Набат-2

Стремительно вышла из хижины хозяйка.

— О, чего это ты разулся?

— Ноги отдыхают.

— Иди за мной, — скомандовала она.

В хижине подошла к сундуку, извлекла груду вещей.

— На-ка вот, примерь. С воинского склада вещи. — Прошла к другому сундуку и добыла высокие сапоги со шнуровкой. — Воевать не с кем, в миру сойдет. — Стремительно прошла к топчану и задернула цветастую занавеску. — Готовься к ужину.

Он отобрал из груды комбинезон на широких подтяжках, куртку, майку, носки, все защитного цвета — вылитый боец. В таком наряде полмира прошагать можно.

— Готов? — появилась она из-за шторы. Кронид остолбенел. В летнем платьишке, в модельных туфельках, хозяйка превратилась в юную даму. Жаль, манеры оставались вровень с рыбацкими бахилами: — Ну чё, приход солнца отметим?

Из высокой бутылки разлила по хрустальным фужерам чего-то терпко пахнущего, один пододвинула Крониду:

— Со свиданьицем, хозяин? До дна!

Кронид покорился и опрокинул в себя жидкость. Перехватило в горле, запершило, глаза налились слезами.

— Вот так мужчина! — подскочила она, постучала по спине ладошкой. — Чистейший спирт! — И засмеялась. — Закусывай!

Собравшись с духом, Кронид потянулся к рыбе, но она протянула ему консервированный помидор.

— Это лучше.

Действительно, стало лучше. Потом в хороводе видений, в хмельной отваге мешались закуски и подливания.

— Можно я не буду больше пить? — попросил он. — Я никогда не пил спиртного.

— А службу не нарушишь? — спросила она, прищурившись.

— Ни за что! — храбро ответил он, не различив подвоха.

После этого кособочилось вокруг и было весело, и спирт пился и запивался чем-то отрезвляющим, и не пугал впивающийся в него хозяйкин взгляд. В конце концов она скомандовала:

— Прогуляйся перед сном, и спать.

Сказано — сделано. Под звездным небом стало легко и неудержимо отважно. Теплые звезды шептались весело, на боку лежал Орион.

— Орионушка! Все нормально! Сейчас отдыхать будем. Прости.

Он вернулся в хижину. Посуда со стола исчезла, пропала и хозяйка. Керосиновая «летучая мышь» горела в полсвета.

— Где ты там? — донеслось из-за шторы. — Укладывайся.

Кронид примерился к лавке, сел, блуждающими движениями снял одежду и пошел к топчану. Она откинула одеяло, и Кронид покорно забрался на топчан, будто получил шпаргалку на экзамене. Только какой предмет сдавать?

— Ты не бойся меня, — прошептала она, вжимаясь в него всем телом. — Если вина не пил, значит, и женщин не было?

— Не было, — подтвердил Кронид и вздрогнул от властного прикосновения к промежности.

— Сколько тебе?

— Шишнадцать, — разумно ответил Кронид.

— Вот и хорошо. Учиться будем, да? Я тебя всему научу, только не спеши. И расслабься, расслабься. Я все сама, ток-шоу такое было, бабы мужиков уму-разуму учат. Ой какой ты сладкий, ой какой…

«Вот она, какая жалость, — валясь на бок, думал Кронид. — Так, видно, отпущено Всевышним, чтобы человек искричался, изгоняя болезнь. Пятый раз лечилась, а дьявол глубоко сидит Но ведь получается? Помогло?»

В хижине светало, огонь лампы с1ил белесым, глаза Кронида закрывались непроизвольно.

— Давай полечимся еще? — шепнула она.

Добрый Кронид не мог отказать.

3 — 17

Держась дальше от болотины, Дронов направился к жилью у озера. Постоянно дрожали ноги. Происшедшее не замкнулось на гибели самолета, сама жизнь пошла прахом. Сделай он невозможное, его не простят: закон Ордена суров, а посвященного в рыцари ждет смерть.

Он остановился, примериваясь, как лучше обойти бочажок с водой. По-прежнему дрожали ноги.

Нет, не ноги, осознал он. Вибрировала земля под ним. Вибрация усилилась, Дронова охватил жуткий страх, увязанный каким-то образом с упавшим в хранилище перехватчиком, — душа погибшего пилота рвалась наружу с проклятиями. Хотелось стать птицей и улететь прочь от поганого места.

«Стой же, стой! — уговаривал он себя. — Уймись, землетрясение это, настоящее, никакой мистики!»

Он огляделся. Колыхалось марево над болотиной, дрожали на деревьях листья. Осторожно он пробирался по вибрирующей земле, готовый в любой момент отпрянуть от опасного места.

Вибрация унялась, жизнь продолжалась. Словно пробежал ветерок по воде, распугал стрекоз, посмеялся над зябким озером, над его обитателями.

Издали у жилища он приметил женщину, а за спиной увальня. Они тревожно дожидались пришельца.

«Не бойся, бабонька! — мыслил успокоенный Дронов. — Усыновлю твоего балбеса! Сами в постель, а его по дрова».

За пять шагов Дронов остановился.

— Здравствуйте, люди добрые!

— Мир вам, — откликнулся парень.

Женщина смолчала, пытливо оглядывая пришельца.

— Дайте водички напиться, — искал завязку разговора Дронов.

Женщина хмыкнула и ответила:

— Бабушка, дай яичко, а то соль доесть не с чем. Говори прямо, что надо?

Теперь не ответил Дронов. В увальне он признал того, из-за которого весь сыр-бор разгорелся, а на него свалились немыслимые беды. Недаром говорят, боженька надежду отберет, глубоко спрячет и ма-а-аленький кончик потом показывает отчаявшемуся.

— Вот так встреча… Кронид?

— Тут я. Только не знаю вас.

Женщина оглянулась на Кронида и подозрительно уставилась на пришельца.

— Откуда вы знаете моего мужа?

Дронов рассмеялся. Страхи последних часов отпустили.

— Муж? Красавица, ему от силы шестнадцать!

— Не ваше дело! — одернула она. — Пейте и топайте прочь.

— Не хочу, — отрицательно замотал головой Дронов. — Эх, юноша прекрасный, столько я вас искал, столько из-за вас шпаг переломано, а теперь ничегошеньки мне от тебя не надо.

Он сел на колодину и стянул через голову майку.

— Работенки нет, харчи отработать?

— Сейчас, будет тебе работа, — буркнула женщина и ушла в хибару. В ее отсутствие Дронов скептически разглядывал Кронида.

— Муж, значит? — улыбался Дронов.

Кронид различил подвох в этих словах, нелепицу своего существования и полный стыд. Гость смотрел иронично. Выручила Клавдия Васильевна, когда появилась снова. Не одна, с арбитром, пожилым красавцем «Калашниковым»:

— Ну как, сам пойдешь прочь или с допингом?

— Уважаю красивых и смелых, — ничуть не испугался Дронов. — Мне бы топор, колун лучше, дровец бы нарубил, — вставая, сказал он. Ничего агрессивного в нем не проявилось, а женщина не спускала с него глаз, понимающе сравнивая его, крепко сбитого и пахнущего крепким мужским потом, с Кронидом.

— Опустите ствол, Клавдия Васильевна.

Женщина опешила. Зло зыркнула на Кронида.

— Успокойтесь, я вас еще по Москве помню, по светлым временам, когда вы блистали красотой и ярким словом в парламенте, затмевая и помаду, и Хакамаду. И вы меня должны помнить. Генчик я! Репортер с телевидения!

— Вот мерзавец! — обрадовалась она такому простому выходу из разборки. Вспомнила мигом этого шустрого репортера, когда ради популярности направо и налево раздавала свое тело.

— Если мы и спали, это не повод для знакомства.

— Еще успеем повторить, — весело отвечал Дронов, совсем не считаясь с Кронидом. — Давайте дружить. Пользы с меня много. А сыночка в школу пошлем, пока папа с мамой делом займутся.

— Ну ты, полегче! — весело отругивалась она. — Расселся… Кому ты нужен…

— Нужен, Клава, нужен, — нажимал Дронов.

Кронид понимал, что идет постыдный торг, а его всерьез не берут. Хотелось провалиться сквозь землю.

— В технике разбираешься? — спросила она, обращаясь к Дронову.

— Во всем, — лаконично ответил он.

— Тогда так, мужики. Посмотри, Генчик, бензопилу, малой не разбирается. Нарежьте дров, а я пока с ужином разберусь.

Она вынесла бензопилу во двор и ушла, будто ничего не случилось, так и жили всегда втроем.

Дронов копался с пилой, Кронид был на подхвате.

— Книги с тобой? — между прочим спросил Дронов.

— Со мной, — не стал лгать Кронид. Незнакомец не внушал опасений, и пора бы ему показать мужскую силу. — А что?