Одиссея "Варяга"

       Приняв его экипаж на борт и потопив калеку трехдюймовками, старый крейсер в очередной раз показал, что ему присуща молодая отвага: "Мономах" развив предельный теперь одиннадцатиузловый ход и развевая за собой дымную пелену от непотушенных пожаров, "погнался" за японским флагманом! На соединение с ним склонились "Светлана" с "Палладой" не прекращая боя с уже изрядно покалеченным "Иосино". И хотя "Светлана" в корме уже горела, "Паллада" получила под полубак "восьмидюймовый" подарок и тоже дымилась, а "Мономах" выглядел просто плавучей руиной, вскоре Дева осознал, что между ним, ощутимо побитым "Иосино" и оставшимися русскими транспортами сейчас дымят уже три вражеских крейсера, и разорвал дистанцию.

       Но унывать было рано, вполне возможно, что обнаруженный недавно дым на юго-востоке принадлежит еще одному японскому крейсерскому отряду. Тогда не мешает, пока не возобновляя боя, немного оправиться. И после подхода Того-младшего или Катаоки, совместно завершить с конвоем. Поскольку все телеграммы безжалостно глушились как японцами, так и русскими, японскому адмиралу пришлось отправить на встречу подходящим кораблям один из оставшихся дестроеров, чтобы те не проскочили в сторону свалки главных сил, чей гром отчетливо слышен на северо-востоке.

       Русские крейсера пока не проявляли особой агрессивности. Убедившись, что "собачки" отказались от намерения прорваться к конвою, они соединились и перестроившись в кильватерную колонну с "Палладой" во главе, продолжили неспешное движение параллельно своим транспортам. Причем "Светлана" и "Паллада" успели забрать со шлюпок моряков, спасшихся с "Штандарта" и затонувшего ранее "Расторопного". Третий наш миноносец - "Решительный", смог в итоге дать ход, и поплелся под одним котлом в кильватер купцам. Не забыли даже об остающихся в воде японцах. "Светлана" оставила им свой баркас и два плота.

       Сбавив ход, оставшиеся два крейсера 3-й эскадры спокойно шли параллельным курсом с русскими, как будто и не было никакой войны, и не смертельные противники разглядывали сейчас друг друга в бинокли. "Иосино" доложил о потерях и повреждениях. Плохо было то, что после обнаруженной трещины в стволе кормовой шестидюймовки его артиллерийские возможности сократились почти на половину. Но отрадно, что с него обещали через полчаса иметь ход в 19-20 узлов. Свободной команде Дева даже разрешил пока обедать.

       Тем временем, не доходя до линии горизонта, разведчик лихо развернулся и побежал назад. По прошествии минут пятнадцати уже можно было попытаться разобрать сигнал, поднятый на идущем полным ходом эсминце. После его прочтения, контр-адмирал Дева, прикрыв глаза, с минуту сохронял гробовое молчание... Навстречу шли вовсе не японские крейсера или "потерявшиеся" лайнеры Великого князя. С юга неторопливой поступью доисторических мастодонтов надвигалась колонна из шести русских эскадренных броненосцев...

       Выйдя из ступора, Дева приказал прибавить ход на два узла и принять два румба влево, убираясь с дороги вражеских линкоров, и одновременно стараясь не всполошить русские крейсера. Ведь кинься сейчас они на него: "Иосино" точно не жилец! Но фортуна улыбнулась японцам. "Паллада" продолжала идти прежним курсом и скоростью, прикрывая свои транспорта. За ней в кильватере неторопливо дымил еще горящий в трех местах "Мономах" и уже потушившаяся "Светлана".

       Постепенно разорвав дистанцию до пяти миль, "Кассаги" и "Иосино" развернулись "все вдруг" и вместе с двумя эсминцами восемнадцатиузловым ходом побежали навстречу грохоту битвы главных сил в тот самый момент, когда сигнальщики на "Палладе" увидели поднимающиеся из-за горизонта мачты кораблей Григоровича. Нарушая приказ командующего, Дева сделал главное, что сейчас мог: с кем бы ни сражались Того и Камимура, своевременная информация о русских шести броненосцах идущих с юга на помощь к транспортам, а так же о курсе и месте их каравана для командующего будет принципиально важной. Все же попытки связаться телеграфом ни к чему, кроме мгновенной ответной россыпи русских точек и тире пока не приводили.

       Увы, выполнить задуманное ему так и не удалось. Сначала впереди показалась идущие на север большие крейсера Руднева, от которых Дева шарахнулся на северо-запад как черт от ладана. Но там его ожидала еще более неприятная встреча: сигнальщики усмотрели впереди крейсера Грамматчикова. Общение с ними ему, связанному подбитым "Иосино", было ну, совсем не в тему... Дева развернул свой маленький отряд так, чтобы обойти русские главные силы с кормы, постепенно через юг склоняясь к востоку. Минут тридцать крейсера и два дестроера бежали одни в пустынном море. Но внезапно впереди открылся стоящий без хода и изрядно осевший в воде одинокий корабль, в котором с "Кассаги" вскоре опознали новейший броненосец флота, вступивший в это сражение как флагман адмирала Камимуры. Это был "Фусо"...

       Японские крейсера и сопровождающие их два контрминоносца растворялись в дымном облаке на горизонте. Чем испортили Ивану Константиновичу Григоровичу настроение окончательно. Он молча проводил взглядом убегающие "собачки", сплюнул за борт, и нервно закурил... Догнать эту парочку с подбитой "Светланой" и семнадцатиузловой "Палладой" было нереально, он прекрасно это понимал. Как и то, что теперь, еще находясь за горизонтом, Того может принять решение и попытаться достать конвой. И "собачки" могут вернуться с изрядным "тендером" в виде еще нескольких крейсеров. И, возможно, даже броненосных.

       Следовательно, придется не идти на гром боя доносящийся откуда-то справа по курсу, и в котором, возможно, именно сейчас и решается в очном противостоянии с японцами кто есть кто, а оставаться с транспортами. И прикрывать это стадо купцов. Раз уж так получилось...

       Но что-то мешало ему спокойно и пунктуально выполнить приказ комфлота. Острейшее внутреннее противоречие рвалось наружу. С одной стороны - ясная и понятная задача. С другой - шестое чувство военного моряка. И оно подсказывало совсем другое. "Но, в конце концов. Если уж один раз нарушил приказ командующего, то почему бы... Ну, и, тем более, что эти двое передадут Того? Что мы отогнали их от транспортов, плетущихся в сторону Шанхая на 8-ми узлах, и охраняем этот обоз... И что ход-то мы уже двенадцатиузловый держать можем они вряд-ли разобрали... И... Нет! Ну, не могу я тут торчать, пока наши воюют!!!"

       Григорович решился. И опять принял самостоятельное решение, как бы сказали современные военные теоретики, сообразуясь с обстановкой. Его начальник штаба каперанг Андрей Августович Эбергард после краткого раздумья, взвесив все "за" и "против", в итоге с ним согласился, добавив: "Тем более, что догоняя транспорты, якобы плетущиеся к югу, японцы неизбежно налетят на нас!" Командир "Петропавловска" Яковлев поддержал их сразу: "Ведь линкоры строятся для боя с себе подобными, а бой этот, как мы слышим, вовсе не здесь. Если что, готов отвечать вместе с Вами, Иван Константинович!"

       На "Палладу" просемафорили приказ контр-адмирала, и уже через пять минут русский транспортный караван неспешно развернулся, на этот раз "все вдруг", а не последовательно, как это сделали крейсера, и, прибавив по его приказу ход аж до предельных 9 узлов, лег генеральным курсом на Шантунг, имея во главе колонны справа три крейсера и миноносец, а мористее, пока еще в визуальном контакте, броненосцы третьего отряда. Однако вскоре стало очевидно, что охраной транспортов они далее заниматься не собираются: приняв три румба вправо, корабли Григоровича решительно двинулись навстречу отдаленной канонаде...