Товарищ Гитлер. Книга 2. Повесить Черчилля!

Вот только офицер кожей чувствовал, что старик весьма едко ухмыляется в седую шкиперскую бородку, видя страдания «сухопутных крыс», но ничем не показывает своего к ним отношения.

Еще бы — Майер, к своему великому стыду, плохо разбирался во флотских званиях, но по погонам живо уяснил, что старик всего лишь унтершарфюрер, или унтер-офицер, да еще с кайзеровских времен. Живая легенда, что и гросс-адмирала Тирпица видел в капитанских чинах. И тут же сам себе дал зарок — если десант окажется удачным и Англия разделит судьбу Франции, то он не только все флотские чины вызубрит назубок, но и…

— И это спокойное море, — пробурчал Панциг, — тогда что этот флотский чинуша в майорских погонах штормом называет?

— Хорошо, что мы не на кораблях служим. — Майер не стал отвечать на столь риторический вопрос, так как прекрасно слышал, что сказал корветтен-капитан перед посадкой десанта. Мол, началась самая спокойная неделя, а потом грянут осенние шторма. Обрадовал!

— Не, нам бы только до берега добраться, — пробормотал офицер и, усмехнувшись, совсем тихо добавил: — А там либо разобьем островитян, либо все поляжем. Мои парни обратного плавания просто не переживут…

«Фельзеннест»

— Долгонько я здесь плещусь, пора вылезать: уже беспокоятся!

Андрей посмотрел на свой китель и вздохнул. Хочешь не хочешь, но часовое купание есть абсолютно непонятное дело для скуповатых тевтонов, вызывающее удивление. Хотя с такой причудой своего фюрера камердинер уже смирился.

Родионов встал и, тщательно ставя ноги, ибо не хватало еще поскользнуться и заработать вывих или растяжение, утвердился на полу. Пушистое полотенце, а не принятое раньше армейское жесткое, ласкало кожу, а мысли продолжали бежать, заставляя мозг работать.

Оказаться между двух огней не очень радостное дело. Если спустить генералов с цепи, то они разорвут Гиммлера с его СС в клочья.

Но вот что будет, когда вояки вцепятся и ему самому в глотку? Ведь, несмотря на победы, а может, и благодаря им отношение к Адольфу Гитлеру у большинства аристократов с моноклями и золотой вышивкой почти не изменилось. Эти «гинденбурги» продолжали взирать на него как на вчерашнего ефрейтора.

Таким волю только дать, мало не покажется!

— Это товарищ Сталин своих маршалов пыточными подвалами унял, разогнал эту фронду героев гражданской войны, славных сподвижников Льва Троцкого, — глухо пробормотал Родионов, продолжая вытираться.

Был заговор среди красных полководцев, имелся — теперь Андрей полностью уверился в этом, благо заполучил информацию.

Слишком многие из советских партайгеноссе и военачальников проявляли искреннее недовольство укреплением в СССР «культа личности», и отнюдь не в досужих разговорах.

Даже с заправилами из ОКХ контакты имелись, те, по примеру русских, тоже до сих пор против своего фюрера зуб точат.

— И что делать?

Родионов задал себе извечный русский вопрос. Противовес старым генералам он нашел серьезный — теперь грызня между ОКХ и ОКВ вышла на качественно иной уровень. Браухич и Гальдер пытались схарчить Манштейна и накрыть его реформы медным тазом. Тот свою линию гнул жестко, как в песне про князя Олега и волхвов. Самую энергичную поддержку ему оказал Гудериан с панцерваффе, очень сильно недолюбливавший своих вчерашних гонителей. К этой парочке тут же примкнул Геринг с люфтваффе, радостно повизгивая, без колебаний ввязавшись в свару.

Вопрос о победившей коалиции пока откладывался на неопределенное время. Если Англия будет захвачена, а в том у Андрея пока имелись обоснованные и определенные сомнения, то на «коне» окажется как ОКХ с флотом, так и ОКВ с авиацией.

И как прикажите выявить триумфаторов, определить им место на пьедестале?! Да они после такой виктории друг другу кровь начнут портить с удвоенным рвением.

— Хотя…

Андрей отложил полотенце, и тут же зашел камердинер, принявшийся молча одевать своего шефа, лишь изредка поглядывая на его отрешенное лицо. А фюрер думал, осененный блестящей мыслью:

«А ведь дело может и выгореть! Диктата вермахта просто не будет. Генералы просто не дадут кому-нибудь из них взять власть, вылезти в Наполеоны. Всем скопом накинутся, придавят, порвут, как тузик грелку, и опять между собою грызню затеют. А потому нацистов их руками можно и раздавить, повод как нельзя удачный!»

Андрей представил, как он выступает с речью в рейхстаге: «Пока идет война, нет места партийности и политическому кривлянию. Мы, немцы, сейчас должны стать единой партией!»

— Хм…

Если таким образом нацистскую партию отодвинуть от власти, оставить в ее руках только идеологию, причем сильно изменив ее и направив подальше от расистских бредней в совсем иное русло, то судьба Германии станет совсем иной, тут даже к бабке ходить не нужно.

Управление государством возьмут на себя профессиональные чиновники, а не партийные кликуши, от которых одна только смута. «Старые камераден» со времен «пивного путча» 1923 года до сих пор шипят, что, дескать, Адольф от углубления революции отказался, предал ее. Им самим очень хочется государством порулить, довести ее до логического конца. До ручки, короче!

С другой стороны, монархисты суетятся, благо старый кайзер Вилли в Голландии живет да еще в уме пребывает, хотя и в преклонных летах. Сынок у него тоже энергичный, несмотря на то что шесть десятков лет прожил. И потомки саксонских, баварских и прочих королей и целого сонма остальных германских властителей и аристократов очень нездорово оживились, про «добрую и старую Германию» разговоры ведут. Типа — не вернуть ли нам, любимый фюрер, царя-батюшку. А сами на него так смотрят, будто английскими лордами стали, узревшими папуаса на королевском приеме в Букингемском дворце.

Андрей устало вздохнул и уныло бросил взгляд на зеркало — облик бесноватого «друга» с узкими усиками и косой челкой приелся ему до изжоги. И не изменишь изображение, набившее оскомину, оно вошло уже в историю, мать его! Да и ее тоже!

— Надо что-то делать. Выбирать, но как?!

Гастингс

Рокот мотора не усыплял, как раньше, а еще больше будоражил. Макс Шмеллинг искоса глянул на своего соседа — тот, прикрыв глаза, делал вид, что задремал. Именно, что делал — какой тут сон за полчаса неспешного полета на старом Ю-52, тут на нервах изойдешься.

Макс не жалел, что в июне попросил лично у фюрера вернуть его обратно в часть. Именно тогда, нокаутировав полковника абвера, что уже выхватил пистолет из кармана, и заслонив собственной грудью Гитлера от пули, понял, что сам должен послужить Германии честно, на фронте, а не при Ставке, на спокойной должности телохранителя рейхсканцлера. И заполучить Железный крест, заветную для любого солдата награду, которую давали исключительно в военное время.

И он заслужит ее!

Десантирование его пугало, но Макс всячески старался спрятать страх. Да и как Шмеллинг мог показать его, ведь чемпион мира по боксу, пусть с приставкой «экс», кумир миллионов немцев, особенно ребятишек из «гитлерюгенда».

Впрочем, одно утешало — рядом с ним в самолетном чреве сидела на лавках добрая дюжина парашютистов, трое из которых, щедро награжденные за высадку в Голландии ветераны, тоже пребывали в нервозном состоянии, но искусно скрывали от соседей свои опасения. А лейтенант так вообще застыл с каменным лицом, будто внизу англичане не стрелять в них будут, а цветами осыпать.

— У-у!

Сигнал заскрежетал на нервах, словно рашпилем, в салоне матовым светом зажглась лампочка — ее красный цвет тут же напомнил боксеру кровь, что часто он видел на расквашенных лицах соперников и на своем собственном. Но то на ринге!

Страх тут же покинул его, сменив место непонятному хладнокровию, а длительные и ожесточенные тренировки вывели тело из оцепенения, и оно помимо воли принялось совершать вбитые на занятиях действия.

Макс встал, оправил лямки парашюта, укрепил на тросе вытяжной фал. Лейтенант уже высился у двери, которую начал открывать механик.