Аналогичный мир - 2 (СИ)

— Это? — спрашивает Джек, с интересом рассматривая собственную руку, и поднимает на Джима глаза. — Что это?

— Ну, если ты и это забыл… — бормочет себе под нос Джимми.

— Забыл, — радостно подхватывает Джек и смеётся. — Что это, Джимми? Забыл! Что это?

— Заткнись, — Джимми отвешивает ему лёгкий, почти отеческий подзатыльник. — Давай, приведи себя в порядок, а то вроде черномазого на торгах.

Джек растерянно хлопает глазами, смотрит на Джима, переводит взгляд на неё, явно не зная, что делать.

— Одевайся, — приходит она на помощь. И объясняет Джиму: — Он не понимает длинных фраз.

— Ну, конечно, — кивает Джимми. — Ты молодец, крошка…

…Элли расставила в сушке посуду, оглядела кухню. Да, Джимми ничего не заметил и не понял. Джек стал таким, что она даже испугалась. Наверное, именно её страх и убедил Джима. А потом Джеку стало плохо, он лёг прямо на пол и заснул. Джим попробовал его растолкать, но Джек уже не узнавал его и нёс чепуху. И она подтвердила, что Джек быстро устаёт. Полчаса — самое большее — и засыпает, где придётся. И Джим поверил. И решил, что Джек пока останется здесь. И сказал, чему учить его дальше. В основном, всё то же.

— Элли, — сильные и в то же время мягкие руки легли на её плечи. — Что с тобой?

Она, не оборачиваясь, откинулась назад, прислонилась к его груди.

— Ничего, Джек. Это я… так, это пройдёт.

Тёплые губы нежно касаются её виска.

Безветренной ночью тихо, как в могиле. Или в карцерном отсеке Уорринга. Фредди лежал без сна, тщетно пытаясь уловить мельчайший звук. Да, в Уорринге было… живее. Чёрт, вот привязалось! И ничего не поделаешь. Над снами человек не властен. Никогда не думал, что будет бояться собственных снов. И вот… только закроешь глаза, как опять…

…Войдя в торговый зал, он недовольно оглядывается. Находит же Волчок место для встречи, чтоб его…! Попробуй в такой толкучке выглядеть нужного человека, а уж нюхалок полицейских тут… да через одного. Но Волчок живёт перепродажей, это его официальный бизнес, и не Волчок к нему, а он к Волчку, так что играть приходится по чужим правилам. Невольно хмурясь, он проталкивается через толпу покупателей, зевак и посредников, взглядом отшвыривая от себя карманников.

— Привет, — выныривает из толпы Волчок.

— Привет, — кивает он.

— Слушай, дай мне… десять минут, не больше, клянусь. Как раз тут наклёвывается, погуляй пока, ладно, — частит Волчок и снова исчезает в толпе, даже не дождавшись его ответного кивка.

А он отправляется бродить по залу, равнодушно разглядывая — только, чтобы не выделяться из толпы — выставленный товар. Домашние, дворовые, взрослые, подростки, совсем мелюзга, мужчины, женщины, негры, мулаты, трёхкровки…. Что ж, Волчок делает здесь неплохие деньги. И не один Волчок. Но сам он таким ремеслом не займётся. И народу здесь слишком много кормится, и не только полиция, но и СБ за этим приглядывает, и душа у него к этому не лежит.

— Ну вот, — подкатывается к нему Волчок. — Всё уладил. Теперь так. Слушай.

Надо отдать Волчку должное: когда доходит до дела, то ни многословия, ни неопределённости. У Волчка всё чётко, выверено и прибыльно. Для самого Волчка. Но ссориться с ним Волчку очень невыгодно, и потому условия не очень щедрые, но и не прижимистые. Выслушав Волчка, он кивает, и сделку можно считать заключённой.

— Ну и отлично, — сияет Волчок. — Слушай, а ведь неплохой товар. Ты посмотри только. Дорого, конечно, но себя окупает.

Да, конечно, торчать у выставочного помоста и не обсуждать товар нельзя. Он смотрит в указанном направлении, рассматривает обнажённых до пояса красивых молодых мужчин. А Волчок трещит без умолку.

— А это вообще редкость. Такого я бы и себе взял, для своей, да свой спальник… слишком дорогое удовольствие. Как он тебе, а?

Смуглая красновато-коричневая кожа, чёрные прямые волосы косой прядью, но… но, чёрт, это же… Он не додумывает, а Волчок зудит:

— Купи, не пожалеешь. С одним, конечно, Палас не откроешь, но по заказам тоже можно хорошо взять. Попользуешь месяц и перепродашь. Спальник, знаешь, как окупается. Эй ты, а ну, подними глаза.

Он уже узнал Эркина, а Эркин, повинуясь голосу Волчка, поднимает голову и сейчас увидит его, покупателя, вот сейчас…

…Фредди, отбросив одеяло, сел на кровати. Чёрт, опять. Вот… срывая злость, он длинно забористо выругался. Липкий противный пот на лице и груди. Где он сигареты оставил? На столе? Нет, к чёрту! Сигареты не помогут. Тут напиться надо. Как следует. Как…

Он рывком встал и, не зажигая света, не одеваясь, пошёл к Джонни. Авось не разбудит. Холодный воздух на открытой веранде обжёг его, но не остудил.

В комнате Джонатана так же темно и тихо. Хотя, нет, дыхание слышно, ровное, спокойное… ладно. Фредди на ощупь, стараясь особо не шуметь, прошёл к бару, открыл его и провёл ладонью по бутылкам, отыскивая нужную. Где тут покрепче? Переставил их, Джонни, что ли?

Джонатан вдруг громко всхрапнул и повернулся на другой бок, лицом к стене. Фредди налил в два стакана и подошёл к дивану.

— Давай, Джонни, ты ж не спишь, я знаю.

Джонатан сел и старательно зевнул. Фредди негромко коротко рассмеялся.

— Меня не обманешь. Держи.

Джонатан взял стакан. Фредди сел на край дивана. Молча отхлебнули.

— Однако, — Джонатан, проглотив, покрутил головой. — Ты чего так распсиховался? Одних градусов намешал.

— Сны поганые вижу, Джонни.

Фредди покачал свой стакан, отхлебнул.

— И давно ты в сны веришь?

— Я не сказал, что верю, — Фредди зло повёл плечом. — Я их вижу. Как я с Волчком на торгах дела улаживаю и покупателя изображаю. И он как раз… на продажу выставлен. И смотрит на меня. Как я его покупаю, — Фредди снова отхлебнул. — Ладно, Джонни, всё, что ты мне скажешь, я уже сам себе сказал. Умом я всё понимаю, а вот…

— Ты сделал всё, что мог, — тихо сказал Джонатан.

— Нет, Джонни. Я должен был ему объяснить.

— Фредди, объяснить можно только тому, кто хочет понять.

— Знаю, — Фредди крутил стакан. — Я же сказал, Джонни, и знаю, и понимаю, да вот… — Фредди стаканом потёр грудь. — Ладно, Джонни, спи, я к себе пойду.

— Фредди…

— Я сказал, Джонни, — Фредди усмехнулся. — Свои проблемы я сам решаю. Мой долг мне платить.

— Фредди, — голос Джонатана стал угрожающим, — ты забыл уговор? Доходы и долги у нас общие.

— Этот долг я делить не буду.

— А я тебя не спрашиваю, — отрезал Джонатан.

Теперь оба молчали. Фредди допил свой стакан и резко выдохнул по-ковбойски. Джонатан кивнул. Видеть его Фредди не мог, но сказал:

— Спасибо, Джонни. Ты уже прикинул варианты?

— Да, — Джонатан поставил подушку торчком и откинулся на неё. — Надо ставить точки на той стороне.

Фредди присвистнул.

— И во сколько это обойдётся?

— Сколько это нам даст, тебя не интересует? — Джонатан сел поудобнее. — Отдача будет не слишком скоро, согласен, но связи у нас есть. Грех их не использовать, раз. Мы занимаем пустое место и можем ни с кем не делиться, два. И получаем законное право мотаться через границу, три.

— И дать наводку на парня, четыре, — закончил за него Фредди.

— Кому, Фредди? Мы пойдём исключительно законным путём. Система этого касаться не будет.

— А тамошняя Система? Если парень в стрёмниках…

— Сначала надо завязаться там, Фредди. Вне той Системы, конечно. А если… — Джонатан усмехнулся. — Не трепыхайся, ковбой. Раньше следующей осени мы всё равно этого ещё не потянем, кишка пока тонка. За год вы оба остынете.

— Джонни, ты не знаешь индейцев. Они не забывают и не прощают.

— Ну да, конечно. А ты откуда их знаешь? В Аризоне индейцев не было.

— Племён, да. Но по дальним ранчо… Ты просто не обращал на них внимания. Да и у ковбойского костра, Джонни, расой не считаются.

Джонатан кивнул.

— Знаю. Ты думаешь, среди ковбоев были индейцы? Хотя…

— Вот-вот, Джонни. Попадались. Они… ну, тут долгая история. Ты попал уже после Большой Чистки.