Обноженный

Иногда получаются… несколько нетривиальные результаты. Потом-то, конечно, понимаешь, что и до тебя… Но вот лично ты… Новизна, однако.

Вы «зомби» в качества зеркала когда-нибудь использовали? А вместо видюка? Вот и я — нет.

Качаю я как-то пресс. Рядом Артёмий парней гоняет — отрабатывает копейный удар.

— Шаг, пол-оборота, выпад. Неправильно. Кто ж так шагает! Резче! Бедром, плечом, рукой! Движение должно быть единым, слитным. Неправильно! Повторить!

Я сижу себе на лавке, накачавшись до… до перебулькивания в кишках. Отдыхаю. И вижу: парни чётко делают, как показывает Артёмий. А он показывает неправильно. Честно говоря — сам я не знаю как правильно. Но он говорит одно — «резкий шаг», а показывает другое — «мягкий подшаг». Парни повторяют, а он ругается.

«Свалка» услужливо выкатывает ассоциацию: в детском садике на утреннике детишки выходили танцевать — поголовно и одинаково прихрамывая. Все родители немедленно впадают в панику: тотальная эпидемия костного туберкулёза! Их успокаивают: нянечка, которая с детьми репетировала танцы — хромая. Детишки как увидели — так и делают.

Артёмий инстинктивно бережёт ноги и шагает — мягко. А говорит как надо — резко.

Ребятки тыкают палками в мишени, я вспоминаю как Сухана штыковому бою учил… Щёлк — пазл соединился.

— Сухан, иди сюда. Смотри внимательно — что Артёмий делает. Повтори.

— Что-то, Иване, твой «мертвяк ходячий»… коряво. А говорили — славный боец был.

— Артёмий… Ты извини, конечно… Но у Сухана — абсолютная память. Акынизм такой: что видит — то и поёт. Виноват — повторяет. Повторяет за тобой.

— Так ведь он неправильно делает!

— Вот и я об этом…

Артёмий так и завис с открытым ртом. Потом закрыл. Подумал и пошёл вокруг Сухана.

— Так. А повторить можно? А медленнее? А можно ему сказать, чтобы он правую дальше…?

Был бы мужик по-глупее — начал бы горлом брать, обижаться, суетню всякую разводить. Но Артёмий ухватил сразу — «зеркало». Точнее — «живое зеркало» из «мертвяка ходячего». Звучит, конечно… непривычно.

Здесь проблема — зеркальных залов нет. Возможность отточить движение, как это делает рукопашный боец на татами или балерина у станка… только со слов стороннего наблюдателя.

«Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» — эта мудрость в разных вариантах звучит у многих народов. Здесь такое «лучше» — просто отсутствует.

До Артёмия уникальность ситуации дошла быстро.

— Иване! Отдай мертвяка мне!

— Исключено. Душа его у меня. Я его от волхвов увёл. Придётся мне рядом посидеть, покомандовать им. Пока ты себя в этом «зеркале» разглядывать будешь. Уговор такой: ты в него смотришься. И — учишь. Его и меня. С объяснениями. Всему, что сам умеешь.

— Хм… Я много чего знаю. Не только с копьями.

— Всё равно — всё надо проверять. Тебе же самому интересно — как ты со стороны смотришься. Все свои ошибки и неточности увидишь. Заодно и нас научишь.

Точно: и у меня, и у Артемия — вплоть до подташнивания. Дорвались.

Сухан воспринимал уроки лучше меня. Быстрее, точнее. С одного раза — повторял. Мы выбирали из нескольких вариантов — оптимальный. Этот «накатывал» уже я сам.

Артемий показывал, например, несколько вариантов мечного «удара сокола». Ходил кругами, останавливал на разных фазах движения, бурчал себе под нос:

— Клинок выше… кисть не довернул… тут вот, в поясе слабина… я что, вот так по глупому губы выпячиваю?!

Каждому человеку более всего интересен он сам. Потоп селфи в моё время — одно из проявлений. А тут — ещё и динамика. Возможность многократной прокрутки со стопом в любой момент. «Ходячий мертвяк» — видюк средневековья? Нигде такого не встречал…

Начинали-то мы с копий. Потом пошли все остальные железяки, в которых Артёмий чувствовал себя уверенно. Меч, топор… мои сулицы и ножики…

— А два топора? Чимахай как-то показывал…

— Он показывал рубку дерева. В бою — иначе. Давай-ка посмотрим обоеручный бой на двух топорах.

Мы перешли от чистого повтора — «зеркала» — к экспериментам с редкими, непривычными видами оружия и их комбинациям. Фехтование двумя боевыми топорами… блоки, обводки… — очень непривычное занятие.

— Артёмий, ну что ты пристал к булаве с кинжалом! У Сухана и своё оружие есть. С изменяемой геометрией крыла.

— Это что такое? Покажи. А… Не, Иване, это… с изменяемой геометрией… в другой раз. Давай лучше попробуем полуторный меч с цепным моргенштерном…

Сухан делал, повторял, оттачивал, показывал… И — запоминал. На глазах превращаясь в очень высокопрофессионального бойца-универсала.

«Ходячий мертвец» — «универсальный солдат»? Увы — только наглядное пособие. Тренажёр. Как играть в большой теннис от стенки.

Повторить, показать приём, связку — великолепно. Учебный бой — прекрасно. Когда «все ходы расписаны». А вот если партнёр ошибается… Хорошо — если просто остановится. А то — продолжает молотить не глядя.

— Сухан, вот ты делаешь выпад копьём. А я — твой противник. Вот противник уходит вправо. Что надо сделать?

— Не знаю.

— Надо довернуться и со всей силы подтоком… Уййё… Ты, б…га, м…к не закопанный! Зомбяк пи…крылый! Ты ох…л?! Срань господня!

— Иване, перестань ругаться. А то боженька язык отх…ярит.

Никогда не видел безъязыкого попаданца. А должны быть — говорим-то мы всякое. Надо сдерживаться. Хотя бы на язык.

Но с зомби-то что делать? «Живой мертвец» — «Оружие первого удара»? Первый удар делает хорошо. А вот реакция противника… только если в рамках наработанного. Нарабатываем.

Одновременно — удваиваем группу обучающихся, интенсифицируем тренировки.

В реале — нагружаем меня, любимого, потому что Сухан от меня — никуда, а просто смотреть со стороны… Ничего, тяжело в ученье — легко в мученье. Работаем.

Как бы мне не было интересно заниматься саморазвитием в форме физкультуры или различных ремесленных дел, оставались и дела организационно-экономические. Все постоянно хотели кушать. «Дай мне детка…». Даю.

Едва стал санный путь, как погнали обоз в Смоленск. Два наших основных товара: штуки тонкого полотна-паутинки и кадушки колёсной мази. Пока Николай в городе, он, я уверен, сумеет их выгодно толкнуть. Чуть добавили образцов разной глиняной и деревянной посуды — пусть попробует потолковать на городском рынке.

А вскоре другой обоз привёз обновку: отца Никодима поставили-таки пресвитером в Невестино.

— О! Никодимка! Какими судьбами в наши края?

— Дык… эта… Владыко Мануил в благочестии своём соблаговолил поставить меня в приход Невестинский и благословил на подвиг пастырский.

— Это очень хорошо, что ты к нам заехал. У меня по твоей части — дел куча: крестить, венчать, отпевать…

— Да, боярич, наслышан я. Строишься ты сильно. Люди к тебе идут. Надобно освятить строения твои, исповеди от христиан православных принять, молебны отслужить, водосвятие провесть… Как рассчитываться-то будешь? Сам за требы заплатишь, или с людей твоих брать?

Вот же гнида!

Хотя… «всякий труд должен быть оплачен». Чистый бизнес, ничего личного. Но мне… «не по ндраву».

— Ты, голова пòпова, думай. Если ты ко мне по-людски, то и я к тебе по-человечески. Ты в вотчине даром службы отводишь — я тебе в Невестино незадорого помогаю. Поповское подворье там сгорело, церковка ободранная стоит… А — «нет», так — «нет». Всё через куны пойдёт. Вот, к примеру, придут вдруг лихие люди… или, ни с того, ни с сего — крестьяне бунтовать начнут…

Я радостно улыбался в лицо Никодиму. «С одной стороны нельзя не признать, с другой стороны нельзя не признаться»… Конечно, Аким, как вотчинный боярин, должен поддерживать в округе порядок и всемерно способствовать… Но случаются по жизни разные мелочи… типа — припозднились мы… а он-то уже того…

Никодим вылез из саней полный собственного, неизъяснимого словами, величия и глубокой уверенности в завтрашнем дне вплоть до дня Страшного Суда. Предполагаю, что он от самого Смоленска репетировал свою речь передо мной, выражение лица, интонации…