Наследники по прямой.Трилогия (СИ)

– Прошу вас, сэр. Следуйте за мной.

Глокстон сдержанно кивнул и поднялся. Весь этот церемониал уже переставал его развлекать. Правда, надо отдать им должное, шевелятся они быстро, подумал он.

Эскортируемый двумя стражами, Глокстон пересёк необъятный банковский холл и оказался перед обычной дверью без всякой вывески или таблички. Дверь распахнулась, и в комнату шагнул сначала он сам, а за ним – оба сопровождающих. В комнате не было ничего, кроме двух кожаных диванов викторианского стиля и круглого столика на ножке в виде собранных в «букет» трёх львиных лап.

– Прошу прощения, сэр. Сугубо формальный вопрос. Нет ли у вас с собой какоголибо оружия?

– Нет, – Глокстон улыбнулся.

– Пожалуйста, встаньте вот сюда, сэр, – один из молодых людей указал на светлый квадрат пола у противоположной стены. – Руки поднимать не нужно. Это займёт несколько секунд, сэр. Благодарю вас.

Недоумевая, Глокстон повиновался. Его ухо уловило едва слышное гудение, которое тут же прекратилось. Молодой человек, посмотрев кудато поверх головы Глокстона, кивнул и впервые чуть улыбнулся:

– Ещё раз прошу извинить, сэр.

Сейчас же после его слов распахнулась вторая дверь, и в комнате появился подтянутый господин, в котором невозможно было не распознать военного моряка в отставке. Молодые люди опять растворились. Вошедший шагнул к Глокстону, протягивая руку для приветствия:

– Добрый день. Я – Осоргин.

– Весьма рад знакомству, мистер Осоргин, – Глокстон улыбнулся, пожимая крепкую ладонь кавторанга.

– Я тоже. Присаживайтесь, мистер Глокстон. Слушаю вас.

Они уселись друг против друга.

– Я о вас наслышан, мистер Осоргин, – Глокстон произнёс трудную русскую фамилию правильно и даже, кажется, вовсе без акцента. – При всём моём глубочайшем уважении, я уполномочен передать несколько слов от известного нам обоим лица исключительно конфиденциально никому иному, только леди Рэйчел. Повторяю, лично и с глазу на глаз.

Несколько секунд Осоргин молчал, затем кивнул:

– Я доложу миледи о вашей просьбе. Но вам придётся ещё некоторое время подождать.

– Чего, если не секрет? – не счёл нужным скрыть удивления Глокстон.

– Пока мои люди не убедятся, не установлено ли за вами наблюдения. Весьма опрометчиво с вашей стороны было явиться вот так, без того, чтобы предварительно известить нас о вашем визите. При всём моём уважении, мистер Глокстон. Не ожидал. Тем более, после проявленного вами интереса к нашим скромным персонам и нашей деятельности.

– Вот как, – Глокстону удалось скрыть за улыбкой растерянность, всё более овладевавшую им с того момента, как его визитка оказалась в руках служащей «Фалкона». – Вам известно и об этом?

– Разумеется, известно, – кивнул Осоргин. – Это мой долг – знать такие вещи. Но мы и предположить не могли, что вы нанесёте нам личный визит, да ещё безо всякого предупреждения.

– И всётаки я сумел сделать шаг, для вас неожиданный, – Глокстон заставил себя беспечно улыбнуться.

– Не вижу в этом никакого повода для веселья, – Осоргин явно не желал принимать участия в игре нервов для двух преисполненных собственного достоинства завсегдатаев охотничьего клуба.

– Однако…

– Однако, мистер Глокстон.

– Слежка? За мной? – Глокстон откинулся на спинку дивана и заложил ногу за ногу. Спохватившись, он изменил позу, но понял, что поздно – его ошибка замечена и занесена в протокол. Чёрт подери, сердито подумал он. Чёрт вас тут всех подери. – Мистер Осоргин… Мне представляется, вы уж слишком подозрительны.

– Знаете, какой самый лучший способ не свалиться в пропасть?

– Просветите.

– Не прогуливаться по её краю в скользких ботинках и с завязанными глазами.

– Браво, – усмехнулся Глокстон. – Я предполагал нечто в этом роде. Хорошо, мистер Осоргин. Я подожду. В такой компании, как ваша, не грех и поскучать.

– Боюсь, скучать вам придётся всё же в одиночестве, – вздохнул Осоргин. – Постараюсь сократить это время до минимума.

– Не утруждайтесь так ради старого бездельника вроде меня, – водянистосерые глаза Глокстона излучали доброжелательное и спокойное любопытство.

Осоргин, покачав головой и не проронив больше ни звука, вышел. Глокстон остался в пустой комнате.

– Очень, очень впечатляюще. Просто отлично, – пробормотал он еле слышно. – Чёрт подери!

На самом деле Глокстон чувствовал себя отвратительно. Хорошо, пусть он не какойнибудь нелегал со стажем вроде пресловутого Рейли, но… Он удержался, чтобы не передёрнуть плечами, и вздохнул. Дверь отворилась, и появился давешний юноша с кипой газет и журналов. С улыбкой положив их перед Глокстоном на столик, молодой человек исчез. Глокстон, пожевав губами, взял в руки «Таймс».

Прошло около сорока минут, и Глокстон уже собрался обеспокоиться, как дверь раскрылась снова, пропустив в комнату Осоргина:

– Что интересного пишут сегодня, мистер Глокстон?

Ответить Глокстон не успел. В комнате появился один из похожих на близнецов сотрудников Осоргина и чтото сказал порусски. Опять демонстрация, с неудовольствием подумал Глокстон. Ну, в самомто деле, джентльмены. Понял и постараюсь исправиться. Зачем же так откровенно давить?!

– Попрошу за мной, мистер Глокстон, – голос Осоргина неожиданно потеплел. – Миледи примет вас.

– Слава Богу, – проворчал Глокстон. – Ещё немного – и я впал бы в отчаяние.

– Мы никогда этого не допустим, – Осоргин был серьёзен и основателен, как Мыс Доброй Надежды. – Осторожно… Сюда.

Кабинет управляющего был обставлен роскошно и со вкусом. Роскошно – потому что кабинет управляющего банком, – таким банком, – должен производить соответствующее впечатление на клиентов и соперников. Со вкусом – потому что Рэйчел сама обставляла его, подбирая всё, от цвета и рисунка дерева для мебели и паркета до конструкции бюро и полочек, на которых разместилась коллекция бонсаи. Нарушив принципы построения интерьера пояпонски, когда одна картина, ваза или скульптура является центром организации пространства, и непостижимым образом сплавив викторианское великолепие с минимализмом и близостью к природе, столь характерных для стиля Страны Восходящего Солнца, Рэйчел добилась результатов, воистину потрясавших воображение всех, кто входил в её парадный кабинет. Роскошь и вкус нелегко свести воедино. Рэйчел удалось сделать это. Здесь и сейчас – как везде и всегда.

Кабинет был рассчитан на то, чтобы вместить множество народу, и разделён на несколько зон – зелёную, зону отдыха, курительную, снабженную мощной и бесшумной потолочной вентиляцией, деловую. В центре на небольшом возвышении находился огромный стол заседаний совета.

Даже на Глокстона, до зевоты равнодушного к роскоши, кабинет графини Дэйнборо произвёл должное впечатление. Когда он поздоровался, в его тоне не было и следа присущего ему обычно снисходительного безразличия человека, уставшего от близости к высоким тайнам великой державы:

– Добрый день, леди Рэйчел.

– Здравствуйте мистер Глокстон, – Рэйчел приблизилась и указала гостю на мягкий кожаный диван, опускаясь в кресло напротив.

А она и вправду диво как хороша, подумал Глокстон, впрочем, без особенных эмоций. Фото – всего лишь жалкая тень оригинала. Что это за странный медальон? Такой большой? Ох, и непростая же штучка! Держится изумительно.

Дождавшись, пока Рэйчел усядется, опустился на кожаные перины и Глокстон. Он огляделся, сохраняя на лице вежливую улыбку. За ширмамиэкранами проступали два человеческих силуэта, совершенно неподвижных. Странная деталь интерьера, подумал Глокстон. Голос Рэйчел вернул его к действительности:

– Чем могу быть вам полезна?

Выдержав небольшую паузу, Глокстон улыбнулся со всей любезностью, на которую был способен:

– Постараюсь не отнимать много вашего драгоценного времени, леди Рэйчел. Лицо, меня уполномочившее, просит вас встретиться с ним лично. И как можно скорее.

– Могу я узнать предмет предстоящей беседы?

– Увы. Как я уже сказал, это личная просьба, миледи.