Шайенский блюз

— Ага, вижу! Как он неразборчиво писал, а еще президент. Не думаю, что Грант был слишком трезв в тот день. «…Охрана участков возлагается на самих жителей, которые могут применять для отражения нападения как любое оружие, находящееся в их собственности, так и прибегать к помощи вооруженных сил Территории Колорадо».

— Что же получается, полковник? — спросил князь. — Вы же еще и должны их охранять?

— Грант и не такие бумаги подписывал, — сердито насупившись, ответил Морган. — Что там у вас еще в шкатулке?

— Документы, подтверждающие права собственников. Но это мы обычно показываем каждому новому шерифу, когда он к нам заглядывает. Знаете, на этой должности в нашем округе редко кто задерживается больше, чем на год.

— Считайте, что я ваш новый шериф. — Полковник забрал шкатулку из рук оторопевшего пастора. — Князь, помогите разобраться. Чует мое сердце, тут дело нечисто. Грант был слишком доверчив, но я-то знаю, на какие трюки способны эти эмигранты!

Салтыков бережно развернул пожелтевший лист, хранившийся на самом дне шкатулки.

— Что за бумажка? — спросил Морган.

— Поселенцы показывали ее местным шайенам, когда впервые прибыли в эти края, — объяснил пастор. — Видите ли, на индейцев весьма убедительно действовал сам ее вид. Этот внушительный герб в виде орла, и это количество статей, и сам размер… Шайены безоговорочно поверили, что эта бумага является чем-то вроде верительной грамоты.

— Но это же просто газета! Да еще иностранная!

Гончар заглянул через плечо князя и едва не расхохотался, увидев двуглавого орла на первой странице «Санкт-Петербургских Ведомостей».

— Да, газета. Но это подействовало на индейцев, и они подписали с пришельцами договор, на основании которого спустя несколько лет поселение получило законный статус. Вот этот договор. — Пастор развернул кусок тонкой выделанной кожи, на котором виднелись рисунки, линии и надписи, сделанные красной и черной краской. — Подписан вождем по имени Черное Облако и поселенцем по имени Мичман Удальтсов. Тут указаны земли, на которых новые жители могут выращивать хлеб и овощи. Своим урожаем они обязались делиться с семьей Черного Облака.

— И что? Президент признал эту шкуру настоящим документом? — Полковник Морган сплюнул. — Я же говорю, Гранта сгубило пьянство. Сколько проблем создал он для будущих поколений из-за своей тяги к спиртному!

— Генерал Грант — выдающийся патриот и гражданин, гордость американской нации, — почтительно произнес Джонсон.

— Кто бы спорил. Черт с вами, преподобный. Забирайте ваши бумажки. И предупредите своих, что дружба с краснокожими до добра не доведет. Если вздумаете укрывать у себя индейские банды, от деревни не останется даже этой шкатулки. Вам все ясно?

— Ясно, ясно. Я ни на минуту не сомневался в вашей рассудительности, — пастор кивал и пятился, прижимая шкатулку к животу. — А что касается индейцев, то они давно уже приучены обходить деревню стороной.

— Одну минуту, преподобный, — окликнул его Домбровский. — Какую церковь вы представляете?

— Церковь Джона и Чарльза Уэсли. Нас еще называют методистами.

— И что же, в вашей деревне все такие же методисты, как вы?

— Увы, нет. Сказать по правде, жители не разделяют моих взглядов. Они даже не считают меня священником. Но я и не претендую. Достаточно того, что мы молимся одному Богу.

— Почему же вы остаетесь с ними, а не несете свет методистской истины дальше?

Пастор улыбнулся:

— Потому что я им нужен как врач, переводчик и юрист. Свет истины распространяется не проповедями, а добрыми делами.

29. На Ледвилл!

— Ну и пройдохи эти эмигранты, — ворчал Морган. — Это ж надо! Добраться до Вашингтона, чтобы обзавестись такими бумагами. Представляю, в какую сумму им обошлось это путешествие. Но, видать, оно того стоило.

Он обернулся к свите и рявкнул:

— Чего уставились? Поворачиваем обратно. На сегодня драка отменяется. Но мы еще наведаемся сюда.

— Полковник, вы же собирались погостить в нашем лагере, — напомнил князь. — К черту войну, займемся более приятным делом.

— Нет ничего приятнее войны. Спасибо, князь, но я двину в направлении на Ледвилл. Возможно, там для нас найдется работа. Кстати, увидите Фарбера, передайте ему хорошие новости. Пойман тот индеец, на чьем фургоне увезли профессорскую дочку.

«Что?! Майвиса схватили?» — Гончар, стоявший за спиной полковника, замер, боясь пропустить хотя бы слово.

— Поймали? — переспросил князь. — Когда? Кому это удалось?

— Да он сам попался. Оставил фургон на заброшенной ферме, и вернулся за ним. А там, само собой, его ждала засада. Дикаря скрутили и отвезли в Ледвилл.

— Да, это хорошая новость. — Салтыков глянул на Степана и добавил: — Значит, поиски можно прекратить. Он уже сказал, куда делась девушка?

— Скажет, — пообещал Морган. — Только мне-то какое дело до несчастной девчонки? Все гораздо хуже, князь, гораздо хуже. Из резервации вырвалась целая толпа шайенов. По данным разведки, сначала они укрывались на Холме Смерти, а теперь двинулись на север. Если они накопятся в лесах и соединятся с бандами сиу, можно ожидать нападения на Ледвилл. Но мы нанесем опережающий удар. Дикари будут рассеяны и уничтожены. До встречи, князь. Не забывайте: мяту не толочь, а крошить ножом. Ножом, и только ножом!

Он схватил лошадь под уздцы и решительно зашагал в воду.

— Прирожденный вояка, — сказал Домбровский, любуясь тем, как Морган пересекает блестящую гладь реки, придерживая шляпу одной рукой, а другой вцепившись в гриву лошади. — Говорят, он носит в себе несколько пуль еще с Гражданской войны.

— Сказки, — махнул рукой Салтыков. — Морган в годы войны мыл золото в Калифорнии. Он и сюда подался за золотом, но опоздал. Записался в ополчение. Сделал блестящую карьеру, а ведь он даже не военный.

— Завидуете, князь?

— Отнюдь. Это лишнее подтверждение того, что Америка — страна неограниченных возможностей.

— Ну да. Жаль, что индейцы этого не замечают. У них, похоже, осталась только одна возможность — тихо вымирать. А тем, кто не воспользуется этой возможностью, поможет кавалерия Моргана.

— Законы истории жестоки, — сказал князь. — Слабый уступает место сильному. Так было всегда и везде. Но что будем делать с этой деревней? Подумать только, ее основал мичман Удальцов!

— А кто это? — спросил Гончар.

— Понятия не имею! Но он явно прибыл сюда с Тихоокеанского побережья. Нет, господа, я все больше убеждаюсь в том, что мы нашли то, что искали!

— Поздравляю, — сказал Степан. — Вам повезло немного больше, чем мне. Итак, вы остаетесь?

— Безусловно.

— Жаль расставаться, но мне пора. — Он подал руку Домбровскому. — Спасибо за помощь.

— Куда вы сейчас?

— В Ледвилл.

— Не хотите пополнить гардероб? Боюсь, что в мундире казачьего урядника вы будете привлекать к себе лишнее внимание.

— Не страшно. Здесь и не такое видали.

— Знаете что? — Домбровский хлопнул в ладоши. — Как же я мог забыть!

Из тюка, подвязанного к седлу его лошади, он извлек скатанный черный плащ с капюшоном.

— Вот! Замечательная вещь, и почти новая! Мне дали ее в каком-то монастыре недалеко от Сан-Франциско. Гончар, берите, не пожалеете. Теперь вы будете похожи на бродячего проповедника! Из всех маскарадных костюмов этот самый безопасный.

Салтыков крепко пожал его руку:

— Надеюсь, мы еще встретимся. Во всяком случае, вы знаете, где меня искать. Мы здесь осядем надолго. Идеальное место для лагеря. И соседи замечательные. Буду искать их дружбы. Знайте, что я всегда рад вам помочь.

— Вы уже помогли. — Степан примерил плащ, от которого шел какой-то странный запах. — Хорошая вещь. Только не мешает ее проветрить.

— Вас пугает запах ладана? — Домбровский усмехнулся. — Я так и знал. Тот, кто так уверен в своей неуязвимости, наверняка связан с нечистой силой.

На другом берегу реки слышались резкие команды и скрип колес. Полк, не успев развернуться для атаки, вынужден был снова перестраиваться в походный порядок.