Выбор

Кира была босиком, но, видимо, она очень постаралась доставить гостю неприятные ощущения. И весьма в этом начинании преуспела. Потому что морда исказилась от боли, взвыла, выдала не менее длинную (и не более приличную) фразу, отпихнула Киру в сторону и ввалилась в клуб. Я подвигал плечами. Вечер грозил закончиться хорошей потасовкой, потому что под усатой мордой оказалось довольно спортивное тело с накачанными мышцами. Остальные морды нерешительно топтались на улице, но я знал, что стоит начаться драке, и они тут же окажутся внутри. Интересно, подумал я, а знаете ли вы, ребята, что такое ушу? Но драки не получилось.

Кира решительным шагом прошла мимо меня и взяла со стола пистолет. Губы ее дрожали от ярости, брови были сдвинуты. Я ожидал, что она наставит пистолет на этого хулигана и велит ему убираться восвояси. И тут же подумал, что это не принесет ожидаемого результата — усатая морда была красна, возмущена и настроена очень злобно. Но Кира просто подняла оружие и выстрелила поверх голов ночных гостей.

Грохот пистолета на миг заложил уши. Я увидел, как морды побледнели, усы их поникли и, испуганно озираясь, они быстренько исчезли из глаз. Последней покидала поле боя та самая усатая морда, что успела уже ворваться в клуб. Она исхитрилась даже пролепетать извинения и прикрыть за собой дверь. Кира плюнула, выругалась и со злостью запустила ей вслед пистолетом, который пролетел через все помещение, стукнулся рукояткой о дверь, упал на пол и выстрелил еще раз.

— Дура! — вздрогнул я. Мне показалось, что пуля просвистела прямо возле меня.

— Заткнись!!! — рявкнула Кира.

Она плюхнулась на стул и закинула ногу на ногу.

— Сволочи! — произнесла она, постепенно успокаиваясь. — Ни стыда, ни совести! Говорю же — закрыто! Козлы…

Я прислушался. Мне показалось, что на улице нарастает звук полицейской сирены. И я уже представил себе, как мне придется давать объяснения местным симонам в качестве свидетеля, а может быть, и соучастника. Но звук полицейской сирены пронесся мимо и, затихая, удалился.

— Повезло, — вздохнул я.

— Чего? — переспросила Кира. Она все еще хмурилась.

— Я говорю, повезло, что полиция не заявилась.

— Куда?! — удивилась Кира.

— Сюда. — Я тоже был слегка удивлен.

— А что ей здесь делать?! — продолжала недоумевать Кира.

— А… А разве они не слышали выстрела?

— Слышали, наверное, — пожала плечами Кира. — Ну и что?

— Как это — что?! — Я был удивлен уже не «слегка».

— А! Понятно! — улыбнулась Кира. — Ты думал?.. Нет! Чтобы полицейские отреагировали на выстрел, это должен быть выстрел из пушки! Причем удачный выстрел! И непременно — по их полицейскому участку.

— И часто у тебя бывает так… как сегодня? — поинтересовался я.

— Случается, — пожала плечами Кира. — А что?

— Нет, ничего, — ответил я и подумал, что мне очень крупно повезло. Ведь Кира могла с таким же успехом пальнуть и в меня. Вместо того чтобы вести со мной светские (или не очень светские — смотря как оценивать) беседы.

Много разного я слышал о Великой Колумбии. Особенно часто говорили о строгости здешней полиции. Да я и сам однажды стал свидетелем ее жесткой работы. А точнее сказать, не свидетелем, а пострадавшим.

Дело было лет семь назад. Я тогда приехал для встречи со своим агентом в Медельин — город в штате Новая Гранада. Это было мое первое посещение Великой Колумбии. Я еще не знал, что местные таможенники очень агрессивно относятся к наличию в багаже огнестрельного оружия. Это незнание стоило мне трех недель тюремного заключения в местной каталажке и двух месяцев хождения по инстанциям в надежде получить обратно мою «пушку». Потом я махнул рукой и оставил свой пистолет на память колумбийской полиции. Хорошо еще, что это была не моя любимая «Кобра». Я как почувствовал и взял сюда новенький «Титан», с которым не так жалко было расставаться.

Но после сегодняшнего случая я подумал, что либо порядки в стране радикальным образом переменились, либо мне в тот раз просто не повезло. Ведь если даже Кира спокойно может позволить себе держать дома оружие и палить из него в белый свет как в копеечку, то что тут еще можно сказать?!

Каракас, невесело подумал я. Запрет на ношение оружия и чрезвычайные полномочия местной полиции, помноженные на местный темперамент… Веселая здесь, наверное, жизнь…

Кира уже успела остыть. Она поправила волосы, одернула рубашку и сказала:

— Пошли отсюда, Марсель. А то с улицы свет виден, кто-нибудь еще ломиться начнет, пожалуй…

Я молча кивнул.

Кира выключила ЭВМ, поднялась со стула и направилась к двери, ведущей в гостиную. На полпути Кира обернулась и указала на валявшийся возле входной двери пистолет,

— Захвати эту штуковину, если не трудно, — попросила она. — Да, и дверь запри, пожалуйста…

Вот теперь уже я совсем ничего не понимаю, мрачно подумал я.

В гостиной Кира налила две рюмки коньяка, взяла одну из них и забралась с ногами в кресло.

— Садись и рассказывай! — потребовала она. — И пей!

— Я не пью коньяк, — проворчал я, бросая пистолет на диван. Я уже успел проверить обойму. Двенадцать миллиметров. Разрывные патроны. Серьезная женщина, эта Кира.

Можно было, конечно, застрелить ее. Такая возможность у меня была. Но что-то помешало мне это сделать. То ли ее доверие, то ли еще что-то.

Да и потом — в течение одного расследования убить четверых людей, двое из которых, к тому же, женщины… Это, знаете ли, неприлично как-то… Что люди-то скажут? Еще женоненавистником сочтут, мрачно усмехнулся я про себя. И вообще — мне эта сумасшедшая женщина уже начинала нравиться…

Кира сидела в кресле, поджав под себя ноги, и медленно потягивала коньяк.

— Рассказывай, — повторила она.

— С какой стати? — сердито спросил я.

— С такой стати, что я тебя не застрелила! — объяснила Кира. — Поэтому и рассказывай! Из чувства благодарности! Есть у тебя такое чувство или нет?

— Вообще-то нет, — признался я. — Я хотел бы, чтоб ты все рассказала первой. У меня чувства благодарности нет, но у тебя-то оно должно быть обязательно! Я ведь тоже мог тебя застрелить!