Степной рассвет (СИ)

Григорий Иванович был сильно раздосадован этой задержкой. Начальство приказало срочно, а что там, что тут, кругом одни раздолбаи. И почему только отменили вылет самолетом. Этого он понять не мог.

— В чем дело, майор, и представьтесь?!

— Старший лейтенант госбезопасности Васильев. Товарищ командарм 2-го ранга, тут на станции несколько членов вашей комиссии, которые раньше выехали, вас дожидаются. Прикажете им с вами до Борзи ехать или следующего поезда ждать.

— Это те самые засранцы? Те, что раньше всех выехали и всю холеру Сибирскую на себя собрали?

— Так точно! Мне приказ ваш нужен. Вы ведь главный в комиссии. Прикажете, хоть в Москву их обратно отправлю. Правда, там представитель Главпура грозился меня за это под трибунал отдать…

— М-да-а, щедра земля русская на дураков. Они хоть выздоровели, или пока едут, весь поезд наш обосрут?

— Да вроде полегчало им. Наш фельдшер их насквозь промыл и присланными из Хабаровска лекарствами лечил. Вроде оклемываются. Ну так что с ними делать, тащ командарм? Может, зайдете, посмотрите на них?

— «Насквозь промыл». Нехрен мне их разглядывать. Чего я, дизентерии не видал, что ли. Ладно. В вагон охраны их грузите, от нашего вагона подальше. Приедем, я лично каждому взыскание влеплю…

Паровоз чихнул клубами пара, противно взвыл и с пыхтением и скрежетом покинул эту даже толком не обозначенную на картах в высоких штабах станцию. Командарм стоял у широкого окна, кляня всех, кто создал ему эти проблемы. И тех, кто запретил вылетать самолетом. И тех, кто разрешил членам комиссии выезжать отдельными группами. И тех двух идиотов, которые при отправке из Москвы, опоздали на поезд и догоняя его на машине, догнали совсем другой поезд, идущий в Севастополь, но не разглядели и проехали на нем целый час. Они сами рассказали через день эту историю командарму. Поэтому полученной в Чите новой телеграмме о мающихся желудочными проблемами других торопыгах он уже не удивился. Хоть и матерился командарм последними словами, но ничего не мог с этим поделать. Состав комиссии был утвержден ЦК, поэтому он и не решился оставить очередных «засранцев» на этой станции.

Шеренга будущих соратников выжидающе всматривалась в глаза своего новоиспеченного командира. И, видимо что-то прочитав в них, личный состав все же выровнял куцый строй.

— Значит так, соколики. Общую боевую задачу все слышали, а теперь слушайте отдельные боевые задания. Гнатюк с Лесницким и пехотой Максимова прямо сейчас начинают готовить позиции у дороги на назначенных нам для обороны холмах. Получите у майора лопаты, ломы и кирки, все что дадут, и начинайте кротами в землю зарываться до самых кончиков ушей. Не дадут лопат, самим в округе сыскать! Не найдете, сделать! Да хоть родить, и чтоб никаких отговорок! Две линии траншей через два с половиной часа уже должны появиться. Привести в порядок те, что были до нас и соединить их вместе. Наметить расположение пары блиндажей-бомбоубежищ. Это доделаем позже. Места для позиций пулеметов пехоты ты, старшина, лично выбери. С учетом того как их пушками раскатали. И чтоб по три запасных позиции на каждый пулемет было. Три, а не две! Своих две японских «трещотки», на обратный скат вон того оврага поставить и замаскировать для флангового огня. Так замаскировать, чтоб пока стрелять не начнут, в жизни ни одному «косому» про эти пулеметы не догадаться было.

— Их же там прикрыть нечем будет, товарищ лейтенант. И четырех человек там без дела оставить придется, а нас и так мало.

— Не четырех, а двоих. У пулеметов магазинное питание, помощники им не требуются. И не без дела, выдать им туда еще одну снайперку, и будут они нам фланговым дозором. А чтобы их там не схарчили втихую, гранатными минами их с тыла прикрыть. Чего плечами пожимаете? Не слыхали о них, так я еще и не такому вас научу. Сейчас танкистов найду и вернусь, покажу вам на примере…

Задумавшись на минуту, командир сборного отряда продолжил выступление.

— Старший сержант Лесницкий! Четверых бойцов пошлешь к раскуроченной авианалетом японской зенитной батарее. Отыскать все снаряды какие остались, и любые полезные приспособы для минирования. Взрыватели, трубки там дистанционные, проволоки и провода всякие ищите. Стволы от малокалиберных пушек найдете, и их тащите. Будем ложную позицию батареи изображать. Собрать в округе все стеклянные бутылки, какие найдете. Будем их против танков зажигательной смесью наполнять.

— И еще, старшина. Приказываю снять в округе все до каких дотянетесь проволочные заграждения. Мы их потом заново установим перед нашими будущими позициями. Особенно чаще мы там их будем натягивать, где баргудам легче к нам конными подобраться. Пока все заграждения подготовить, а перед самой установкой выбранные места лично мне показывать. Я сейчас с остальными пятью десантниками примерно на час к своему самолету отбываю. Там тоже кое-какое оружие имеется. Освободившихся людей обратно пришлю. За меня остается командовать старшина Гнатюк.

— Есть!

— Чуть что важное всплывет, сразу же посыльного ко мне шли. Ильинский с Лосевым вон те разбитые японские грузовики потрясите. Нам до зарезу инструменты по металлу нужны. Ключи гаечные, отвертки, фомки, напильники, ножовки по металлу, молотки. Как найдете, все это галопом к самолету несите. А всю столярку и шанец какие сыщутся, пилы, ломы там, кирки и лопаты на позицию. Ясно?

— Так точно!

— Гнатюк, прямо сейчас отправь двух человек к майору за сухпаем для всех кто с нами на тех холмах куковать будет. И все фляги и другие пригодные посудины питьевой водой наполнить, чтоб до вечера нам с вами в сухофрукты не превратиться. Вопросы? Нет вопросов, бегом выполнять!

За время этого стремительного выступления выражение глаз Гнатюка успело трижды поменяться. И хотя природный скепсис из них никуда не делся, зато, как минимум, во взгляде старшины появился азартный интерес к продолжению этого концерта.

После совещания у наркома НКВД, авиаконструкторы еще долго не могли успокоиться. Павел Сухой нервничал. Несмотря на множество критических замечаний по проекту, всесильный нарком продавил это фантастичное техзадание. Пока перед группой разработчиков была поставлена непростая задача. Досконально изучить какие элементы БОК-7 могут быть без изменений взяты для оснащения планера «Аэрофлотовского» АНТ-37. Сразу были обозначены потребности облегчения конструкции при одновременном максимальном использовании всех свободных объемов для размещения топливных баков. Кабину штурмана решили упразднить, а носовой обтекатель должен был вырастать из кабины пилота без уступа. Поскольку кабину пилота все равно требовалось сильно переделывать, решили сделать ее двухместной, места рядом. Третий член экипажа должен был сидеть прямо за спиной пилотов перед ним требовалось установить перископический прицел для ведения аэрофотосъемки и пульт с перископическим прицелом для стрельбы из спаренного ШКАСа, стреляющего под хвост и немного в стороны. С оружием повезло. У Чижевского на одном из БОК уже ставился прототип такого устройства, его можно было взять в готовом виде и потом доработать. Особой эффективности тут не ждали. Высотных аэрофотокамер способных вести съемку с высот более десяти километров в наличии не оказалось. Аппаратуру решили делать заново, но на основе имеющегося образца германской камеры. Специальный телескопический объектив к ней нужно было в кратчайшие сроки изыскать и смонтировать. Систему обогрева носка крыла решено было сделать сдублированную. Туда планировалось направить по тонким трубкам охлаждающую жидкость от дополнительного радиатора и направить выхлопные газы. Параллельно там должна была стоять система электронагревателей запитанных от аккумуляторов и бортовых генераторов. Законцовки крыла было решено еще увеличить в размахе на пять метров. То есть превысить размеры крыльев самолетов БОК и РД. Мотокомпрессорные установки «Тюльпан-3» планировалось установить прямо в мотогондолах. Дизели Чаромского АН-1РТК с парой турбонагнетателей АТ конструкции В. И. Дмитриевского и И. Е. Скляра мощностью тысяча лошадиных сил (на взлетном режиме 1200 л.с.), должны были обеспечить машине дальность до семи тысяч километров. По прикидочным расчетам, максимальная скорость аппарата у земли не должна была превышать трехсот двадцати километров в час. Зато на высоте тринадцать тысяч метров предполагалось получить максимальную скорость без ВРДК около четырехсот десяти километров в час. А с включенными «Тюльпанами», обновленная «Родина» должна была разгоняться до пятисот шестидесяти. Набор тринадцати километров высоты должен был занимать около двадцати минут на максимальной тяге дизелей и экономической тяге ВРДК. За счет использования дизелей, залитые керосином топливные баки получались общими и для маршевых двигателей и ВРДК. При необходимости резко уйти от истребителей можно было включить и максимальный режим «Тюльпана». Тогда на высотах свыше десяти километров скороподъемность должна была вырастать примерно до 700–750 м/мин. Ни один современный истребитель не смог бы перехватить такого разведчика над целью. Впрочем, особых рекордов от машины не требовалось ей была уготована судьба тренажера для своих ВВС. Конструкторы еще не знали, что всесильный нарком сумел убедить своего патрона в необходимости создать самолет неуязвимый для врагов, и деморализующий их уже одной своей неуязвимостью.