Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

Быстро оценив ситуацию, двое «снегирей» скрутили буяну руки, а третий подошел к Ивану и его спутнице.

— Ваши документы!

Не желая раздувать конфликт и лишний раз афишировать на публике, где он служит, Иван ответил:

— Да, ладно! У нас к нему претензий нет. Мы лучше пойдем.

— Нет! Придется составить протокол. Ваши документы!

— У меня с собой документов нет. Оставил, знаете ли, дома.

— Тогда придется пройти в отделение. Да Вы не волнуйтесь, здесь недалеко, в Богословском переулке. Мы этого гражданина хорошо знаем, так что дело много времени не займет.

Идти в такой компании в знаменитое 50-е отделении милиции, больше известное москвичам как «полтинник», и завершать там столь чудесно начавшийся вечер, Иван не испытывал никакого желания. Поэтому он нехотя достал из внутреннего кармана пиджака свое служебное удостоверение, прекрасно зная, что обладателя такой «ксивы» никакие милиционеры задерживать не имеют права. Едва взглянув на него, «снегирь» козырнул и отошел в сторону.

Но на Настю вид этого удостоверения произвел совершенно неожиданное впечатление. Резко встав из-за стола, она решительно направилась к выходу. Иван едва догнал ее на улице:

— Что случилось? Вы куда?

— Ты… Ты из ОГПУ?

— Да! Ну и что в этом такого особенного?

— Ничего! Оставь меня в покое. И вообще больше близко ко мне не подходи.

— Да что случилось?

— А случилось то, что вот из-за таких как ты, я осталась без отца.

Настя не выдержала напряжения, и у нее из глаз брызнули слезы. Иван, как мог, стал успокаивать девушку. Наконец, после долгих и настойчивых уговоров, она, сбиваясь и запинаясь, рассказала ему, что ее отец, простой крестьянин из Тамбовской губернии, принимал участие в восстании под руководством Антонова. Уже после разгрома восстания он вернулся домой, надеясь, что его скромная персона не привлечет к себе особого внимания карательных органов. Однако его надежды оказались тщетными. Однажды, когда семья в полном составе сидела за обеденным столом, в их дом пожаловали бойцы отряда ОГПУ. Один из них, видимо, старший, лишь коротко осведомился у хозяина:

— Хохлов?

— Хохлов!

— Тогда выходи!

Отец встал, и на деревянных ногах направился к выходу. Следом за ним из дома высыпала и вся его семья. Отца отвели за угол и на глазах у жены и детей расстреляли без всякого суда и следствия. Оставшейся без кормильца семье в то голодное и неспокойное время пришлось очень нелегко. Вот так Настя и оказалась у тетки в Москве. К счастью, ей удалось довольно быстро устроиться на работу в больницу.

Выслушав этот рассказ, Иван, как ни странно, даже испытал некоторое чувство облегчения. Как выяснилось, они с Настей оказались в некотором роде родственными душами. Чтобы успокоить девушку и вернуть ее былое расположение, он без утайки рассказал ей все о своем прошлом:

— Знаешь, я ведь и сам отнюдь не в восторге от советской власти. Так что я тебя хорошо понимаю. А в ОГПУ я попал по чистой случайности. Ничем особо страшным я там не занимаюсь, не переживай.

Впервые за время последнего разговора Настя улыбнулась:

— Мы незаметно перешли на «ты». Это получилось как-то само собой. Давай так и дальше продолжать.

— Конечно, давай! Кстати, еще не поздно, вечер в самом разгаре, предлагаю продолжить наш так некстати прерванный ужин. Обратно возвращаться не будем, плохая примета. Здесь неподалеку, имеется еще несколько кафе и ресторанчиков, можно заглянуть в один из них.

Перейдя на другую сторону Большой Дмитровки, молодые люди нашли уютный погребок, вход в который освещали два ярких электрических фонаря, стилизованных под старину. Внутрь погребка можно было попасть по довольно крутым ступенькам витой лестницы, одолев которые, посетители оказывались в неком обширном пространстве, заполненном покоем и полумраком. Иван заказал бутылку мятного ликера, коробку шоколадных конфет и несколько бисквитных пирожных для своей спутницы. На этот раз ужин прошел без происшествий. Уже поздно вечером Иван проводил Настю до ее дома на Маросейке, а затем по Старосадскому переулку отправился к себе домой…

На следующее утро Иван позволил себе отоспаться вволю. Настя на целые сутки заступила на дежурство в больнице, а у него самого особых дел как раз не было. С утра он полистал старые книги и журналы, а потом без особой цели прогулялся по городу. Когда он ближе к обеду вернулся домой, мать сообщила ему, что звонили со службы, и просили его завтра явиться к десяти часам утра на Кузнецкий Мост.

У Ивана невольно екнуло сердце. «Ну, вот, кажется, началось?», — подумал он. С затаенной грустью он оглядел родные стены. Впервые ему в голову пришла мысль, что он вполне их может больше никогда и не увидеть. Кто его знает, что на самом деле задумал Бокий. В принципе от таких людей можно ожидать чего угодно. Ясно было только одно — его втянули в очень опасные игры с непредсказуемым для него результатом. Но, с другой стороны, если разобраться, то иного выхода у него ведь просто и не было.

Иван постарался успокоить себя тем, что, может быть, в конечном итоге вся эта история завершится вполне благополучно. На мгновение у него даже промелькнула тщеславная мысль, что в будущих учебниках истории о нем, возможно, напишут как о человеке, изменившем ход истории. Впрочем, если теории товарища Бокия верны, то об этом просто никто никогда не узнает. За подобными размышлениями у молодого чекиста прошли остаток дня и не очень спокойная ночь.

На следующее утро, ровно в десять часов, Иван вошел в приемную Бокия. Уже знакомый ему немногословный человек в военной форме без знаков различия коротко бросил ему:

— Глеб Иванович ждет Вас! Проходите!

С момента его последнего визита в кабинете Бокия ровным счетом ничего не изменилось. Все также висел на вешалке старый плащ, а его хозяин сидел во главе все того же длинного стола под портретом Ленина в простой деревянной рамке. Можно было подумать, что за все это время он отсюда так никуда и не выходил. Не протягивая руки, Бокий поприветствовал посетителя:

— Здравствуйте, Иван Антонович! Рад Вас видеть! Садитесь!

— Спасибо!

— Я вот для чего позволил себе Вас побеспокоить. Готовы все Ваши документы. До Парижа поедете по советскому дипломатическому паспорту, а там получите самый настоящий «нансеновский» паспорт, который имеют все эмигранты, покинувшие пределы России после революции и официально получившие статус беженца. Именно в таком качестве Вы и проделаете весь дальнейший путь, а «нансеновский» паспорт позволяет беспрепятственно путешествовать чуть ли не по всему миру. Мол, человек в поисках лучшей доли решил перебраться в другую страну. История для наших дней вполне типичная, так что подобная легенда не вызовет ни у кого подозрений.

Теперь о самом главном. Вы отправляетесь в путь по следам экспедиции Фосетта через три дня. Вы должны повторить весь ее путь в точности, только в Британию не надо заезжать, это может привлечь к Вашей персоне излишнее внимание, и сорвать всю операцию в самом начале. Если в Париже встретите кого-либо из прежних знакомых, и они настойчиво начнут интересоваться Вашими делами, скажите, что судьба занесла Вас в Бразилию, и все эти годы Вы жили там, работали на кофейной плантации в одном из отдаленных районов этой страны. Даже если кому-нибудь очень захочется перепроверить данный факт, то он все равно не сможет этого сделать. Но в любом случае, в Париже долго не задерживайтесь, сразу же отправляйтесь в Гавр, где на Ваше имя уже заказан билет на пароход до Нью-Йорка. Вот оттуда и начнете свое путешествие по следам Фосетта. В Рио-де-Жанейро в «The Royal Bank of Canada» на Ваше имя открыт счет. Часть денег снимите сразу, а остальные переведете частями на счета в различные банки по основным пунктам дальнейшего следования, Думаю, что никаких проблем с финансами у Вас возникнуть не должно. Родным и знакомым скажите, что отправляетесь в длительную командировку на Дальний Восток, и чтобы они раньше, чем через полтора — два года Вас обратно не ждали…