Венец Венеры (СИ)

Марко Морозини признал, что ему хотелось бы поближе сойтись с Пачино. С парнями апулиец не знался, все больше крутился в обществе солидных людей. И ему это нравилось! Все замечали главное: у него отличная коммерческая жилка, апулиец стал участвовать в сделках. Пачино не притворялся, это было видно, ему было приятно общество людей дела, он уважал и чиновников и купцов, а в Венеции все приличные горожане совмещали работу на город с работой на свой кошелек. И молодой купец учился, выспрашивал, вынюхивал всякие тонкости. Ему, конечно же, ничего толкового не выдавали. Но и не отказывались поучить симпатичного клиента тому, как ведут дела в Серениссиме.

Сам молодой Морозини этого не понимал, он еще не закончил обучение в Константинополе, в который обязан был вернуться по осени, и пока только готовился принять первое назначении от Совета, связанное именно с должностью агента Сиятельнейшей в старом Константинополе. А коммерческие дела семьи вел отец - это были серьезные сделки. И ладно! Главное, сегодня он утрет этому наглецу нос, покажет чего стоит Марко из рода Морозини - древнейшей семьи Венеции. И он станет первым! О таких развлечениях никто не слышал. Это было уму непостижимо. И за такое могут и в тюрьму упрятать! Но рискнуть стоило. Этот Аль Пачино всем уже доказал - его словам можно верить. Иногда. Когда апулиец серьезно вел дело. В этот раз всё было серьезно. Речь шла о жизни и смерти - таким не шутят.

Апулиец и место для жительства выбрал странное, страшное и неприглядное. Он получил дозволение построить себе дом на острове Повелья. А это был  небольшой остров, расположенный в лагуне  всего в пяти километрах к югу от Венеции. Полвека назад во время очередной войны с Генуей, генуэзский флот совершал нападения на малые острова, не решаясь бросить вызов Сиятельнейшему городу. Тогда всех жителей Повельи переселили на соседний остров, с крепкой обороной - Джудекку, там было безопасней. Остров Повелья не остался необитаем - на его северной части остались проживать призраки и духи старого кладбища, и немногие больные, которые не прошли карантин в госпитале в южной части острова. Повелья стал местом, где задерживались почти все суда, при малейшем намеке на угрозу чумы. На острове давно был основан госпиталь, в котором работали хорошие доктора.

После окончания той войны жители не стали возвращаться на старые места - кому это надо? Уезжать от близости к центру деловой жизни никто не захотел, да и недоброй славой издавна пользовалась Повелья, остров призраков и жертв заразы - ну его!

Апулиец получили разрешение строиться на южной части Повельи, и уже щедро оплатил работу строителей и сделал значительные траты на покупку материалов. Золотом он не сорил, но траты у него были огромные - вызывали зависть у молодых венецианцев. Плевать, что Пачино остался один из рода, и все его деньги, это наследство - завидно и всё! Апулиец тратил десятки тысяч дукатов в неделю - это вызывало нехорошие мысли.

Призраков и духов старого кладбища Марко не боялся, а вот необходимость принять участие в развлечении, на которое он дал согласие - напрягало. Но пути назад уже не было. А впереди его ждала компания Пачино.

У апулийца была компания, как у всякого купца. Прибыл он на отличной каракке, по городу шлялся в компании слуг - во главе которых выступал молодой дерзкий нахал с глазами прирожденного убийцы. Вот с этим самым Никколо никто не связывался - понятно стало очень скоро, на расправу скор Никколо. В отличие от хозяина парень действовал быстро решительно и с угрожающим результатом - он просто прирезал несколько своих соперников - таких же телохранителей, как и сам. И никто ничего ему не предъявил - это было нормально, это было в правилах цеха - рискнул своей шеей, отвечай за последствия. Потом он нарвался на вызов со стороны горячих молодых сыновей из почтенных родов - и вот в этих случаях Никколо показал класс чести, поединки провел аккуратно, играючи и ничем не унизил проигравших, все просто поняли - он мастер меча, прирожденный талант, такое встречается.

Когда в сумерках показался восточный берег Повельи, Марко поразился увиденному. Всего дней девять прошло с начала стройки, но на берегу уже стояло довольно приличное здание. В наступающей темноте оно не выдавало себя светом окон, фонарей и факелов охранников - казалось, что дом уже заснул. Но это было не так. Повелья ожила - и первыми вестниками жизни на острове мрака и неудачи были коты, которых сразу раздобыл, скупил и подсобрал по островам Венеции этот странный Пачино. Коты безобразничали по кустам, мяукали и урчали, а некоторые сразу кинулись к подъезжающей гондоле и уселись, с подозрением невозмутимых хозяев присматриваясь к гостю. Время от времени они поворачивали морды друг другу, словно хотели задать вопрос: «И что понадобилось этому придурку от нас на ночь глядя?» Но не задавали - коты мудры, они помалкивают, знают, хитрецы, что начни они разговаривать, тогда люди их быстро припашут работу трудиться и на службе потеть. Марко сошел на берег, и отпустил довольного оплатой гондольеро назад в Венецию. Хотел было пнуть одного из наглых котяр, но кот был не дурак! Предугадав недоброе он фыркнул и встал и отошел, словно насмехаясь над молодым задирой: «Свиней пинай, сам чушка неделикатный!» Когда Морозини подошел ближе к дому, и стал искать вход, ему навстречу вышли три человека. Одеты они были в манере этого забавного апулийца. Аль не стеснялся всем показывать, что поскитался по свету уже немало, повидал много, и многое ему пришлось по душе. В своих костюмах он свободно и смело смешивал части одеяний из разных стран и сторон света. Часто его можно было увидеть в арабских шароварах. Они нисколько не напоминали штаны бедняка - материал был дорогим, и пошита вся одежда апулийца была искусно. Но он во всем демонстрировал вкус, довольно нелепый вкус, непонятный, но что-то в его изысках было привлекательное - арабские шаровары Пачино носил узкие, и получались и не шаровары, а какие-то особые кальсоны, вроде и прилично и неприлично одновременно. И непонятно! Рыцарские шоссы - чулкообразные штаны он не носил, но его штаны все были узкие, иногда специально смятыми и словно сплющены особым образом так, что выглядело это забавно, но приятно глазу.  Однажды он разгуливал по Сиятельной в несуразных грубых штанах, на которые глазели все и ничего не понимали: штаны были из грубой ткани, это было сразу заметно, но окрашены они были в сочный богатый тоном синий цвет, а это кричало о достатке хозяина. И были штаны забавными, узкие, обтягивающие зад и ноги - но совсем не шоссы - и со странными мешочками, пришитыми к задней и передней части штанин. Такие забавные мешочки, совершенно открытые сверху, без завязок - очень глупо и непрактично, ведь и воришка запустит лапу загребущую и выпадет что особо ценное. Но дуришка Пачино только хохотал: «Джинсы это вам не шоссы, понимать надо! Не рубите вы фишку ковбойства и прочей американской фирмы». Все так и поняли: «фирманы» арабские это было дело тонкое, но непрактичны были эти джинсы и глупы. Изысканно и более стильно выглядели те же арабские штаны - этого у Аля Пачино было не отнять, штаны он позволял с себя снимать только шлюхам. Украшениями он не увлекался, но иногда его одежды украшали и серебряная вышивка и жемчуг.

Слуги были в простых штанах, сапогах и куртках, совсем непохожих на модные в Венеции, но выглядели люди очень прилично, хоть и необычно.

«Морозини. Добро пожаловать, иди с нами», - просто без претензий пригласили его в дом. Марко спокойно пошел за ними. Интересно ему было, просто любопытство его грызло: что за проделку и затею измыслил этот Пачино? Выглядело все очень неприятно, но увлекательно, до жути увлекательно.

Когда он вошел в дом, Марко увидел большую комнату, непривычно большую, так не строились в Венеции. В комнате, даже зале, было два камина, не растопленные по случаю жаркого времени года, стоял большой стол и несколько кресел. В одном из кресел сидел Никколо и - даже не встав из кресла! Вот мерзавец - сразу предложил гостю посетить комнату, в которой гость может привести себя в порядок. Морозини не хотел в уборную, но решил оглядеться, узнать побольше о делах и жизни апулийца было делом хорошим, нужным. В малой комнате он увидел рукомойник, а за ширмой он наткнулся на кресло с ночным горшком, очень удобное, чтобы справить нужду, сразу было видно. Морозини потыкал пальцем в кожаную обивку сидения и убедился - мягко, приятно - дырка по середине позволяла с удобством сделать все дела - ловко и стильно устроено, у них в доме такое же кресло есть, но только для своих. В этом доме и гостей встречали с уважением - кресло выглядело солидно. Марко не удержался и присел - мягко. Он улыбнулся: посмотрим, что там дальше мне покажет этот нахал.