Аналогичный мир - 2 (СИ)

— Это ещё не всё.

— Теперь несъедобное, да? — догадался Дим.

— Да.

Тим отстегнул клапаны на накладных карманах на брючинах чуть выше колен и достал куклу и машинку. Протянул их детям. Но если Дим сам подставил ладони, принимая прозрачный пакетик, то Катя, словно испугавшись, только крепче уцепилась за Зину, и Тим положил куклу ей на колени. Улыбнулся Зине и достал из кармана рубашки коробочку, протянул ей.

— Это… — у него вдруг пересохло в горле, а вся смелость куда-то улетучилась. — Это тебе.

— Ой, — Зина растерянно смотрела на него, — как это?

— Это тебе, — повторил Тим и, как Кате, положил коробочку ей на колени.

И отступил, вернее, отступать ему здесь некуда, просто остался стоять, упираясь лопатками в край своей койки. Дим и Катя смотрели на него, потом Дим повернулся к Зине и удивлённо спросил:

— Мам, ты чего плачешь?

— Ничего, — Зина, всхлипнув, вытерла бегущие по щекам слёзы и встала. — Тима, спасибо тебе, Тимочка, — протянула ему коробочку. — Кольцо, оно ведь обручальное, да? — Тим кивнул. — Ну, так по обычаю, надень мне.

Тим взял коробочку и достал кольцо. Коробочку положил на тумбочку, а кольцо… Зина подала ему правую руку, и Тим надел ей на палец кольцо, как раз на безымянный впору пришлось.

— Ага, — вздохнула Зина, — и поцелуемся.

Тим нерешительно наклонился к ней и её губы, тёплые и мягкие, чуть солоноватые от слёз, прижались к его губам. Всего на несколько секунд, но ему и этого хватило. Он впервые целовался с белой женщиной. Да и вообще… Зина оторвалась от него, но не отошла, конечно, как понимал Тим, просто потому, что некуда. Её руки лежали у него на плечах, и Тим осторожно обнял её. Она сразу подалась к нему, и они поцеловались ещё раз. И опять застыли, глядя друг на друга…

— Пап! — ворвался к ним голос Дима. — Я пакет не могу открыть. И Катька… И чего мы сейчас есть будем?

— Сейчас, — сразу откликнулась каким-то новым певучим голосом Зина. — Сейчас всё будет, Димочка.

И всё было. Как-то сразу решили, что сейчас они поедят винограду, а остальное может и полежать, нечего всё зараз заглатывать. Зина заложила фрукты обратно в пакет, коробочку с кольцом и серёжками убрала в тумбочку и побежала в уборную мыть виноград, а Тим сел на койку Дима и аккуратно, по шву, вскрыл пакеты с машинкой и куклой. Дим обнаружил, что дверцы, капот и багажник открываются, а Катя — что шляпа снимается и у платья есть застёжка. И когда Зина вернулась, неся завёрнутую в полотенце гроздь, Дим и Катя сидели на коленях у Тима, втроём исследуя игрушки. Зина развернула полотенце и выложила обмытый и обсушенный виноград в лоток.

— Ну-ка, убирайте всё, чтоб не испачкать. И руки мыть, — весело скомандовала Зина и улыбнулась вскинувшему на неё глаза Тиму.

Помедлив, Тим кивнул и снял малышей с колен.

— Пошли, Дим.

— Ладно, — согласился Дим, кладя машинку на свою подушку.

Катя так же положила куклу и вопросительно посмотрела на Зину.

— Ну да, — кивнула Зина. — Пошли.

Тим, взяв полотенце, уже вышел, ведя за руку Дима.

В уборной было сравнительно тихо и малолюдно. Так что управились они быстро. Но когда вернулись, Зина с Катей уже были в отсеке.

— Ну вот, — удовлетворённо вздохнула Зина, когда все расселись. — Тима, а как же делить-то? К ней и подступиться страшно.

— А так!

Тиму снова стало легко и весело. Он поднял гроздь за черешок, аккуратно оторвал и раздал четыре маленьких кисточки, а остаток положил обратно на лоток.

— И вот так, за кончик держишь и по ягодке.

Длинные полупрозрачные, желтовато-зелёные ягоды так и таяли во рту, косточки и кожица глотались сами собой. Тим и Зина ели медленно, смакуя, а Дим с Катей управились быстро, и уже Зина оторвала им ещё по кисточке. И ещё раз.

Приканчивая третью кисточку, Дим посмотрел на отца.

— Пап, а ты ешь?

— Ем-ем, — успокаивающе кивнул Тим. — И… и мама ест.

Зина улыбнулась, помогая Кате справить с лопнувшей в пальцах ягодой.

— Вот так, Катюша, — и тут же утешила. — Ничего страшного, отстираю.

Оставшиеся виноградины Зина поделила опять на четверых. И теперь уже все ели, растягивая удовольствие. Доев, Дим вздохнул:

— Хорошо, но мало.

— Ага, — так же со вздохом согласилась Катя.

— Так уж заведено, — улыбнулась Зина. — Хорошего всегда мало.

Мокрым полотенцем она вытерла Кате руки и губы, потом Диму.

— А теперь одевайтесь и идите гулять до ужина.

Она быстро одела и закутала Катю, проверила, правильно ли застегнулся Дим или опять петли перепутал. Катя потянулась к кукле, но Зина покачала головой.

— Нет-нет, потеряешь. Так поиграйте. И машинку не бери.

— Это «линкор-люкс», а не машинка, — возразил Дим.

— Ну вот, — сразу нашлась Зина. — А ты её на двор, в грязь. Нет уж.

— Ладно, — подумав, согласился Дим. — Мы пошли, — и посмотрел на Тима, ожидая его слов.

— Идите, — улыбнулся Тим.

Когда Дим и Катя ушли, они с Зиной продолжали сидеть напротив друг друга. Зина подалась вперёд и взяла его руки в свои.

— Тима… — он поднял на неё глаза. — Тима, это… это очень дорого? Сколько… сколько ты потратил?

Тим улыбнулся, и помимо его желания в ответе прозвучало хвастовство.

— Семьдесят пять кредиток.

— Господи! — охнула Зина, не выпуская его рук. — Господи, Тима, это же… у меня всего двадцатка отложена, а ты… ты все деньги потратил, спасибо, такой подарок сделал, но… — её глаза наполнились слезами.

Тим вдруг ловко пересел к ней, не разнимая рук.

— Зина, — неожиданно легко получилось у него, — у меня есть деньги. Я не все брал. Ещё… есть ещё. Я хорошо зарабатывал, — и, видя её недоверчивое удивление, улыбнулся. — Я шофёр. И автомеханик. Ну? Показать деньги?

Зина покачала головой, неотрывно глядя на него.

— Нет, нет, Тима, ты что, я верю тебе, ты ведь… но… столько фруктов…

— Детям нужны фрукты, — просто ответил Тим. — Я… когда у меня были деньги, я покупал Диму. Яблоки. Или ещё что. Но было лето. И солнце. А сейчас солнца нет. И врач говорил, что Диму нужны фрукты. А Катя, она же ещё меньше… — он замолчал, переводя дыхание.

В казарме стоял ровный дневной шум: голоса людей, смех и плач детей, шаги, скрип кроватей, хлопанье дверей. Когда Тим замолчал, Зина улыбнулась.

— Ох, Тима… — и вдруг заговорила о другом: — Я завтра стирать пойду, всё грязное собрала, и твоё, и Димочкино. А вещи все я в тумбочку сложила. Чтоб не узлом, а аккуратно. Постираю, выглажу, в баню пойдёте, чистое оденете.

Тим слушал и кивал.

— Ты… — она запнулась. — Ты как рубашки меняешь?

— Через два дня на третий, — несколько виновато ответил Тим и вздохнул. — Я знаю, что надо каждый день, но всего три смены, я не успеваю стирать.

— Ничего, Тимочка, пока уж так, а когда устроимся, осядем, там уж заведём по всем правилам, — закивала Зина, прикрывая своё смущение. У неё и так не получалось, да и всего две смены: одна на тебе, другая стирается, это если каждый день менять, так от одной стирки разлезутся, и из прачечной тогда не вылезать, а тут и других дел полно. Да и все раз в неделю меняют, когда в баню ходят. Она опустила глаза, увидела свои руки и искрящееся колечко. Вздохнула и подвинулась к Тиму, положила голову ему на плечо. — Я только схожу, попрошу, чтобы мне серьги вдели, и постираю всё.

— Ты… ты раньше не носила серёг? — упавшим голосом спросил Тим.

— Да как угнали, — Зина снова вздохнула и закрыла глаза. — Отбирали всё, мне ещё повезло, дали самой вынуть, другим с мясом рвали. Они уж заросли у меня за столько-то лет.

— Так, — Тим осторожно высвободил левую руку и обнял её за плечи, — так тебе понравились? Серьги?

— Спрашиваешь, — Зина улыбнулась, не открывая глаз. — У меня за всю жизнь такой красоты не было… — она всхлипнула.

— Ты плачешь? — удивился он.

— Это от радости, — объяснила Зина, теснее прижимаясь к нему.

Время шло неощутимо, но что-то заставило Тима посмотреть на часы. Посмотрел и тихонько присвистнул.