Венец Венеры (СИ)

Жуть заключалась в том, что на берегу высились нелепыми архитектурами несколько десятков зданий, абсолютно безобразного вида: на их постройку явно пошли обломки от других разрушенных домов. И когда налетят новые пираты и разрушат эти дома - останки просто станут материалом для постройки новых уродцев. Жуть. Атмосфера мертвого города - тихого, затаившегося под жарой полуденного солнца. Дома были разноцветны стенами и крышами, они все были фрагментарны «заплатками», «закладками» - неприятно смотрелся Тарант.

Пройдясь по округе в компании с ординарцем, и собрав кое-какие местные достопримечательные штуки для своих коварных замыслов, Леша вернулся на корабль и кивнул Александру:

- Капитан, это было нужно. Командуй на Венецию.

Александр улыбнулся, он все понимал, никаких проблем, легат зря тратит слова на сомнения в своих поступках, извинения, все шло по расписанию. Он отдал новые приказы команде, и стал следить за тем, как «Бегущая по волнам» становилась на новый курс.

У Зубрикова были задумки, как устроить в Венеции парочку пакостных затей, но у него не было никакого плана! На этот раз он честно выдал друзьям: «Идите в задницу, а я в Венецию. Пару месяцев пообжиться надо. Надо чутка принюхаться - мелкий ведь городишко, там с полторы сотни тысячи народу всего после чумы.  Я его быстро распознаю. Потом и решать буду: что там с ним делать. С вами зарешаем. Флот удавить - это одно, это просто, спалить им корабли. Но они богатые, с запасами живут, они возродят флотилию - думать надо.

Может там вообще подводно сработать надо - как она вообще построена - Венеция? Я не понимаю вас. Она что, реально на столбах стоит? Да вы гоните! Это же дурдом. Не бывает такого! Дайте подводную взрывчатку, я тихо устрою несколько взрывов, и они сами дунут со своей Венеции. Хотя... давайте я там посмотрю, как они живут».

Ребята поддержали его замысел. Вите Павлову понравился город. Взрывать основы и топить её - это было кощунство дикое.

С Венецией многое было неоднозначно. Она не мешала Атлантиде, но напрягала - она была королевой европейской навигации, соперником Венеции могло бы выступить Арагонское королевство, но там было слишком много интриг на весь юг Европы  - если притормозить навигационное развитие венецианцев - кто выступит соперникам арабов на Средиземном море? Пешком все эти арабы и турки не многого достигли - и в холод России сами не полезли, для них кочевники Крыма шуршали и людоловством промышляли, и Европа смогла отлично собраться и остановить экспансию мусульман, когда запахло жареным.

Константинополь... а вот это был вопрос за пределами понимания. Как умирают империи? Непонятно. Словно старческий маразм случается со страной. Но спасать Константинополь атланты не видели никакой необходимости. В планах было тормознуть там мусульман, оставить огрызок Византии как плацдарм вечных боев между религиозными фанатиками и другими интриганами.

Более того - пример Византии стоял перед глазами - Империи умирают, но как?! Рим пропал, Великая Франция Карла пропала, Византия пропала, и гордая Испания и Венецианская Сиятельная республика пропадут в свое время - но как? Непонятно - посмотреть надо на процесс, поучиться, они сами затеяли строить большую Империю.

А вопрос противостояния на море... Виктор Павлов четко заявил: « К военному противостоянию атланты не готовы. Просто физически не готовы. Аккуратней надо с Венецией. Её флот нужен Европе. Уничтожим торговый флот - где они возьмут деньги на содержание военного? Там и так проблем полно у них с морскими баталиями, не такие уж венецианцы и мастера - с генуэзцами расходились поровну, без гениев флотоводцев живут. Нет у них Ушаковых, Рюйтеров, Макаровых и Нельсонов - слабенькие и посредственные флотоводцы. Порядка там везде мало».

Глава 2 Морозини не трусит!

В начале июня темнеет поздно. Башенные часы церкви Сан-Джакомо ди Риальто показывали шесть вечера, торговцы на рыночной площади готовились сворачивать свои дела. И звон колоколов церкви святого Джакомо вовремя напомнил молодому Морозини, что пришло время отвечать за свои слова.

Ночь Венеции была нетороплива, приближалась незаметно, убаюкивая негромким вечным плеском волн моря и шелестом воды каналов: бирюзово-зеленая днем, она обращалась в  аспидно-черную с приближением ночи.

Марко не стал пользоваться услугой семейных гондольеро, они, конечно же, отвезли бы его на остров призраков, но потом бы все разболтали отцу. А дело предстояло затейливое. Быстро сговорился с перевозчиками, а деньги решали все в таком деликатном деле, и отправился на место встречи с апулийцем. За те полчаса, которые уходили на путь до остова Повелья можно было снова подумать о том, что они собирались устроить этой ночью, об этом несносном, но симпатичном госте. Венецианец усмехнулся: это апулийский наглец был хорош! Уже несколько вызовов на честный поединок принял и провел такие схватки, что все задиры поняли: а он хорош! С коротким мечом, практической копией мечей древней республики, апулиец обращался отлично, в бою двигался ловко, и никогда не унижал своих противников - он словно показывал урок тем, кто пришел посмотреть на поединок.

Марко, как и большинство его друзей из старинных семей Венеции, спросил у отца: «Этот Пачино, почему его не поставят на место?» А отец усмехнулся ему и погрозил пальцем: «Он гость Серениссимы. Докучный, несносный, но гость. Он богат, он делает достойные подарки и расплачивается за свои проделки. Не так уж он и отличается от вас, молодых дурачков в своем желании безобразничать. Разбирайтесь между собой как хотите. Знаешь, что он хочет подарить Фоскари на день рождения?» Марко не знал, и Лоренцо Морозини не стал его мучить и рассказал, что молодой мерзавец заказал у лучшего мастера золотых дел забавную тросточку, украшенную жемчужинами. Тонкую такую тросточку. А когда мастер сказал, что эта палочка скоро переломится, апулиец пояснил, что назначение у предмета не простое, а особое: почесывать задницу. Намек на полноту дожа был несомненный, Франческо Фоскари с детства был полненьким парнем, а с возрастом еще больше потолстел, и чесалка задницы ему очень даже пригодится. Полезная вещь, если руки не достают.

Марко Морозини улыбнулся: проделка ловкая, и подшутил над дожем, и никак не призвать к ответственности - а цена вещицы в семнадцать тысяч дукатов... дорогой подарок, достойный подарок. Такие деньги швырять на глупости! Лучше бы с куртизанками прокутил.

Но и здесь апулиец вел себя вызывающим образом. Аль Пачино вовсе не жаловал куртизанок! Нет, он ими не пренебрегал - отвешивал комплименты, читал им свои стихи - стоит признать, потрясающие слова умел находить апулийский поэт, чтобы растрогать души. Со всем вниманием встречался Пачино с куртизанками, стал завсегдатаем на вечеринках молодежи и более солидного общества, и там блистал.

Аль Пачино не спал с куртизанками! Они его не интересовали как женщины! Сначала многие чуть брезгливо скривились, заподозрив молодого апулийца в склонности к постельным забавам содомийского характера. Но вскоре все узнали забавное: апулиец с удовольствием пользовался услугами жриц продажной любви. Но это были именно продажные женщины - не куртизанки, а путтаны - работницы самого низшего класса, с которыми куртизанки не имели ничего общего. При этом Пачино показывал класс: он посещал самые лучшие заведения, и платил за ночи щедро, слишком щедро, но за свои деньги со своим слугой они устраивали настоящие оргии, о которых уже шептались многие, на которых уже побывали многие, надев на лица маски, и признав - Пачино безобразник и развратник, но такой потешный! Он с хохотом ответил на прямой вопрос: «Почему он брезгует телами куртизанок?» - «А они что, у вас, в Венеции, промеж ног особые какие? У них там не вдоль, а поперек?» И общество шлюх смеялось, и все смеялись. А потом, в более пристойной встрече, Пачино ответил серьезней: «Не манит никто, не приглянулась. Всем хороши девочки, но не стоят их услуги в постели того, что им принято давать - я деньгам и более достойное применение найду». И наглый апулиец шел и заказывал подарок дожу на день рождения.