Ветвь оливы

— Ну уж нет! — не согласился я.

— Этот гад смел утверждать, что он с нами на одной стороне!

Воспользовавшись заминкой, Гамельнец, с ревом рубанув палашом воздух, очертя голову бросился между нами, надеясь проскочить к двери. Мы, развернувшись, проткнули его с двух сторон, судя по всему, проколов ему оба легких. Выскочившие с другой стороны острия скрестились, «перекрывая» Гамельнцу дорогу. Но этого нам показалось мало, мы оба повернули клинки. Кашляя, хрипя и захлебываясь собственной кровью, Гамельнец рухнул на колени. Раскачивающийся посреди комнаты «маятник», как раз качнувшись навстречу, ударил его в лицо, поцеловав своим застывшим оскалом. Огюст, вконец осатанев, схватил с пола кочергу и изо всех сил врезал ему по шее. Что-то хрустнуло, и бывший рейтар окончательно ткнулся носом в окровавленный пол.

— Это тебе привет от капитана Таннеберга! — прорычал Огюст. — И от меня! — еще удар. — И тебе тоже!.. — он хватил по голове еще живого, бившегося и скулившего на полу бандита с развороченным животом.

Все наконец стихло. Огюст выронил кочергу, с запоздалой брезгливостью нервно вытер руки о плащ и с жалобным стоном покачнулся. Я обеспокоенно поддержал его за плечо — вот только не надо падать в эту кровавую кашу.

— Гадость какая!.. — пробормотал он. И я был с ним совершенно согласен. Если бы он не повел себя как сумасшедший, таким сумасшедшим мог бы оказаться я. С легкостью и даже с удовольствием. — И все кончилось… Слишком легко для них! Чересчур!

— Не будешь же ты долго возиться с бешеной собакой, — утешил его я.

— А стоило бы! — буркнул Огюст. — Раз это как бы не собаки!..

— Понимаю, — кивнул я. — Чего-то такого хочется. Очень даже. Может, мы сами маньяки?

— Черта с два! — вскинулся Огюст. — Мы убиваем, хотя не хотим убивать! — его передернуло, он беспомощно махнул обеими руками в сторону парнишки, которого ему пришлось пристрелить. — А они — потому что хотят! Мы же… Именно потому что не хотим! Не хотим, чтобы бедные хранители еще до кого-то добрались. Или чтобы эти сволочи еще кого-то калечили и убивали, — он злобно пнул труп Гамельнца, еле сдерживаясь, чтобы не вскочить на него и не втоптать в пол. — И ведь во все времена полно таких сволочей!

— Вот за этим и придумали ад, — сказал я.

— Так вот вы какие. — Услышав шорох за спиной и незнакомый голос, я резко обернулся и чуть не натолкнулся на темноволосую девушку в белой ночной сорочке, стоявшую рядом совершенно прямо и глядевшую на нас широко открытыми черными глазами.

— Мм… — только и выговорил я нервно. Ей совершенно не стоило находиться здесь. Но она не проявляла ни малейшего страха, хотя в ее глазах блестели слезы. Целые озера. За ее спиной чернела раскрытая в стене потайная дверца.

— О боже… — пробормотал Огюст потрясенно. — Она все это видела…

Гамельнец был прав, говоря о еретиках. Только хранительница могла оставаться такой отстраненной, почти спокойной, холодной. И все-таки в ее слезах мерцало что-то очень живое. Она была существом другого мира, воспринимающим все иначе и все же воспринимающим. Не стану скрывать, что, столкнувшись с ней, мы сильно растерялись.

— Я знаю, кто вы, — сказала она. — Вы убили моего брата и убийц моих родителей. Вы и меня убьете?

— Нет. Ни за что! — с жаром воскликнул Огюст, может быть, слишком поспешно.

— Но эти люди, которых вы убили, разве они не служили вам?

— Нет, они служили только себе, — возразил я.

Она перевела на меня немигающий взгляд.

— Я знаю, кто ты, — повторила она. — Князь тьмы. И ты тоже, — сказала она Огюсту. — Но вы не плохие. Учитель прав, он говорит, что однажды вы к нам присоединитесь, получите прощение и благодать. Не правда ли, чудесен мир сотворенный Господом?

— Нет, — сказали мы с Огюстом в один голос.

— Так значит, вы меня убьете?

— Нет, — повторили мы.

— Эй! — раздался снизу крик Готье. — Елки-палки, что там? Поль? Огюст? Вы разобрались, или помощь нужна?..

Девушка чуть вздрогнула, услышав новый голос, и решительно попятилась.

— Идемте с нами! — опомнился Огюст. — Вам нельзя тут оставаться!

— Нет! — твердо сказала она, отступая к потайной двери. — С вами я не пойду! Нельзя верить демонам.

— О Господи! — в сердцах воскликнул Огюст, осторожно двинувшись за ней, боясь спугнуть. — Да пойдемте же, никакие мы не демоны, клянусь! Никто вас не обидит!

Она сделала еще шаг назад и схватилась за дверцу.

— Вы хорошие, — сказала она. — Я этого не забуду. Я буду ждать того часа, когда вы будете с нами!

И сделав последний шаг в чернеющий проем, она захлопнула за собой дверцу.

Огюст бросился за ней и попытался открыть дверь снова. У него ничего не вышло.

— Черт возьми! — проворчал он. — Ну кто тебя просил нести эту ахинею про демонов!..

— Ну извини, на живых свидетелей я не рассчитывал. И уверен, что для нее давно не новость кто мы такие.

— Да что тут!.. — Готье, прогрохотав по лестнице, резко остановился в дверях, осекшись и вытаращив глаза. Через секунду он повернулся, и его стошнило.

— Правильная реакция, — откомментировал я. Мы с Огюстом сделали бы то же самое, если бы не пришлось отвлекаться на тех, кто был тогда еще жив.

— Да кончайте уже загаживать этот дом! — рефлекторно возмутился Огюст, хотя этому дому уже мало что могло повредить, разве что пожар. Он все еще пытался найти способ открыть дверцу. И явно уже наладился ее выломать.

— Оставь ее в покое, — сказал я.

— Что значит — «оставь»! — не понял он.

— То и значит. Что ты будешь с ней делать? Пусть возвращается к своим.

— Каким своим?! — Огюст ошарашенно оглянулся на трупы.

— К хранителям. Они и есть для нее настоящая семья, и ее она еще не потеряла. Она разберется, что делать.

— Да как ты можешь быть таким черствым мерзавцем?!

Я вздохнул, чувствуя на этот раз уже совершенно смертельную усталость.

— Даже если ты ее оттуда выцарапаешь, лучше ей не будет. Она с тобой не пойдет. Силой потащишь? Лучшее, что ты можешь с ней сделать, это оставить ее в покое.

— А как же все эти трупы в доме?..

— Хранители разберутся.

— О чем это вы тут говорите, мать вашу? — грубовато осведомился Готье, слегка придя в себя.

— Тут осталась девушка, живая, — заявил Огюст, пробуя дверцу плечом на прочность.

— О, — сказал Готье. — Конечно, нельзя ее тут оставлять…

— Она хранительница, — дополнил я.

— Э… — озадаченно проговорил Готье.

— Именно. Вы что, опыты на ней ставить собрались?

— Нет. — Огюст, нацелившийся снова на дверь, остановился и, окаменев, уставился на нее. — Нет, конечно.

— Поэтому, — сказал я, — оставь ее в покое.

— Но все эти трупы?

— Предлагаешь вытащить их на улицу?

— Не знаю…

— Давайте их чем-нибудь накроем! — сообразил Готье.

— Отличная мысль! — я вяло улыбнулся. — Только вы уж меня извините, кажется, помочь вам уже не смогу.

— Еще бы! — одобрил Готье. — Иди-ка ты уже вниз и скажи, что мы скоро будем, минут через пять. Народ-то беспокоится.

Так я и сделал, подумав только, попытаются они тут еще вдвоем, передумав, выбить дверь или нет. Судя по всему, не пытались. Оставаться там долго явно никому не хотелось. Так что, после того как я потихоньку, как в тумане, выбрался наружу, я успел лишь в общих чертах помягче описать ситуацию и объяснить, почему в дом лучше больше никому не входить, и на то, что там осталось, не смотреть.

— Я ведь когда-то рассказывал вам о Гамельнце. Там же был и еще один тип. Он был среди нападающих в тот вечер, когда мы возвращались от Ранталей.

— За ним ты тогда и погнался? — вспомнив, спросили Диана и Изабелла почти в один голос.

— Он самый. — Я посмотрел на побледневшую Жанну и решил, что говорить о подробностях не следует. Ни в коем случае.

Через пару минут к нам присоединились мрачные Огюст и Готье.

— Подумать только! — продолжал угрюмо бубнить Огюст. — И такая мразь еще воображает, что она с нами на одной стороне…