В небе только девушки! И...я (СИ)

Мы все попали в ВВС в одно время, а, следовательно, и проходили ВЛК в феврале — марте 42–го. Нас отвели на переформирование и обслуживание. Поэтому, через два часа после прилета, мы все дружненько сели в тот же 'Си', и через час сели в Харькове, где организована фронтовая Врачебно — Летная Комиссия. Все самолеты раскапочены, и им меняют выработавшие ресурс двигатели. Одна, новая, с нами не летавшая, стоит на замаскированной площадке. Интерьер кабины — почти один в один с 'Ту-2', а вся учебная литература находилась в учебной эскадрилье дивизии под Курском. Летать мы учились на машинах с обычным винтом. Дело в том, что вся аэродинамика этого крыла рассчитана на заднее положение основных стоек. При переднем положении, из‑за значительных автоматических предкрылков и резкого изменения стреловидности, возникало 'легкое шасси'. Это многих летчиков поначалу вводило в ступор. Стоило на кочке неправильно среагировать рулем глубины, и начать опускать хвост, передние колеса отрывались, летчик автоматом увеличивал угол атаки и поднимал кран шасси: привычка! Шасси сходило с замков, а парашютирующий самолет падал на живот. Взлетать требовалось чисто по прибору. Первые полеты, мы проводили обязательно с обычными винтами, и на учебных машинах была сделана специальная полоса для посадки на живот. Менялись только винты.

Приехавшие архаровцы из АДД, 'многотысячечасовые' асы, прочли манускрипт о посадках, где отмечена ее легкость, им, тысячу раз взлетавшим, ждать баб — инструкторов было 'западло', тем более что нас, зеленых девиц, они в Царицино видели, и сильного впечатления на них мы не произвели, ну, максимум, что‑то между ног пошевелилось. Они прочли 'молитву', и взлетели! Хорошо, что полоса на заводском аэродроме длинная! В Харьков с завода позвонил Путилов, пришлось прервать ВЛК, лететь в Воронеж, и после короткого уточнения, что допуск к вылету дал 'новый командир полка', назначенный приказом главкома АДД, но полк не принявший, зафиксировать это в соответствующих бумагах о летном происшествии, и отправить телеграмму товарищу Верховному Главнокомандующему. С указанием размера убытков от двух сломанных винтов и замены части титановых стрингеров нижней части фюзеляжа.

Реакция была мгновенной. 1–й гвардейский отдельный РБАП передавался 223–й дивизии из АДД. ИО командира полка назначалась полковник Метлицкая, с сохранением должности и оклада командира 223–й БАД. Мужики — они такие! Стоит поддразнить чуть — чуть и ущемить мужскую летную гордость.

В тот же день прилетело шесть 'Митчеллов — Эйч' с увеличенными топливными танками до 7540 км дальности, оборудованных для полетов над морем. Из них предстояло сгородить ДРЛО. Загнали в ПАРМ, а в Свердловске для них готовили вращающиеся 'грибы'. В нос ставили вертикальную антенну, позволяющую быстро замерять высоту полета целей. В 1–й ГвОРБАП я отбирала летчиков из всей дивизии. К сожалению, приходилось резать по живому уже сложившиеся звенья. Часть людей подкинул Красовский, в основном, это — истребители. У нас в Воронеже состоялся и первый слет пикировщиков: из 15–й армии Пятыхина прилетела сборная 'девятка', только что переученного, 34–го БАП из 301–й дивизии. Довольно много 'старых' летчиков, которые разбавлены двумя молодыми. Учились под Москвой, на организованных Новиковым, курсах, которые вел инспектор ВВС по штурмовой и бомбардировочной авиации РККА подполковник Полбин. Отучив переформировывавшуюся дивизию, он принял ее, и отбыл с ней на фронт. Сам он тоже прилетел, показать сам себя и своих 'орлов'. Они базируются чуть севернее нашей дивизии. Балтфлот прислал 'девятку' 12–го гвардейского БАП. Несколько армий не прислали никого. От нашей армии было шесть 'девяток', две из которых из 223–й. Много пикировщиков прислал новый в нашей армии бомбардировочный корпус генерала Судеца. Слава о пикировщиках 2–й армии ширилась, и у нас появились конкуренты! Чтобы слишком уж не травмировать подрастающее поколение, от первого ГвОРБАП в конкурсах никто не выступал. Мы только покажем в самом начале показательное выступление, и ночное бомбометание по мишени типа мост.

Кроме пикировщиков, прилетело немного истребителей из других армий, и пара десятков 'Илов'. Они тоже работают с пике. Степан Акимович пару недель дневал и ночевал на аэродроме, и полигонах. Всех достал, в том числе, и меня. Полностью готовых машин у ГвОРБАПа было мало. Решили показывать только восемь машин и действия истребительной восьмерки. Для этого подняли три 'девятки' Пе-2 из разных армий, и три 'восьмерки' на Як-7б, Ла-5 и Р-39n их прикрывало. В общем — обычное построение при сопровождении. Низковысотные Яки страхуют на выводе и наборе, непосредственно охраняют Ла-5, и 'кобры' ловят охотников и помогают, при необходимости, остальным.

Я пошел ведущим, и мы показали три последовательных атаки на эскорт. Само собой, внешне это выглядело не очень. Летчики больше хохотали, что 'девки на горшок забыли сходить'. В разгар праздника, я обнаружил посторонний самолет, который на высоте, довольно шустренько, полз к Воронежу. Запросил КП ПВО, на запрос получил офигительный ответ:

— Мы никого не наблюдаем!

— А меня?

— А где вы находитесь?

Дал пеленг и дистанцию, и высоту.

— Нет, в этом секторе чисто!

Сменил частоту и передал:

- 'Клен', Я — 'Метла-1'. Обнаружена высотная цель курсом на нас. Предположительно высотный разведчик противника. Как поняли, прием.

— Я — 'паскаль'. Этого нет в программе.

— Где 'Клен'

- 'Клен' вышел.

- 'Паскаль', я 'Метла — один', цель — фактическая. Передайте 'клену': ухожу на перехват.

А громкоговоритель дублировал все это на пол аэродрома. Через минуту — другую уже 'клен', а сзади слышны возбужденные голоса различного ранга, передающие куда‑то какие‑то матерные выражения:

— Клен на приеме! — я повторил доклад. — Может наш, аккуратно проверь! Перехват разрешаю.

На глазах у всей публики ухожу в набор на форсаже. Настя его разглядела: Ju-88s. Воспользовавшись информацией, что мы где‑то на севере, немцы решили днем провести разведку. Юнкерс нас с Женей обнаружил. А у них основной способ отхода — пологое пикирование, на котором они делали все наши истребители. Заходим в три четверти, открываем огонь. Снарядам до цели довольно далеко лететь. Снизу незнакомый голос орет: 'Кто ж так стреляет, чуня!' Потом, когда Юнкерс, горящим костром, ломанулся вниз и вспухло два парашюта, из трех возможных: 'Гляди, попала! Охх…хренеть!'. Оказывается, с земли пошла на перехват целая восьмерка новеньких 'Кобр' из 4–й армии. Это они меня комментировали.

- 'Клен', я — 'Метла один', работу закончила, целей больше не наблюдаю. Противник, Юнкерс-88–эс, упал за Раздольным на берегу Камышовки. Наблюдаю два парашюта, их сносит в сторону Трещевки.

- 'Клен' принял, домой, Сашенька, домой! Молодчинка!

- 'Комментатор', 'Метле — раз'!

— На… приеме, Я — 'тринадцать'!

— Поучи жену щи варить! Научишься, прокачу на метле. 'Клен', 'Метле — раз', идем на спуск, крыша не требуется.

— Принял, Вам добро.

Через пятнадцать минут попали в буйные руки летчиков, которые качали оба экипажа. И когда вечером показывали 'фильмы', никто из них уже не смеялся, все поняли, что для них этот вылет кончился бы так же, как для экипажа 'Юнкерса'. Нельзя недооценивать противника и упускать его из виду. Пока это подводит только немцев, но ничто не вечно под луной. Парни тяжело дышали — весь их почти двухлетний военный опыт просто кричал о том, что это опасно, очень опасно. Они привыкли к боям, к перегрузкам, но мысль о том, что у противника тоже могут появиться такие возможности, покоя им не давала. В зале зажегся свет. Лес рук, причем, молчаливый.

— Сразу отвечаю на самый главный вопрос: у фрицев ничего подобного нет. Уйти от атаки можно, но требуется наблюдать за противником, и не запускать его в мертвые зоны. Кто хотел узнать об этом, можете опустить руки. И главное: ближе к лету, немцы на нашем участке пойдут в свой последний бой. Мои 'Бабки — Ежки' будут с Вами. Полк, по приказу Верховного, комплектуется и пополняется. И, через 25 минут, мы покажем вторую часть нашего показательного наступления. Сейчас две машины идут, чтобы атаковать мост на полигоне.