Я, подельник Сталина (СИ)

Не стал Ирек напрямую скакать к деревне. Перелесками обошел справа. Приходилось раньше бывать в Кудаше, хорошо представлял здешнюю местность. Левый берег речки упирается в каменистые холмы, правый же - сплошь пойменные луга, ивняк и болота - полк можно упрятать. Перейдя реку, благо, воды лошади только по брюхо, Ирек на пару километров углубился в заросли перемежаемые топями. Облюбовав подходящую ольху, привязал к дереву лошадь. Поспешишь - людей насмешишь, возможно, своей глупой смертью врага насмешишь. Ирек не стал торопиться, споро разобрал и собрал винтовку, убедился, все в норме. Патронов маловато, три снаряженных обоймы и восемь штук россыпью. Рассовал боезапас по карманам. Хоть догадался переодеться в старую гимнастерку, как прозвучал набат тревоги. А то хорош был бы в черном пиджаке, в котором ходит на занятия... Портянки же, заново старательно перемотал, с утра некогда было. Улыбнулся, вспомнив речь товарища Васнецова перед курсантами на занятиях по военному делу: « Хороший красноармеец в первую очередь воюет головой, во вторую очередь - ногами и только затем - винтовкой, другими штатными и подручными видами оружия». Правильно говорит, главное - маневры! Одно слово - ученый человек, военспец. Переобувшись, Ирек подпрыгнул - ничто не звякает и не бренчит. Чему звенеть-то, он налегке. И все же, раз Сергей Петрович требует того от курсантов, не будет зазорно перенять хитрость и бывалому вояке. Не все понимают глубинный смысл поговорки «Век живи, век учись»: век учись, а то не дадут дожить до векового возраста, прибьют. Напоследок крутанул несколько раз в кисти засапожный нож, удовлетворенно крякнув, снова упрятал в положенное место. Невелик размерами, зато удобен для скрытого ношения. Из настоящей златоустовской стали, которая весьма высоко ценится среди знатоков холодного оружия. Не, без ножа никак. Свыкся, воспринимал как часть собственного тела. Давно уже не свистели над головой пули, отвык просыпаться по ночам от каждого шороха и делить всех встречных на «своих» и «чужих», но вот с этой привычкой никак не мог и не хотел расставаться. Разве что в баню ходил без ножа. Сейчас клинок явно не будет лишним. Пуля - дура, нож - молодец. Конечно, дура, больно уж шумлива. Нельзя шуметь, когда кругом враги, заслышав выстрел, мигом сбегутся. А с этим засапожником, были времена, и с плена сбегал, и нерадивых вражеских часовых снимал, и языки «языкам» развязывал...

До околицы добрался быстро. Залег в тальнике, стал присматриваться. И принюхиваться - ветер был в другую сторону, но все равно сильно тянуло гарью. Оно и понятно - вдали догорал сельский Совет, никто и не думал тушить пожар. Несколько раз на значительном отдаление от наблюдателя пронеслись кавалькады по 7-8 всадников. Ни женщин, ни вездесущей ребятни на улицах совсем не видать. На одном подворье поблизости тоскливо воет пес. «Плохо дело, - подумал Ирек, - средь бело дня собака так может выть только по покойнику. И цыкнуть некому, всех, что ли, поубивали? Кто жив, попрятались как мыши, не до собаки им сейчас. Значит, враг все еще в деревне»

Подтверждая догадку, на противоположном конце деревни вразнобой застучали выстрелы из винтовок и револьверов. Все еще воюют. Кто и с кем?

На этой стороне уже тихо. Товарищ Сафин рискнул огородами пробраться к ближним домам, авось кого встретит и расспросит. Удачно получилось, из-за хлипкого плетня на первом же подворье приметил пожилого мужика. Тот сидел на крыльце, вонял самокруткой. Ирека не заметил, а он так и не смог разобрать - встревожен или, наоборот, чем-то воодушевлен хозяин. Ибо морщинистое лицо с очень массивной челюстью то озарялось счастливой улыбкой, то искажалось ненавистью - когда хриплым голосом принимался крыть кого-то матерными словечками. «Странный старик, - удивился Ирек, - в наших башкирских деревнях почти никто не курит. Разве что некоторые солдаты пристрастились в империалистическую войну. Этот никак там не мог воевать, возраст не тот. А как сквернословит, будто пьяный сапожник в Уфе!» Для башкира и мусульманина, еще и в преклонном возрасте - это вообще за гранью понимания. Между тем, не пришлый, видно - он у себя дома. Ладно, сейчас имеет значение только то, что он дома один. Окончательно убедившись, что на улице и соседних подворьях никого не видать, Ирек с треском распахнул калитку, уверенным шагом прошествовал к дому.

-Ну, и что ты тут расселся? - процедил сквозь зубы, окатив хозяина ледяным взглядом. Винтовку наставлять не стал, пусть не думает, что его опасаются. Иреку мужик сразу не понравился. Но не в этом дело. По опыту знал, лучшая оборона - это атака. Если сразу жестко надавить, у визави пропадает желание лезть с расспросами. Сафину же пока требуется разобраться в обстановке, а не докладывать про себя. Узнать, кто на данный час хозяйничает в деревне? Интуиция не подвела, хозяин резво вскочил на ноги.

-А я что, я ничего, сижу вот...-начал он мямлить, испуганно уставившись на непрошенного гостя.

-Вот я и спрашиваю, почему ты дома сидишь в такое время! - грубо прервал Ирек, - Отвечать! Почему не с нашими?

-Наши меня сами отпустили! Господин десятник Салихов изволил пошутить, сказал, чтобы не путался под ногами, раз без левольвера. Они сейчас Фазуллу пустят в расход и все, свободна наша деревня! - угодливо залебезил хозяин.

«Товарищ» или «господин» - иностранцу, пожалуй, и не объяснить разницу схожих обращений. Товарищу Сафину хватило с лихвой, чтобы понять - в деревне враги... Кто, откуда, сколько - все это второстепенно. Пока же, раз тут враги, не стоит им мозолить глаза.

Кивком головы указал на дверь:

-Это мы еще проверим, топай в дом!

С нежданной для его массивной фигуры проворством хозяин засеменил вперед. Поднялся по скрипучим ступенькам. Вовремя они убрались - на улице заслышался топот копыт. Войдя, Ирек мельком оглянул внутренность жилища. Никого больше нет, вот и славненько. Бедновато живут, лишь одна комната. А в остальном, все как у большинства деревенских башкир. Почти всю площадь занимают «русская» печка и деревянные нары-«хике». Хозяин вознамерился было раскинуть подушки, сложенные в углу, дабы гостю было удобнее сидеть. Ирек бесцеремонно пресек жест гостеприимства, дулом винтовки указал - садись на лавку. Сам так и стоял у двери, краем глаза через окно присматриваясь, что происходит на улице. Выждав томительную паузу, скривил тонкие губы в глумливой усмешке.

-Что, дядя, думал самый хитрый, да? Там, - Ирек пальцем указал наверх, - все известно про твое двурушничество. Господин сотник намеревался лично тебя расстрелять, да я вот решил сначала поговорить. Сам знаешь, бывает, и оклевещут достойного человека.

-К-какой сотник? Сам господин Худайбердин? Он разве не в К-к-кунакбае сейчас?- стал заикаться старик.

-Он там, где ему положено! А кому ты хочешь донести, где сейчас господин Худайбердин? - недобро сощурил глаза гость, - Ты бы про себя подумал. Разве не знаешь, как мы поступаем с предателями?

...Сафин действовал наобум. Справедливо рассудил, раз мужик так подобострастно отзывается о некоем десятнике, сотников всяко должен бояться больше. И еще, только раз глянув, сразу понял - человек с такими гнилыми глазами не может не быть предателем. Без разницы, кому прислуживает. И ведь угадал! Совсем сдулся старик.

-Значит прознали, как я потерял тот проклятый левольвер...- сокрушенно пробормотал вполголоса.

-И не только! -плеснул масла в костер Ирек, -Револьвер это еще не так страшно, а вот якшаться с врагами - за это сразу к стенке.