Призрак Великой Смуты (CИ)

О том, что творится в тех краях, мне рассказал только что прибывший из Литвы Винцас Мицкявичюс, так же известный под псевдонимом Капсукас. Человеком он был очень интересным. Его политические взгляды плавно дрейфовали от литовского национального движения, до марксизма. На VI Съезде РСДРП и на Втором Всероссийском съезде советов он поддержал большевиков, хотя беспощадная расправа над сторонниками Троцкого и Свердлова его шокировала. Капсукас был человеком мягким, старавшимся не доводить дело до кровопролития. Но, по-видимому, поняв, что другого выхода у Сталина не было, он успокоился, и активно включился в партийную работу.

В качестве представителя Политбюро ЦК РСДРП(б) он был отправлен на территории Виленской, Ковенской и Сувалкской губерний, откуда начался отвод немецких войск и демаркация новой границы. Но чисто военными делами занимались представители наркомата обороны, а товарищу Капсукасу было поручено разобраться с политической обстановкой в этих областях. По возвращению в Петроград он зашел ко мне, чтобы рассказать о том, что видел. Винцас Семенович большую часть своей жизни проработал в качестве корреспондента и редактора нескольких социал-демократических изданий. Как коллега, он посчитал необходимым посоветоваться со мной, прежде чем отправиться с докладом о положении дел в Литве к председателю Совнаркома.

– Лаба дена, драугас, – поприветствовал я его, – когда он вошел в мой кабинет, – кейп гивени?

– Эх, Александр Васильевич, – ответил Капсуках, махнув рукой, и устало присев на предложенный мною стул, – вы спрашиваете, как дела? Так я вам прямо скажу – дела хреновые. Власть немцев в Литве уже кончилась, а Советская власть еще и не началась.

Немецкая оккупация привела к тому, что треть земли в литовских губерниях пустует. Оттого цены на хлеб выросли неимоверно. Голод и отсутствие работы, товарищ Тамбовцев, – страшная вещь. При немцах безработные батраки, дезертиры и беглые пленные сбивались в вооруженные отряды и прятались от оккупационных властей в лесах. Поэтому сами себя они называли «лесными братьями». Их отряды нападали на небольшие отряды германских войск, на оккупационную администрацию и на имения крупных землевладельцев. Бороться немцам с ними было тяжело, так как «лесные братья» раздавали часть своей добычи бедным крестьянам. Те считали «лесовиков» кем-то вроде местных «Робин Гудов», помогали им информацией и укрывали их от преследования немецких воинских патрулей.

Но война закончилась, немцы ушли, а «лесные братья», привыкшие к вольной жизни, не спешат сложить оружие и вернуться к мирным занятиям. Так что, Александр Васильевич, для того, чтобы разоружить «лесовиков», нам надо будет провести с этими людьми очень большую работу, поскольку их вооруженные отряды могут быть использованы противниками советской власти.

– Скажите, Винцас Семенович, – спросил я, – а какие политические силы имеются в данный момент в Литве?

Капсукас задумался, что-то забормотал себе под нос по-литовски и начал загибать пальцы. Потом он посмотрел на меня, и сказал,

– Начну я, пожалуй, с «Тарибы». Это литовские националисты, мечтающие о полной независимости Литвы и о создании своего, небольшого и уютного национального государства. «Тариба» – по-литовски «Совет», но к советской власти они никакого отношения не имеют. Сформирована эта политическая сила была под крылышком немцев еще в сентябре 1917 года. Взамен «Тариба» пообещала «войти в тесный союз с Германией, заключить договор о военном сотрудничестве», и пригласила на литовский престол вюртембергского герцога Вильгельма фон Ураха. Этого германца «Тарибы» собирались короновать как Миндовга II. – Капсуках криво усмехнулся, – это ж надо до такого додуматься – предложить немцу имя литовского князя, который всю жизнь воевал с крестоносцами!

– Да, похоже, что у этих господ абсолютно отсутствует чувство юмора, – сказал я. – Но сейчас, когда кайзер приказал очистить оккупированную территорию, «Тариба», похоже, осталась без хозяина.

– Как бы не так, – усмехнулся Капсукас. – Эти ребята зря времени не теряли. Они уже направили телеграмму в САСШ американскому президенту Вудро Вильсону с просьбой принять под его покровительство вновь создаваемое литовское государство. Но, похоже, что с этой затеей у них ничего не получится. Хотя ответ и пришел, но суть его заключалась в чисто моральной поддержке, не более того. Похоже, что у американцев сейчас другие заботы.

– Ну, а какие еще политические силы в Литве готовы взять власть? – поинтересовался я.

– Серьезная сила, действующая в основном в губерниях, граничащих к территориям с преимущественно польским населением, – сказал Капсукас, – это сторонники Пилсудского. Правда, самого пана Юзефа совсем недавно в Магдебурге пристрелили немцы, но его подручные продолжают носиться с идеей создания «Великой Польши от моря до моря». Хотя чисто польские земли по условиям Рижского мира должны отойти к Германской империи. А немцы умеют не только наводить порядок, но и его поддерживать. Боюсь, что поляки, которых германцы прижмут к ногтю, побегут через границу прямо к нам, и Советской власти будет от них немало хлопот.

Кстати, – тут Капсукас опять улыбнулся, – как мне сообщили знающие люди, кое-кто из «пилсудчиков» присылал к «тарибовцам» гонцов с предложением организовать что-то вроде второго издания «Речи Посполитой». Но им был дан от ворот поворот. «Тариба» не пожелала делиться властью, которой она, между прочим, еще не имела.

– Скажите, Винцас Семенович, – спросил я, – а как в Литве относятся к Советской власти?

– По разному относятся, Александр Васильевич, но в основном, хорошо, – сказал Капсукас, – ведь люди видят, что Советская власть стоит за порядок, за социальную справедливость. Именно она завершила войну и заставила германцев уйти с захваченной ими земли. В основном нас поддерживают бедняки, безземельные крестьяне, батраки, рабочие.

«Тарибу» же поддерживают «укининскасы» – это те, кто рассчитывает получить для себя отдельно взятый хутор. В общем, товарищ Тамбовцев, надо срочно создавать в Литве наши, большевистские советы. Лишь тогда мы сможем удержать там власть. Ведь после полного вывода германских войск нам не нужно будет держать в тех краях большое количество русских войск. Если сейчас власть в Литве заменяют военные, то что там начнется сразу после демобилизации большей части армии? В Литве надо будет сформировать свою Красную гвардию, которая не даст в обиду вновь созданные Советы.

А желающих стать новым «Миндовгом» или «Витовтом» в Литве предостаточно. Во время моей поездки я познакомился с неким Антанасом Сметоной. Он, кстати, из «Тарибы». Амбиции у него огромные. В свое время он закончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. До недавнего времени Сметона возглавлял «Литовское общество вспоможения пострадавшим от войны». По замашкам он готовый Наполеон Бонапарт, который готов не только захватить власть с помощью штыков – все равно, своих ли или чужих, – но и начать расширять границы Литвы, предъявляя территориальные претензии соседям. Словом, человек опасный.

– Вы правы, Винцас Семенович, – сказал я, – вспомнив о том, что Сметона в нашей истории в декабре 1926 года совершил военный переворот и был бессменным диктатором Литвы аж до 1940 года. – Господином Сметоной надо будет заняться персонально.

В общем, я доложу о нашем разговоре товарищу Сталину. Думаю, что он найдет возможность оказать вам практическую помощь. И я посоветовал бы вам переговорить с товарищем Дзержинским. Он родом из Вильно, и ваши проблемы ему хорошо знакомы. Он сейчас как раз занимается делами, связанными с обеспечением охраны новой западной границы Советской России. Так что вам все равно придется иметь дело именно с ним.

– Висо гяру, Винцас Семенович, – попрощался я с Капсукасом.

– Висо гяру, – сказал Капсукас, вставая со стула, – Думаю, что мы еще с вами увидимся в самое ближайшее время.

5 марта 1918 года. Итальянский фронт, Доломитовые Альпы.