Степной рассвет (СИ)

Звено Павлы развернулось над рекой для атаки и приготовилось к пуску ракет. В прицеле подрагивали ползущие кривым зигзагообразным строем танки, за ними метрах в тридцати рысило несколько баргудских конных взводов. Пальцы легли на слегка подзабытые тумблеры запуска реактивных снарядов. В прицеле быстро приближался танк с плюющейся огнем пушкой в башне, смахивающей на башню советского Т-26. Дистанция стрельбы для ракетного залпа была выставлена на пятьсот метров. В эллипсе рассеивания должен был оказаться конный взвод, идущий за соседним танком…

До рубежа стрельбы было еще метров двести, когда самолет Павлы словно споткнулся о какую-то преграду, и резко пошел вниз. Все ее мысли были сосредоточены на готовности к пуску ракет, поэтому хлопка вражеского попадания она даже не заметила.

«Попали ведь, суки! Всё! Двигателю кранты, я же слышу, замолк, собака! Только винт крутится. А ребята как же! Из-за меня, дуры, не попали небось. А мои ракеты?!!! Вот ведь дура, не успела выпустить! Сяду на пузо, они ж меня в месте с самолетом в клочья порвут! Прыгать?!! Не раскроюсь. Ой, мама! Михалыч! Спокойно! Сажать буду, и ракеты сброшу. Высота? Как быстро падает… Внимание… Пуск! Не-е-ет!!! Только не сейчас, ну пожалуйста!».

Тумблеры пуска были перекинуты, но ракеты не вышли. Видимо, осколки проклятого снаряда перебили электропроводку. Паника так же внезапно прекратилась. В голове, внезапно почувствовавшего смертельное спокойствие замкомэска, шевельнулась досадливая мысль: «Вот и все, приехали». Павла только и успела развернуть машину на юг вдоль восточного берега, выискивая посадочную площадку. Впереди были какие-то залитые водой болотистые луга. Под крыльями приближались подернутые рябью мутные воды реки. Высоты уже не было, и Павла, выпустив закрылки, стала задирать вверх нос истребителя…

/ черновой вариант обновления от 11.09.12/

Поздней ночью ЗК Туполев был на машине с закрытыми окнами вывезен с Гороховской улицы в неизвестном направлении. Любимый ученик профессора Жуковского, а ныне фигурант по статье 58 УК СССР, и по совместительству старший конструктор ОКБ-29, был мрачен и замкнут. Старший конструктор, потому что главных в этом заведении не было. Вернее главный был, но снаружи. И конструктором он не являлся. Ничего хорошего от этой неожиданной поездки Туполев не ждал. Он в последнее время вообще ничего не ждал от когда-то принятой им всем сердцем Советской власти. Этакий упрямо-патриотический фатализм владел патриархом советского цельнометаллического самолетостроения. Когда его подбитые деревом башмаки отстучали по вроде бы знакомым ему ступеням и полам коридоров, открылась дверь, и с легкой иронией, прозвучал неторопливый и хорошо памятный голос.

— Здравствуйте, товарищ Туполев. А мы вот тут с товарищами только вас и ждем. Извините, что ваш сон потревожили, но дел у нас нынче много, вот и не даем никому покоя.

— Здравствуйте, товарищ Берия.

Туполев не принял шутливого тона. Прищурившись, он увидел за длинным столом несколько знакомых лиц. Жалость к собратьям по несчастью стегнула по истрепанным нервам.

«Опять… Неужели эта чаша и тебя, Паша, не миновала… Ведь последним ты из моих бригадиров оставался. Но теперь-то уж у них будет полный комплект… Теперь у этих… Ну и что тебе, «Малюта», от всех нас опять нужно?! Хоть бы инженерный диплом сначала нормальный получил, прежде чем с советами и своими дурацкими требованиями к профессионалам лезть, бестолочь очкастая!».

— Товарищ Туполев, не нужно здесь лицедейских драм устраивать, присаживайтесь. Эти товарищи, в настоящий момент не ваши «коллеги». Просто нам всем нужно ваше экспертное заключение по одному важному и непростому вопросу.

«Я вам не ТОВАРИЩ, а ГРАЖДАНИН, между прочим… Вот оно что… «Непростой вопрос» у них, понимаете ли! Раз ты, «хорек», меня на помощь зовешь, значит, все простые вопросы давно уже закончились. Стало быть, опять вы с «калифом» какой-то шедевр затеяли, да видать, во мнениях разошлись. Да так, что даже опытные знатоки тут в разные стороны пальцами показывают. А я вам, значит, за арбитра нужен? Так что ли?! Хм. Даже этого они сами не могут, а управлять-то все равно лезут. Тьфу ты! Паноптикум бездарностей!».

— В чем суть вашего вопроса?

— Вы вот этот самолет помните?

— Помню, и что?

«Так вот зачем здесь Паша?! Это ведь его машина была. Опять крутят-вертят, суки! Вроде бы решили уже ее в серию не пускать. Так нет, опять творческий зуд у них в яйцах зашевелился!».

— Есть мнение, что из этого самолета нужно сделать дальний высотный разведчик. Что вы на это скажете?

— Что скажу? Ничего хорошего от меня на такой вопрос вы не услышите. Машина была создана не для этого. Она на дальность летать должна. А ее потолок никогда даже не измерялся толком. Вы это понимаете?

— А разве это говорит о том, что этот самолет не может летать высоко?

— Это ни о чем не говорит! Просто когда этой задачей, по вашему требованию, займутся всерьез, то может выясниться, что самолет вообще будет легче сделать заново. Или вы собрались мучить последний оставшийся экземпляр? Зачем? Летает он себе в ГВФ вот пусть и летает. Может быть ваш наркомат забыл, какую машину уже сделала бригада Петлякова, и над какой машиной сейчас работает Мясищев?

— Мы ничего и никого не забываем! Не забывайтесь и вы… товарищ Туполев. Что конкретно вы думаете о наиболее сложных и важных задачах такого проекта?

— Что в нем сложного? Записывайте… Первое, обогреваемая гермокабина экипажа. На высотах свыше десяти тысяч метров длительный полет только в кислородных масках вообще не возможен. Наш с Петляковым ТБ-7, должен забираться до девяти тысяч, и выше ему и не нужно. Ни одна сволочь его там не достанет на скоростях выше четырехсот. Не верите, проверяйте.

— А мы уже проверили. Ваш ТБ-7 при необходимости нормально перехватывается новыми истребителями с гермокабиной. Так что высота полета у него уже недостаточная.

— Так поставьте на него более высотные моторы. Или дождитесь когда Мясищ…

— Мы сами знаем, что нам делать с этими самолетами! Вы по заданному вам вопросу еще что-нибудь добавить можете?!

— Могу! Второе, моторам «Гном-Рон» или М-86 и прочим модификациям, требуются для работы на больших высотах турбокомпрессоры или турбонагнетатели. Надежные отечественные, думаю, появятся не скоро. Ищите за границей. Что еще? Вооружение. Либо совсем снимите, либо делайте, как в проекте Мясищева.

— Чертеж номер одиннадцать, товарищи…

Онемевшие от созерцания дуэли глазных молний слушатели, тем не менее быстро зашуршали бумагой на это замечание хозяина встречи. На лице лысоватого мужчины в черном бушлате и с красными глазами за стеклами очков появилась гримаса неудовольствия. Его перебили…

— Мясищев дело предлагает. Вот только даже опытных образцов таких установок еще нигде в мире нет. Нигде! Еще? Обледенение. Если вы собрались летать на больших высотах, думайте, о том как нагревать передние кромки крыльев и винтов. Иначе никуда ваш «горный орел» не долетит. Я думаю, Леваневский на «Авиаарктике» не долетел в том числе из-за этого… Еще? Многолопастные винты. В разреженном воздухе минимальное количество лопастей должно быть четыре. Лучше больше. Думаю, и того что уже сказано, вам будет достаточно. Мое мнение – игра не стоит свеч. Этот самолет не сможет подняться выше девяти тысяч, а уж летать на такой высоте… Хм.

— Да-а. Ну, если вы больше ничего не можете добавить…

— У меня завтра очень много работы. Сейчас я прошу разрешения уйти. Может быть еще что-нибудь вспомню, тогда сообщу.

— Хорошо, товарищ Туполев. Спасибо вам за помощь. Вас проводят…

Когда дверь за учителем и знакомым многих из собравшихся в этом кабинете гостей закрылась, его собеседник по-хозяйски присел во главе стола. Он, как ни в чем не бывало, продолжил задавать вопросы.

— Товарищ Сухой, вы слышали, какие проблемы поднял товарищ Туполев? Вы согласны с этим?