Великолепная семёрка (СИ)

Вот говорят — сатрап, жестокий маньяк-убийца. Нет, вполне себе нормальный царь. По дороге он проехал через несколько моих сел, и увиденное там его приятно удивило. Народ, конечно, бурных верноподданнических чувств не проявлял, не принято было. Ну, поклонились, знамо дело, да и пошли по своим делам кому куда надо. Царь-то он не генсек какой, постоянно по стране шастает, так что встреча с царем — дело достаточно обыденное. Но удивился он вовсе не тому, сколь спокойно народ его встречал.

В «моих» деревнях было очень много детей. И половина встреченных им баб были на сносях. А еще, несмотря на март, буквально все встреченные им селяне выглядели сытыми.

Ну я-то царю объяснил популярно, что стальной оборотный плуг сытому состоянию народа очень способствует. А теплые избы с поднятыми полами препятствуют вымиранию детской части населения в зимний период. Повышению жизнестойкости детишек (да и взрослых тоже) сильно помогает принятие внутрь молока и кисломолочных продуктов, наличие которых обусловлено доступностью утепленных коровников и кос, обеспечивающих скотинку должным количеством кормов. Овцы, кроме всего прочего, еще и валенки дают, которые резко повышают производительность крестьянского населения во время зимней подготовки к пахотному сезону.

Царь слушал меня буквально открыв рот. И постоянно записывал мои мысли в блокнотик, который я ему тоже подарил.

Воспользовавшись случаем, я тут же выпросил у царя небольшой кусочек земли на Каме, от будущей Перми до устья Вишеры (калийные соли тоже пригодятся), а еще — и на Нижней Волге, от Ахтубинска (тоже пока не существующего) до Баскунчака. Оговорив, что все это буду осваивать строго за свой счет.

А не следующий день я повел царя на стрельбище. Где продемонстрировал ему (правда всего лишь в виде экспериментальных образцов)  десятизарядную магазинную пищаль калибром в 7.62  мм (в девичестве Маузер-98), магазинную самозарядную пистоль (в девичестве ТТ) и полностью автоматический мушкет (в иной жизни именуемый ППС-43).  Игрушки эти привели молодого царя в бурный восторг, особенно усилившийся после того, как один экземпляр ТТ вместе с двумя запасными обоймами я ему преподнес в подарок. Он, в общем-то, для этого и делался: рукоятка была с обкладками из настоящей слоновой кости, а затвор был обильно украшен серебряной гравировкой.

После стрельбища я показал царю карту, на которой нанес особо интересующие меня районы. Интересующие в смысле полезных ископаемых. Ваня обширностью моих интересов проникся, после чего мы перешли в обсуждению путей завоевания мирового господства. Обсуждение затянулось еще на два дня.

После публикации царем Указа о «дополнительных привилегиях боярским детям» огромная держава слегка вздрогнула, чуть-чуть напряглась — и помчалась галопом в промышленную революцию. По указу каждый боярский ребенок «получал право» взять себе приличный участок из «пустующих земель», коих было семь восьмых территории страны, и отстроить там  промышленный город. За это им полагались куча всяких привилегий — но только если через десять лет или ранее промышленность в городе процветет. Ну а не процветет — сам виноват. Имеешь право на еще одну (но только одну) попытку.

Для прокорма городского населения молодой боярин должен был понаучреждать на выделенной земельке некоторое количество колхозов. Отличием от современной практики было то, что сельхозинвентарь поначалу выдавался казной, а впоследствии должен был быть предоставлен местной промышленностью (с собственного производства или обменом своих товаров на сельхозинвентарь сторонних производителей). И он, этот инвентарь, собственностью крестьян никогда не становился. То же распространялось на тягловую скотину, крупный рогатый и мелкий съедобный скот. Птицу же, напротив, крестьяне были обязаны сами заводить, хотя продукцией птицеводства вольны были распоряжаться по своему усмотрению.

Объем привилегий прямо связан был с количеством заводов и объемом (и, что важно, качеством) продукции. Кроме промышленных заводов боярам вменялось в обязанность особо учредить конные заводы и селекционные фермы для продуктивного скота.

Кроме того, Указ оговаривал учреждение в Москве постоянно действующей Выставки Достижений Народного Хозяйства, которая должна была открыться через пять лет аккурат в сентябре 1555 года (по местному — на Новый год). Обладатели Золотых медалей выставки по основным номинациям (коих было установлено двенадцать в сельском хозяйстве и двадцать четыре — в промышленности) получали сроком на пять лет дополнительные привилегии. Обладатель пяти таких медалей получал эти привилегии пожизненно.

Маленькая хитрость указа заключалась в том, что все привилегии распространялись и на родителей молодого боярина. Поэтому наплыв боярской молодежи был довольно приличный: родители детишек своих в «промышленники» чуть ли не пинками гнали. И с каждым мне приходилось говорить, выясняя его интересы и, при необходимости, слегка (или уж как получится) их «корректируя» в пользу государства. Молодежь, понимая, что «инвестиции» в их проекты пойдут в основном именно от меня, к советам моим прислушивалась. А чего бы и не послушать умного человека, у которого в городе царь выстроил свою «летнюю резиденцию»?

С резиденцией этой отдельно получилось. Ваня-то оказался человеком весьма набожным, да и жена у него тоже истово верила. Ну а я, циник, и воспользовался. Рассказал как-то Ване с Настей, что вот все эти изобретения мне «во снах Господь посылает». Они поверили: столько, сколько я уже понаизобретал, никто раньше не сумел. А они-то видели, что это лишь начало. Ну а чуть позже, когда дочь их Аннушка уже чуток подросла, сообщил что мне Господь иную депешу послал, насчет дочкина здоровья. И материного тоже — Настя снова на сносях была.

Ребята послушались, и уже в мае Настя с дочкой переехала в как раз достроенный терем в Воскресенске. Терем знатный получился! Полностью кирпичный, в три этажа, с канализацией, горячей водой, душем. И со стеклянными окнами нормального размера! Стекло пока варили на поташе, но и получался у меня почти хрусталь зато. Продукты органические, экология незагаженная, от царедворцев-доброжелателей подальше. Так что в августе радостно все справили Аннушкин день рождения.

Иван Шереметов (старший из двух братьев Иванов Васильевичей Шереметовых) был мужчина крепкий, солидный и на крымчаков очень сердитый. Как раз получил звание боярина — за поход на Казань — и весь горел желанием и крымчаков повоевать. В отличие от татар, которые ну да, набегали, грабили и даже в полон народ уводили крымчаки каждую свою войну против Руси разоряли и жгли все, до чего могли только дотянуться. От Ельца и до самого Крыма из-за их войн была практически незаселенная территория, Дикое Поле называлась. А мне это Дикое Поле ох как нужно было: тут тебе и Донецк, да и Никополь тоже не помешает. Я уже просто про поля не говорю. Так что с воеводой Шереметовым я был очень даже согласен.

Готовить свое войско Шереметов стал в Туле. Войско у него было небольшое, всего семь тысяч стрельцов. С другой стороны, семь тысяч народу на довольно небольшой город — это огого какая нагрузка на коммунальные службы! Думаю, если бы не цементный мой завод (уже!) в Коломне, стрельцам и жить бы было негде. А так к осени отстроились, отопление наладили — бурым углем топили, всю зиму репетировали…

Репетиций было невпроворот. Еще бы — стрелецкое войско переоснащалось новыми винтовками (их уже Тульский завод производил по двадцать пять — тридцать штук в день), новыми пушками (в Дубне по три в неделю строили), стрельцам все это осваивать приходилось ударными темпами. Но плоховато народ новую технику осваивал, что-то получаться стало ближе к концу мая. И когда народ впервые почувствовал, что оружие теперь стало послушно им, гонцы принесли радостную новость: Сахиб Гирей со стотысячным войском выступил на завоевание Тулы.

Поскольку маршрут его войска был известен, решили его встретить в пути. Стрельцы-то все были при конях, и артиллерия конной тягой обеспечена. Так что пятого июня армия Шереметова уже поджидала крымского хана у Ельца.