ХМАРА

 -Эк незадача! - почесывая макушку огорченно воскликнул святой отец. - Ведь не пропустят.

 -Не пропустят, - согласился я, осторожно вытаскивая из ножен волшебный меч.

 -Так, что? Где? - спросонья воскликнул Судьбоносный Перст, тараща на округу свой единственный глаз.

 -Вылезай, приехали, - я вытянул его на свет божий и, подняв высоко над головой, обратился к стоявшей за стеной страже. - Эй вы, бестолочи, вы что так и оставите бедных путников на дороге? Не побоитесь принять грех на душу, отдавая нас злым татям на растерзание?

 -??? - "но молчаньем ответила небу земля". Я разозлился.

 -Козлы безрогие, открывайте ворота! А то ноги повыдергиваю и спички вставлю! - На такое явное оскорбление доблестные стражи не могли не ответить, а я слишком хорошо помнил оказанную мне в первый раз встречу, чтобы хоть немного не покуражиться вновь.

 Ворота с глухим стуком разъехались в стороны и в них высыпались красные от таких оскорблений (или уж принятого на грудь?) стражники. Их было пятеро: двое зло размахивали шипастыми булавами, а еще трое небрежно перекидывали с руки на руку короткие копья. Увидев в моих руках меч, незадачливые охранники несколько стушевались, а самый сообразительный незаметно шагнул за спины приятелей.

 -Ты кто таков будешь? - немного поумерив прыти и не спеша переходить к решительным действиям, вопросил дородный детина в проржавевших ,и от того казавшихся окровавленными, доспехах. - С чего над государевой стражей насмехаешься?

 -Прочь с дороги! - вместо ответа воскликнул я и, стараясь выглядеть как можно более грозно, замахнулся вздрогнувшим в моей руке мечом.

 -Что, убивать будем? - едва слышно уточнил Судьбоносный Перст и лениво зевнул. - Нее, я, пожалуй, не буду... Кровь- это так противно.

 Зеленый глаз меча потускнел, и я почувствовал, как он начинает выкручиваться из моей руки, явно намереваясь нырнуть обратно в ножны.

 -Да не будем мы никого убивать, - скороговоркой заверил я, говоря как можно тише, в надежде, что мой шепот не услышат вытаращившиеся на меня стражники, - немного пошутим, попугаем и все.

 -Да? - казалось, Перст задумался. - Пошутим? Шутя попугаем? Пошутить я люблю.

 Рукоять в моей руке стала заметно теплее, лезвие вспыхнуло рубиновым светом, а единственный глаз Судьбоносного налился ядовито- зеленым.

 -Что уставились? - рявкнуло над моей головой таким басом, которому позавидовал бы сам Шаляпин. - И вы, пыль тленная, осмелились бросить вызов мне, мне ,самому...

 Ну, поперло, не остановишь. Что ж, пусть повеселится, потешится. Детина в ржавой кольчужке и стоявший подле него курносый стражник рухнули на колени сразу, двое других попятились, пятый ,самый сообразительный и, как оказалось, самый шустрый, бросив копьецо, обратился в бегство. Я же, глядя на его сверкающие пятки, досадливо поцокал кончиком языка - оказаться около городских ворот против всего местного воинства пока что в мои планы не входило. Впрочем, поднимать тревогу "Аника-воин" не спешил, а, юркнув в ближайшую подворотню, растворился в сгущающемся сумраке.

 -Повязать бы их, - заметил отец Клементий, осторожно выглядывая из-за моей спины.

 -Зачем вязать-то, порубить головы и всего делов, - зыркая по сторонам предложил Судьбоносный Перст и приглушенно хихикнул.

 -Помилуйте, господари! Не сиротите деток малых, не лишайте кормильцев единственных! - бухаясь в пыль возопили вконец перепуганные стражники.

 -Это у него что ли дети малые? - меч качнулся в сторону распростершегося ниц детины. - Врет.

 -Врет, конечно, - охотно согласился я, - что б у такой морды и дети...

 -Так что, рубить будем или разговоры разговаривать?!

 -Не погубите, любую службу сослужим, верой и правдой, аки собака верныя, - хором запричитали "доблестные" воины не менее "доблестного" града, - не щадя живота своего.

 Вот про живот они зря, да ладно, чего уж там.

 -Как собака, говорите?! Что ж, посмотрим, посмотрим. Своим именем со дня сего назначаю вас в свою личную гвардию. Аминь. С колен поднимитесь. Да перестаньте причитать, будто девицы красные, - я нахмурил брови, - не то передумаю.

 Стражники, кряхтя, поднялись, и с опаской поглядывая в нашу сторону, застыли в ожидании.

 -Знаешь где святого человека из других стран содержат? - грозно спросил я, ткнув остриём меча в сторону ближайшего стражника.

 Вместо ответа тот охнул и еще глубже втянул в плечи шею.

 -Я жду! - и остриё моего меча коснулось его давно не мытой шеи.

 -Да кто ж этого не знает, еще вечёрась весь город любовался как его на кресте христьянском заспянывали.

 -Что??? - я отпихнул ногой ближайшего стражника, схватил за шиворот следующего и, развернув, пнул в сторону городской площади. - Веди, живо!

 -Да как они посмели! - взревел разгневанный отец Клементий! - Мы же уговор имели - им меч, а нам отца Иннокентия?!

 Его тяжелые шаги загромыхали рядом.

 -Да им на твой уговор.., - я не закончил, ибо из-за ближайшего здания вывалила целая толпа разномастно одетого народу и, потрясая дубинами, двинулась в нашу сторону. На помощь им со стороны приказа нестройно горланя какую-то песню двигалось разношерстное местное воинство. Не доходя до нас с сотню метров "войска" воссоединились и, ободренные численным перевесом, ринулись в битву.

 -Покойнички идут, покойнички! - восторженно воскликнул меч, и его зеленый глаз вытаращился на надвигающуюся "когорту". Рубиновый свет клинка осветил пространство перед моими ногами, и толпа заметно заволновалась. Как всегда самые ушлые поспешили посторониться, пропуская вперед рьяных и глупых. Но меч загорелся еще ярче, и толпа окончательно дрогнула.

 -Подходи, кому жить надоело! - я, размахивая над головой мечом, обогнал растерявшегося стражника и врубился в брызнувшее в разные стороны войско. Судьбоносный Перст с непостижимой быстротой замелькал над головами противников. Как ему при этом удавалось никого не задеть, так и осталось мне неведомо, "ибо велика тайна сия есть". Но когда площадь опустела, и последние звуки улепётывающих ног затихли вдали, на каменной мостовой среди обломков дубин, копий, кинжалов и палиц не было ни одной капли крови, пролитой моим мечом. Если не считать нескольких выбитых зубов, разбитых носов и десятка два фингалов, поставленных рассвирепевшим батюшкой, сражение прошло бескровно. На площади не осталось никого, только за нашими спинами переминались с ноги на ногу так и нерешившиеся дать деру присягнувшие нам на верность стражи городских врат.

 Я молча кивнул отцу Клементию, и мы поспешили в сторону здоровенных крестов, возвышавшихся над лобным местом. Крестов отчего-то было три, а отец Иннокентий, как мне помнится, был у нас в единичном экземпляре, и это не могло не наводить нас на определенные размышления.

 Я притормозил рвущегося вперед священника и последние метры до эшафота прошел очень медленно, с опаской поглядывая по сторонам и ожидая со стороны отцов города очередного подвоха.

 -Вы пришли... - тихо простонал кто-то с высоты самого большого из крестов, и сердце моё ёкнуло. На мгновение мне представилось изможденное лицо отца Иннокентия, его обезображенные гигантскими гвоздями ступни и изувеченные ладони. Новая волна злости поднялась в моей груди, готовая выплеснуться наружу и подвергнуть никчемный городишко разрушению.

 -Брат мой! - вскричал Клементий отстраняя меня в сторону. - Ироды, христопродавцы, дети греха и чревоугодия, что они с тобой сделали?

 -Ничего, ничего, бог терпел и нам велел, - послышался скорбный голос. Я, безмерно удивляясь мученической стойкости нашего товарища, сделал еще шаг и наконец-то достиг подножия страшного креста. Мой меч засветился вновь ,и в неровном, мерцающем свете, осветившем округу, из темноты выступила поникшая на кресте человеческая фигура. Одного моего взгляда хватило, чтобы стала понятна причина столь мужественного поведения отца - настоятеля. Его ноги, густо опутанные пеньковыми веревками, стояли на небольшом выступе, а руки, раскиданные в разные стороны, были примотаны к крестовине широкими кожаными ремнями. На лице отца Иннокентия лежала печать мученического страдания. Ни каких гвоздей не было и в помине.