Степной рассвет (СИ)

— Как юродивый на паперти запел! Что же с тобой случилось, старлей госбезопасности, что ты вот так выпрашиваешь!?! И не стыдно тебе?

«Стыдно. Если не смогу вас убедить, мне очень стыдно будет». Глаза комэска и впрямь глядели с мольбой. За эти несколько дней пилот и воздушный боец в нем все больше и больше побеждали и вытесняли чекиста. Он чувствовал это и злился. Злился, но не мог идти против совести. А если пошел бы, то расхотел бы летать… Насовсем наверное…

— Разрешаю! Два последних. На один плацдарм и на второй. И всё. ВСЁ!

— Спасибо!!! Можно мне с ними?!

— Нет.

— Прикрытием на И-14.

— НЕТ!

— Хоть одним звеном, чтоб от истребителей их прикрыть! Без эрэсов пойдем…

— Это он тебя этому научил?! А?! Забыл, как в нашем наркомате приказы выполняют?!

— То есть я ваш приказ получу, я же Мещерякову приказ отдам, а сам стало быть в кусты? Так выходит, товарищ старший майор? Там сейчас 97-е резвятся, не могу я «Кирасиры» одних без прикрытия пускать. Я своим партбилетом клянусь, возвратимся…

— Тьфу ты! Горелкин! Ладно, готовься. И партбилет готовь. И чтоб… В общем, гляди у меня!

Выбираясь из перевернувшегося и тонущего, но пока не утонувшего истребителя, Павла судорожно освобождалась от привязных ремней, и случайно дернула кольцо парашютного ранца. Освобожденные стропы щупальцами медузы опутали все вокруг. Серая илистая вода полезла в уши и рот. Ремни парашютной системы никак не удавалось расстегнуть. Павла несколько раз ныряла и снова выныривала рядом с берегом. Кружева парашютных строп никак не хотели отпускать свою игрушку. В одном из этих купаний, она даже коснулась каменистого выступа на дне. Глубина под самолетом была небольшая, но выбраться на сухое место у пилота пока не получалось.

— Кху, кху, тфу! Аупф! Фу! Сука. Аха, аха! Твою… Буль…

«Вот ведь б…дство! Боевой летчик тонет в двух шагах от суши, не получив даже ранения. Врешь, сука! Не дамся! Перегрызу эти ремни со стропами нахрен. Только бы этой грязной воды сильно не наглотаться. Потом же месяц с горшка не слезу от дизентерии. Засмеют ведь. Угу. Если жива останусь…»

— Оп-па! Ты глянь, Витюнь! Вот и язык наш нашелся. Эй, самурай! А ну сдавайся, сука! Как там по-японски это?

— На кой хрен он такой тебе нужен? Лучше другого найдем, чтоб не мокнуть. А этого лучше пристрели, чтоб не мучился…

— Угу, патрон на него тратить. Сказали нам пару языков доставить, вот мы пару и доставим. Добавим этого к тому лейтенанту…

— Я те дам, …… "пристрели"! Фу-ух! Я вас, двоих …… научу как надо со своими обращаться. Вы у меня …… и в … Упфу!..А ну, вынимайте меня из воды расп…дяи китайско-японские!

— О! Ты только послухай, Лесницкий! Цеж родное сердце со стихией бьется. Ты хто будешь, утопленичек?!

— Ффуу! Сами кто такие? Кху!

— Не с. ы вылазь, свои русские мы!

— Тут акромя совсем своих еще и чужие русские могут быть. Представьтесь сперва.

— Нет, ты только глянь, сержант какие невежливые утопленники пошли! Может ну его, пусть еще поплавает? У нас и у самих дел много…

«Ведь уйдут, гады! Как есть уйдут. Но унижаться они меня не заставят. И складень мой, как назло, не раскрывается. Выберусь – для всех пилотов обязательно нормальные ножи из начальства выбью».

— Ну так как, скажешь нам кто ты такой, или тебе на дне веселее жить?

— Ну и пи..уйте, … к ……! Хрен я вас в следующий раз с неба прикрывать буду. А когда все-таки сам выберусь, лично каждого из вас найду и черепушку мягкой сделаю! Последний раз спрашиваю, кто такие?!

— Не, старшина, самураи так не могут ругаться. Зуб даю, наш это! Да скажи ты ему, Сань…

— 212-я бригада десанта мы. Сам-то кто такой?

«Все правильно, наши это. Как вовремя! — силы у изрядно уставшего начлета заканчивались. — Будем жить, значит. Сейчас вот эту стропу разрежу и привяжу…»

— Лейтенант Колун, летчик из особого авиаполка погранвойск.

— Это не ты ночью ту зенитную батарею накрыл, что нам подняться не давала?

— Нет, это из другого звена нашей части ребята были…

— А-а-а. Может тогда не спасать тебя?

— Хватит лясы точить. Вас небось на плацдарме давно уже ждут, а вы тут со мной трендите. А ну ловите сейчас шлемофон со стропой и тащите меня к берегу. И не дай Бог, вы мое имущество потеряете, заставлю до завтрашнего утра на дно за ним нырять…

Долго знакомиться и благодарить было некогда. Десантники спешили, пилот тоже. Взаимный показ документов и перечисление фамилий и званий провели быстро. Спасителей Павла запомнила. После купания ее мозги работали на удивление просветленно. До первых позиций на плацдарме оказалось не больше километра. Вскоре живописная процессия в составе восьмерых десантников, взнузданного через рот японца со связанными за спиной руками, и промокшего как ворона под дождем летчика, вытянулась с поднятыми руками под прицелами родных трехлинеек.

— Сергей Петрович, у меня приказ. Если «Кантонца» нельзя будет эвакуировать из опасной зоны, то я обязан его там же и ликвидировать.

— Ты, Валерий, уже раз пытался это сделать. Было? Как он от тебя тогда ушел… Любо-дорого поглядеть. Ни хрена он твоего ТТ не испугался. По-хорошему, тебя сразу после того взлета нужно было к стенке ставить. Это если бы он того разведчика не завалил и обратно не вернулся. А? Или я не прав?

— Правы, товарищ старший лейтенант госбезопасности.

— Ну-ну, товарищ летнаб. Во-первых, сотрудников ГУГБ сейчас здесь на операции нет, о конспирации-то не забывай. А во-вторых, ты мне аутодафе тут не устраивай. Если бы ты его исполнил тогда, то половина операции уже медным тазом бы накрылась. Так что, считай повезло нам с тобой, и никаких последствий твой промах иметь не будет. Но послать тебя на плацдарм я сейчас права не имею. Целей-то у нас несколько. Там ведь не только «Кантонца» выдергивать придется. Ну или уже совсем его… Кроме этого нужно самолет эвакуировать или уничтожить. Главное, чтобы ни секретное оружие ни его создатель к врагу не попали. Кстати, ты ведь нашего чудака знаешь получше любого. Вот и ответь ты мне, летнаб, это случайная посадка или…

— Я вообще-то, Сергей Петрович, не летчик… И хотя я «Кантонца» лучше любого из нашего наркомата изучил, но думаю даже ему, со всей его непредсказуемостью, такое не под силу. Все кто с ним в той атаке участвовали, говорили, что совершенно точно «Кантонец» случайно на ту зенитку напоролся. Может, летел бы он на «Кирасире», и не было бы этой вынужденной. Ведь штурмовики-то без потерь вернулись. И главное, никто из пилотов, даже пилот и штурман разведчика, до самого начала атаки этой блуждающей батареи не видели. А вот попадание снаряда в мотор двое пилотов углядели. Говорят, вообще чудо, что он сумел свою машину посадить. Ведь под крыльями И-14 два блока с ракетами было. До попадания он их не выпустил, а потом они просто не вышли, видно проводка уже перебита была. В общем, никак не успевал. А внизу под ним, как назло, ни одной завалящей площадки не оказалось. По обе стороны реки все в ямах, воронках и окопах, ни клочка ровной земли. Севернее японские позиции, южнее – болота, настоящая топь. Сел бы туда, моментально в трясину бы ушел. А он на воду сел у самого заболоченного берега, там где мели. Вот только я не понял, почему самолет уже у самого берега перевернулся и теперь хвостом кверху торчит.

— Сел-то он, может, и красиво. Но ведь сейчас из-за этой его посадки японцы почти без труда наш целехонький истребитель с секретным оружием получить могут. Могут или нет?

— Теоретически, могут. Практически же, сел он, не за линией фронта, и даже не на линии, а в тылу нашего плацдарма. И японцы насчет своих радужных шансов до сих пор не в курсе. Кстати, Дементьев утверждает, что совершить такую же посадку у нашего берега «Кантонцу» бы просто высоты не хватило. А теперь нам с вами уже не до крещенских гаданий. Группу готовите?