Психическая атака из будущего. За Колчака и Каппеля!

Ермаков прошелся по купе и пришел к выводу, что все сделано правильно — и янкесам зубы вырвали, и с боеприпасами теперь нужды не будет — на неделю ожесточенных боев его отряду хватит, и то не экономя. Вот только крупный скандал неизбежен, и, как пить дать, после полудня американцы на разборки прикатят. Хоть и богатая страна, а столько добра выбрасывать коту под хвост не станут. Теперь ты, Костя, уж точно в историю войдешь!

Ермаков вздохнул и взял в руки телеграмму атамана Семенова, быстро пробежал по ней глазами. Хмыкнул, перечитал еще раз — результат превзошел все его желания, что в армии бывает крайне редко. Очень серьезно отнесся к его нагловатой телеграмме Григорий Михайлович, с крайней, так сказать, озабоченностью…

— Разрешите, господин ротмистр, — в дверь постучали, и вошел капитан Белых. Жестом Ермаков приказал тому присесть на противоположную полку и протянул своему заместителю полученную телеграмму.

Капитан проглотил ее в один заход, потом еще раз, но уже медленно, прочитал. Бросил на ротмистра вопросительный взгляд.

— Чем туннели минировать будем, Петр Федорович?

— Здесь вагон черного пороха с селитрой стоит, наполовину загруженный. Если мин и снарядов добавить — то свод туннеля взрывом полностью разрушит. Вот только…

— Вот только минировать туннель мы с вами не будем. Незачем… пока, — Ермаков выделил последнее слово. — Не дай Боже от собственной глупости сдуру рванем — проблем потом не оберешься.

— А как же приказ?

— А мы его исполним — вагон к взрыву подготовим, но в туннель закатывать не станем. Петр Федорович, минеров сам подбери, место для стоянки тоже, и туннель само собой. Паровоз держи под парами, да под охрану сдай, тут везде наши солдатики стоят.

— Вы хотите… Ага! — Белых до чего-то додумался, взгляд стал мутным.

— Взрыв никому не нужен. Чехам в первую очередь. Мы можем их шантажировать этим, но не рвать, ибо тогда и наше золото, и их имущество — все красным достанется. Но и большевикам, по большому счету, подрыв туннелей не нужен — потом им самим же восстанавливать придется. Сейчас не нужен, — поправился Ермаков. Помял пальцами папиросу, что твой Сталин:

— Но стоит нам им по зубам врезать где-нибудь под Нижнеудинском, вот тогда за туннелями глаз да глаз будет нужен. А потому охрану туннелей прошерсти, выбери солдат помоложе, побоевитей.

— Сделаю, Константин Иванович.

— Вот и хорошо. Где чехи? Ближайшие, я имею в виду. Как перегон от Байкала до Иркутска?

— Бронепоезд «Орлик» на станции Михалево, там же чешский эшелон с интендантурой, как они наше награбленное имущество называют. Солдат сорок охраны, ну и экипаж, понятное дело. Бронепоезд послезавтра уйдет в Иркутск, котел чистить. Пришлют ли ему замену, не знаю. Но у них еще второй бронепоезд есть — «Жижка», он стоит на Иннокентьевской. Больше чехов на Кругобайкалке нигде нет до самого Иркутска. Только на перегоне, я у начальника дистанции справлялся, пять эшелонов с беженцами и имуществом стоит, причем два из них здесь.

— Ага! — план операции по нейтрализации чехов зародился спонтанно и неожиданно, но Константин решил его пока не афишировать, а получше обмозговать детали. И потому перешел на житейское:

— Что за имущество, есть ли в эшелонах военные?

— Здесь полурота охраны с чиновниками министерства финансов. Ценности какие-то в трех вагонах везут, стерегут их аки псы цепные, никого не подпускают. Приказ адмирала Колчака у них.

Ермаков насторожился мгновенно. Денег не просто катастрофически не хватало, их уже практически не было — дня два и амба, а к реквизициям прибегать не хотелось. И тут он вспомнил, что читал в каком-то сборнике документов, что чехи, разоружив отряд Скипетрова на Байкале, захватили серебра два вагона на 3 миллиона рублей и ценных бумаг еще на пять миллионов. Прикарманить добро им не удалось, и они отдали его красным в дополнение к 29 вагонам золота и семи вагонам серебра…

— Вагоны, случаем, не американские, в четыре оси?

— Так точно, — капитан был удивлен, — два вагона, тяжелых, четырехосных, и одна теплушка. И еще три пассажирских вагона для охраны и чиновников с семьями.

— Там серебра на три миллиона рублей и еще на пять миллионов облигаций и других ценных бумаг!

— Как вы узнали, господин ротмистр?!

— Есть такая наука, логикой называется. Серебра на 3 миллиона — это на 60 тонн, из расчета рубль в 20 грамм. Теплушка в две оси берет 750 пудов, или чуть больше 12 тонн. Четырехосный вагон может быть нагружен до двух тысяч пудов. Подсчет легкий, даже школьник справится — два вагона на три миллиона, плюс теплушка с бумагами.

— Ага, — восхищенно сказал капитан, не заметив противоречия — исходные данные ротмистр откуда-то должен был знать. Не с потолка же взял. Но мираж миллионов несколько ослепил офицера. — Надо их как-то прибрать на нужды, приказ атамана у нас есть!

— Не дадут, нужно знать психологию тыловых крыс. Они предпочтут либо врагу имущество сдать, либо уничтожить — но без приказа и без надлежаще оформленной бумажки в части гроша не дадут, пусть даже неприятель перед глазами маячить будет, — Ермаков горестно вздохнул, ибо примерам не было числа, взять хотя бы Великую Отечественную.

Да зачем далеко ходить — те же колчаковские интенданты оставили красным уйму добра, даже уничтожить не удосуживались, а армия воевала разутая, раздетая и без патронов. И что делать, спрашивается?

— На худой конец, бронепоезд подгоним, десантом все оцепим и охрану разоружим. Но вначале по-доброму попросим подчиниться силе, расписку дам, в конце концов! — Ермаков встал и чуть прошелся по маленькому купе, шаг туда и шаг обратно. — «Беспощадный» готов? На нем пушки заменили? И что с десантными вагонами?

— К полудню готов будет. Крышу листами уже зашивают. А десантные вагоны завтра готовы будут, обшивка уже началась. Но только два, третий сделают послезавтра, никак не раньше.

— Хорошо. После обеда отправить на смену «Атаману» в Култук. А теперь о главном — я телеграмму начальнику гарнизона в Иркутск отправлю. Пусть генерал Сычев в Лиственничное отправит все грузовики, что найдет. А мы сегодня на тот берег штыков сто отправим — отбери маньчжурцев и казаков, что в состав десантных команд не входят, — Ермаков задумчиво почесал переносицу и продолжил:

— Дай им горную пушку со снарядами, в Иркутске с артиллерией туго. Это подбодрит гарнизон, а ты, Петр Федорович, из охраны туннелей роту в десант наскребешь. Да, кстати, ты расчеты к американским трофеям готовишь? — незаметно для себя Ермаков перешел на «ты».

— Исполним, — кратко ответил Белых. — А расчеты к пушкам и минометам собрал, благо артиллеристов у нас многовато. Уже возятся, ящики выгружают. Дня за два натаскаю, им эти штуки знакомы. Автоматические винтовки я по десантным командам распределил, а их ручные пулеметы в пехоту вместе с расчетами передал.

— Хорошо. Еще одно — мы две учебные команды прихватили по дороге, так железнодорожников определи по бронепоездам, сверх комплекта, пусть натаскиваются. Если бронепоезд лишний будет — опытных солдат сразу выдернем, будет готовая команда. Времени не потратим. Офицеров заранее определи, пусть готовы будут. Но лучше прикинь, хватит ли у нас еще на два бронепоезда новых экипажей?

— Откуда ты возьмешь бронепоезда, Константин Иванович?!

— Об этом после. Так хватит народу?

— Добавим по тридцать новобранцев, обратно возьмем на пять больше — вот и два экипажа новых будет. Всего делов — экипажи трех бронеплощадок полностью изыму, а четвертая сводная будет.

— Из бурят и казаков кавалерию натаскивай, что мы, зря 15 вагонов лошадьми набили. Погоняй маленько, а то лошадки застоялись. И насчет китаезов — их надо в японскую форму одеть, может, их с дурика с японцами спутают, морды-то и у тех, и у этих узкоглазые, шибко похожие. И вооружи соответствующе, «арисаками» и «намбу», чтоб прокола не было.

— С оружием ладно, у нас японских винтовок порядком. А вот с формой, — Белых задумался, тряхнул головой, — с ней совсем худо. Солдат двадцать у нас в ней, и на охране тоже видел. Так ведь полсотни целых комплектов насобирать надобно…