил Леха свое появление и склонился над разрисованным столом. – Чем занимаешься?

– Думаю над постройкой эннеры, – нехотя поделился своими планами греческий мастер, глянув на толмача, – это, конечно, пока только мечта, эскизы. Но мне кажется, от нее в некоторых случаях может быть большая польза.

– Чем ты тут развлекаешься, – не понял Леха, снова бросив взгляд на исчерченный стол, – вместо того, чтобы строить боевой флот для Скифии?

– Эннера – это гигантский военный корабль, – спешно пояснил Гилисподис, вообразивший, что его опять могут подвергнуть пыткам. – Он в два раза больше квинкеремы.

– Эту я знаю, – кивнул Леха.

– Эннера должна иметь три или четыре палубы, а при такой ширине на верхней можно будет разместить шесть или даже семь башен для стрелков, – охотно изложил Гилисподис преимущества новой конструкции, с облегчением сообразив, что казнить сразу его не собираются. – А, кроме того, там поместиться целых двенадцать метательных машин.

– Сильно, – согласился Леха. – Только это должна быть очень большая штуковина. Как же она будет двигаться?

– С помощью весел, – ответил Гилисподис, – на каждом из которых будет по два или три гребца. Иногда под парусом. В целом, конечно, эннера получится очень тихоходной. Но взамен скорости она получит большую военную мощь. Ее можно применять для охраны гаваней или, наоборот, для осады вражеских крепостей с моря.

– В общем, плавучая передвижная платформа для артиллерии, – подытожил Леха по-русски, – как броненосец береговой охраны. И пехоту на нее можно сажать во множестве.

Переводчик поднял на него удивленный взгляд, но Леха не стал пояснять свои слова.

– В целом одобряю, – заключил он, переходя на язык скифов. – И много таких громадин у греков во флоте?

– Такие корабли почти никто не строит во множестве, – честно ответил Гилисподис. – Это очень дорого. В Афинах есть одна. Знаю, есть несколько эннер в Египте, у Карфагена и у римлян. Кажется, это все. В основном, для войны все используют более быстроходные корабли.