Не-Русь (СИ)

В марте 1169 года войско 11 русских князей берёт Киев. «На щит». Впервые за почти три века Киев взят штурмом.

Боголюбского, как прежде Ростика, призывает в Великие Князья «вся Русь Святая». В конце января 1169 года к Андрею прибыла депутация из четырех князей и представителей 50 городов, с просьбой защитить их от произвола «киевского хищника». Андрей созвал Собор во Владимире, который приговорил, что надо спасти Русь от пленения и разорения.

Его верховную власть признают все. Кроме волынских князей во главе со Мстиславом (Жиздором). Который сел в Киеве Великим Князем. Который сучит ножками от слова «майорат»: Жиздор — старший сын Изи Блескучего, который — старший сын Мстислава Великого, который — старший сын Владимира Мономаха. Который «сел на стол Киевский» не в очередь, но мы об этом забудем.

И забудем про действующий «Русский закон» — «лествицу»: всё это дикость, древность и примитивизм!

Пока был жив Ростик — он своего нервенного племянника придерживал. Бывали крики, скандалы, хлопанья дверями и скачки галопом по грязи и бездорожью. Но без смертоубийства. Как Ростика не стало — Жиздор вовсе с катушек слетел.

Ещё очень не хотели Андрея киевляне и Рось. И характер у него плохой, и морда плоская, и ростом не вышел и… и взыщет Боголюбский за убийство отца своего, Долгорукого. Не милостив Суздальский князь, не прощальник он.

Удивительной чертой этого похода был сбор войск. Обычно войска сначала собирались в назначенном пункте, затем выступали на встречу с противником. На этот раз войска выступили самостоятельно из различных районов и одновременно встретились под Киевом 5 марта того же года. Два дня ополчение одиннадцати князей-подручников (русский эквивалент вассалов) штурмовало Киев. На третий день 8 марта 1169 года ополчение взяло «мать городов Русских» приступом.

Союзники вычистили Киев до пустого эха. Столица Руси уж и забыла, как это бывает, когда вражеское войско силой берёт город.

В войске оказались дисциплинированные отряды, которые, войдя в город, не задерживались у домов граждан, торговых лавок, а брали под свой контроль церкви, монастыри и реликварии, не допуская туда посторонних. В результате — из Киева были вывезены все чудотворные и драгоценные иконы, мощи святых, книги, ризы и все колокола. Священное имущество было доставлено во Владимир и встречено с ликованием народом, духовенством и князем.

Летописец свидетельствует, что Киев был наказан за грехи жителей и ересь тогдашнего митрополита.

Приняв венец Великокняжеский, Андрей оставляет в Киеве князем своего брата Глеба (Перепёлку), а сам остаётся во Владимире-на-Клязьме. Киев разом теряет статус столицы Руси. И вытекающие из этого возможности и привилегии.

Это было общенациональное потрясение. Все российские историки в разных вариантах повторяют: Андрей впервые на Руси показал, что источником власти является не место, но государь. Где бы он не находился.

Пострадавшие взвыли. Да как же так можно?! Нас, бояр киевских, соль земли русской — и в провинцию, на задворки, под общую гребёнку…?

В марте 1171, также как и Долгорукого, в Киеве на пиру травят Глеба-Перепёлку.

Сначала эта смерть выглядит естественной. Бывает. Кому теперь должность исполнять?

Андрей напрочь не хочет считать Киев столицей, сам туда не идёт. Отдаёт киевское княжение — не Великое, но только одну из равных, по его мнению, земель — Ростиславичам.

А вскоре, по своим каналам, получает донос. С указанием трёх конкретных киевских бояр, причастных к отравлению брата. Там есть интересные имена, например: Никифор Киевлянин. Понятно, что, живя в Киеве, где все такие же киевляне, такого прозвища не получить.

Андрей посылает своего личного палача Маноху для проведения сыска и наведения порядка… и получает оскорбительный ответ.

У Карамзина это звучит так:

Сей последний, как пишут современники, навык от юности не бояться никого, кроме Бога единого. В пылкой досаде он велел остричь голову и бороду Послу Андрееву.

Заметим, что Давиду (Попрыгунчику) и Мстиславу (Храброму) государь сразу, «дистанционно» даёт «вышку» — высылка из Руси есть для русских князей «высшая мера наказания». Видимо, представленные улики столь убедительны, что Андрей не видит смысла в проведении разбирательства, не призывает подозреваемых на суд свой. «Всё раскрылось». И преступники, понимая, что им уже не отговориться, не оправдаться — идут ва-банк.

При этом, вопреки обычаю, подставляют младшего. Оскорбление (обритие, текст объявления войны) исходит от недавно получившего взрослый статус Мстислава Храброго.

Позже летопись будет называть его «драгоценностью Руси». А пока он хамит старшему в роду и государю. Очень безграмотно хамит: Ростиславичи, в самом деле — «подручники» Великого Князя. Они — служивые вассалы. Ибо получили Киев не по наследству, а в управление из рук Андрея.

Мстислав Храбрый ломает обычай, старшинство. И ему это позволяют:

— Юнец болтанул. В семье не без урода. Мы за него не вписывались.

Ромочка в этих делах не фигурирует и, едва Боголюбский из Залесья рявкнул — убрался быстренько в Смоленск. Второй Ростиславич — Святослав (Ропак) к этому моменту уже умер.

Вердикт Боголюбского — не семейная вражда, не кровная месть, не война смоленских князей против суздальских — чётко персонифицированное обвинение против конкретных лиц — организаторов убийства Глеба (Перепёлки). Других — не виноватят.

А вот Рюрик, Давид-Попрыгунчик и Мстислав Храбрый… Все ребята — безместные, безудельные. Их уже с разных уделов выгоняли. Кого с Новгорода, кого с Витебска, кого с Роси. Им терять нечего, «Святой Руси» им не жалко — «своя рубаха ближе к телу». «Княжить хочу!» — они пытаются устроить настоящую войну.

Поход огромной армии, собранной Боголюбским, заканчивается очень странным разгромом под Вышгородом. Пятидесятитысячное (как говорят) войско, осаждавшее маленький Вышгородский гарнизон с Храбрым во главе, при приближении небольшого конного отряда, позаимствованного где-то Попрыгунчиком, вдруг охвачено паникой и бросается в реку. Где многие и утопли.

Весной 1174 года Андрей начинает собирать новую армию. Всем понятно — Андрей не может остановиться. Он законный, признанный государь. Никакие истеричные выкрики княжат:

— Ай-яй-яй! Он о нас подумал плохо! Мы Перепёлку не травили, а вот он… какой он нехороший! значения не имеют.

Андрей придёт, поймает, проведёт сыск. Суды и казни. Статья: измена государю. Вооружённый мятеж. Взыщет «по правде», не глядя на заслуги и лица. Его ничем остановить нельзя: он уверен в своей правоте, в праве на Киев, в Покрове Богородицы.

А на Волыни поднимают голову тамошние недобитые княжата. Жиздор уже умер, но сынок у него остался. Очень своеобразный псих с крепкими польскими связями.

Союз между Смоленском и Суздалем, который был нужен Смоленску против Волыни, который привёл Андрея в Киев. Союз, который княжата так неосмотрительно развалили, «пожадничав по-быстрому», может смениться союзом двух Владимиров — Клязьменского и Волынского. Тогда Ростиславичей зажмут с двух сторон.

Остановить Андрея нельзя ничем — ни разговорами, ни отступными, ни войсками.

Только смертью.

После Ростика его сыновьям осталось в наследство не только мощное, процветающее княжество, не только сбалансированная «Уставной Грамоткой» налоговая система, обустроенные торговые пути, церкви и крепости.

Ещё в наследстве: «княжие потьмушники».