Кровь и честь

— Красивая сказка… — Саша медленно вел ладонью по нежной коже, наслаждаясь теплом и мягкостью женского тела.

— Это не сказка. — Варвара обратила на него смеющиеся глаза. — Все это было на самом деле. Это — история…

— И что было дальше?

— Ты же был лучшим учеником в своем училище. Неужели у вас так плохо преподавали историю?

— Да помню я, помню… — Молодой человек поднял взгляд к потолку и начал: — Весной триста двадцать шестого года до Рождества Христова Александр вторгся в индийские земли со стороны Бактрии через Хайберский проход, покорил ряд племен, перешел реку Инд и вступил во владение царя Абхи из Таксила…

— Браво! — Варвара хлопнула в ладоши. — Я всегда знала, что ты у меня самый умный, Сашенька!

— Да ладно тебе… — засмущался поручик.

— Значит, ты знаешь и то, что было дальше, — продолжила женщина. — Удача отвернулась от Александра. Он покорил вожделенную им страну, но был тяжело ранен в одном из сражений, и армия отказалась идти дальше с полководцем, лишившимся ореола божественности. Он вынужден был повернуть обратно. После пережитого горы страшили его, поэтому он повел армию вдоль берега океана. Это было еще большей ошибкой — безводная пустыня оказалась страшнее гор… Когда завоеватель с остатками армии добрался до Вавилона, его силы были на исходе. Удачу не смогла вернуть ни женитьба на дочери персидского царя, ни вновь собранная могучая армия… После его смерти осталось немало сокровищ, но этого перстня среди них не было. — Варвара кивнула на бриллиант, украшавший палец Бежецкого. — Он исчез бесследно, и никто не мог сказать о нем ничего.

— А как же телохранитель с отрядом? — вспомнил поручик. — Ему удалось истребить горцев?

— Нет, — улыбнулась Варвара. — Александр больше никогда не увидел ни своего верного пса, ни единого из его людей. Они растворились в горах бесследно. Быть может, погибли, быть может — остались в живых… Может быть, их кровь течет в моих жилах…

— Стой… — молодой человек впервые за прошедшие дни начал что-то понимать. — Так ты… Вы…

— Да, я обманула тебя, — грациозно повернулась на бок женщина, и ее тяжелая грудь призывно качнулась. — Я не Варвара. И не Лесникова. И не русская, — с легкой улыбкой упредила она Сашин вопрос. — И даже не православная. Вообще не христианка.

— А зачем же тогда все это? — обвел Александр взглядом роскошную спальню, мягко освещенную светом многочисленных ночников. — Разве…

— Ты не понял. — Смех женщины напоминал звук серебряного колокольчика. — Я не исповедую магометанство. Потому-то и смог мой отец отправить меня на учебу в Россию. Разве могла бы женщина, воспитанная в традициях ислама, получить образование? Да еще светское и в православной стране. Женщины в нашей семье привержены лишь одной религии — самой древней на Земле. Мы даем жизнь. Воинам и поэтам, политикам и полководцам… Беззаветным труженикам и жестоким сибаритам вроде моего кузена, — добавила она после паузы, горько усмехнувшись.

— Значит, вы — сестра Ибрагим-Шаха?

— Кузина, — кокетливо опустила ресницы Варвара. — Но почему это ты вдруг перешел на «вы»?

— Я… А Махмуд-Шах?

— Да, он мой родной брат. И уже не шах. Ты же сам, мой милый, участвовал в снятии с него короны. Разве позабыл?

— Нет, конечно… Но я затем и прибыл сюда, чтобы передать ему… Российские власти готовы вести с ним переговоры…

— Какой ты могущественный человек, Саша, — задумчиво проговорила женщина, полуприкрыв глаза. — Лишь немногим на Земле даровано право носить корону, но еще меньшему числу — снимать и возлагать короны. Ты так молод, а тебе уже довелось и лишить короны человека, и опять принести ее ему же… Это неспроста. И, поверь мне — я знаю, о чем говорю: он не последний на твоем пути…

Она встала, взяла трубку кальяна, затянулась ароматным дымком и протянула ее Саше. Тот взял ее и поднес к губам, против желания залюбовавшись стройным телом хозяйки — он никак не мог поверить, что они снова вместе. В одну реку, как оказалось, можно войти. И даже не дважды… Голова сладко кружилась, и понять, что тому виной, было непросто: дым драгоценного «чилима», великолепное вино, которое лилось рекой, или прекрасная женщина.

— Увы, я ничем не могу помочь тебе.

— Почему?

— Потому что Махмуд-Шаха больше нет.

— Он умер? — молодой человек опешил. — Когда?

— Ты не понял… Он здоров и полон сил. Но он уже не Махмуд-Шах. — Варвара вновь прилегла на постель, случайно или нет, раскинувшись во весьма фривольной позе. — Теперь он тот, кем мечтал быть все последние годы — парижский буржуа Мухаммед Кабули. У него там дом, не слишком большой, но достаточный счет в банке, жена, беременная его ребенком. Он счастлив.

— Но…

— Да, многие в Афганистане воюют сейчас под его знаменем, но самого знамени нет. Помнишь, как говорили во Франции? Король умер — да здравствует король.

— А ты… вы…

— Что я? Я слабая женщина. Не мое это дело — водить в бой людей. Это — ваше, мужское. Мы, женщины, должны сидеть дома и заниматься женскими делами. В том числе и этим, — узкая ладонь скользнула по Сашиной груди, животу… — Разве я тебе не нравлюсь?

— Погоди. — Поручик не был готов ответить на ласку. Морально не готов, не телесно. — Но ты могла бы сама стать королевой, — до последнего не сдавался он. — Ведь были же Екатерина Великая, Маргарет Датская, Елизавета Английская…

— Царица Савская, — с улыбкой подхватила Варвара, не оставляя своих попыток. — Увы, увы, мой милый — все это не для нашей страны. Скорее горы превратятся в море, чем на кабульский престол взойдет женщина. Да я и не стремлюсь к этому. Мое дело — родить будущего короля.

Саша хотел спросить еще что-то, но мягкая, пряно пахнущая ладонь накрыла его губы…

Александр открыл глаза и обвел ими убогую «обстановку» хижины. Огонь совсем погас, и холод пробирал скорчившегося у кострища человека до костей.

«Неужели мне все это только привиделось? — подумал поручик, зябко кутаясь в свои лохмотья. — Все эти недели, Варвара, которая совсем не Варвара… Где же этот проклятый проводник?»

Тот как будто ждал этого…

— Пора в путь, господин, — одноглазый пуштун выглядел озабоченным. — Если выйдем в путь сейчас, то к вечеру минуем перевал.

— Пойдем, — безразлично пробормотал Бежецкий, поднимаясь на ноги.

Это, к его удивлению, получилось легко и просто. Не было одышки, привычной в последние дни, рези в глазах…

«Так это не сон? Я действительно был у нее в гостях, и она вылечила меня? А все остальное?..»

— Куда мы идем? — спросил молодой человек, чтобы проверить себя.

— Куда? В Кабул, конечно…

Всадник на взмыленном коне нагнал бредущих по горной дороге путников на второй день пути.

— Отдай мне его! — Али Джафар соскочил наземь и требовательно протянул ладонь. — Отдай сам или я сниму его с твоего тела!

— Господин… — попытался вмешаться проводник, но Джафар лишь наотмашь хлестнул его плетью по лицу, заставив отшатнуться.

— Отдай! — Глаза вельможи сияли яростью. — Неужели ты не понимаешь, что не достоин ни ее, ни его? Кто ты такой вообще? Откуда пришел? Кто тебя звал? Я, потомок древнего рода, и то лишь в мечтах способен прикоснуться к подолу ее платья, а тебе, чужаку, она отдала все! За что? Почему?!..

— Может быть, лучше ты спросишь у нее? — улыбнулся Саша: он видел, что рука гвардейца дрожит на рукояти сабли, и знал, что он может с ним сделать этой саблей, но страха почему-то не было, и перстень грел сквозь кожу ладанки мягким успокаивающим теплом, отнюдь не яростным жаром пылающего угля.

— Замолчи-и-и!!!

Вне себя от ярости Али Джафар занес клинок для разящего удара.

«Наотмашь, — с отстраненным интересом, несвойственным для приговоренного к смерти, подумал Бежецкий. — От плеча до паха, как соломенный манекен… Интересно: я успею почувствовать боль или все кончится мгновенно?»

— Последний раз говорю тебе. — Придворный лишь силой воли удерживал руку, и внутренняя борьба была отражена на его лице. — Нашей бывшей дружбой заклинаю: отдай!!!