Стрелка (СИ)

Стоило Харальду Суровому, последнему из викингов, получить стрелу в горло в конце уже выигранной битвы при Стамфорд-Бридже 25 сентября 1066 года, как сражение было проиграно.

Аналогичных примеров в истории множество. Смерть сюзерена освобождает от присяги ему, и войско немедленно разбегается. Уникальное исключение — битва на Косовом поле. Милош Обелич убил султана, но турки не успели разбежаться: наследник — Баязет — был здесь же и сумел остановить бегство.

Целые государства, типа Великой Бургундии, растаскиваются за пару месяцев после смерти государя вчерашними, вполне лояльными государю, вассалами.

«Служили делу, а не лицам» — это из историй про дерьмократию и либерастию. Здесь взводом командует не лейтенант, а конкретный Иванов. Убили Иванова — всё. Присланный Петров — нам никто и звать никак. Вот ежели он нам понравится, ежели мы ему присягнём… Начальству проще распихать таких людей по другим подразделениям.

Сюзерена — сняли, его люди — ничьи люди. «Преданных» — в приданные, в «пристебаи». К кухне — последними, в бой — первыми.

Осознание повсеместности «культа личности» в феодализме, отсутствие в здешних управляющих структурах подготовленных резервов на замещение, «построенных в затылок», а то и прямое уничтожение государями своих потенциальных преемников, тяжёлые формы дезорганизации, вплоть до длительных династических войн, возникающие в подобном образом управляемых обществах, просто навязывали «личный террор» в отношении сюзеренов.

Я не был первым на этом пути. Ассасины-хашшашины Ибн Саббаха уже лет 70 довольно эффективно действуют на Востоке. Я лишь несколько смягчил формы навязываемой мотивации, подкрепив своих «потьмушников» материально и технически.

Резан, сняв сапоги и штаны, влез в Волгу и пытался отстирать снятые с Лазаря шмотки. Продолжая негромко ругать меня:

– Ведь говорил же я, ведь втолковывал! А она, баба-дура, ничего слушать не хотела! «Он мне обещал, он мне клятву дал…». Да хрена ей с той клятвы!

– Погоди. Об чём это ты?

– Да об тебе! Аспид злокозненный! Сразу тебя давить надо было. А она…

– Ещё раз. И — помедленнее. За что давить?

– Да за всё! Ты ж, сука плешивая, что — думаешь, ковы твои никому невнятны?! Да все хитрости твои — у тебя на лбу написаные! Всё ж видать! А эта дура…! И дурень сопливый…

Из последующих ругательств, плевательств и посылательств постепенно вырисовалась картинка моего поведения «при взгляде с той стороны».

Итак, я злобный тать и мошенник, который поссорился с шишами Зуба и их убил. Продолжая свои злодейства, проник в боярскую усадьбу, выбранную в жертву для своего разбойного промысла, воспользовавшись начавшимися родами бедняжки-полонянки и Радиным человеколюбием. Обдурив хозяйку с майном и зверски изнасиловав её, заставил пообещать старшую дочку себе в жёны. Засим напросился в поход, чтобы Лазаря извести, а самому, по возвращению, жениться, получить шапку и взять под себя вотчину.

Для погибели Лазаря я, в неизбывной злобности своей, не стал ждать боя, а устроил ссору с нурманами. Именно что в присутствии Лазаря, возложив на него ответственность, как на старшего в отряде. На которого злоба этих нехристей и оборатилася.

Подставил бедняжку неискушённого, прельстив его чистотой телесной с ежедневными омовениями. Что и вызвало желания похотливые в чёрных душах этих белобрысых схизматов.

А ныне, соврав насчёт болячки своей, отправил невинного агнца ко львам рыкающим на заклание, сам же от такой «чести» увернувшись.

Теперь Лазаря, во избежание насмешек и ссор придётся отправить назад, в Тверь. А я, сволота приблудная, к этим гадам и аспидам блондинистым — подольстюсь, сапоги им по-вылижу, после чего князь мне хоругвь отдаст — я ж хоть и пришлый, но — боярич. Тогда я вернусь из похода с честью, славой и богатством. Стану зятем, боярином, вотчинником. А бедняга Лазарь будет пребывать в унижении, утеснении и пренебрежении.

– Змей ты сатанинский. С хитростями своими. Только как хошь, а служить я тебе не буду. Вот хоть режь — не буду.

Резан уже выбирался из воды, укладывал мокрое тряпьё, когда я подскочил к нему, отвернул ворот-стоечку на рубахе, ткнул пальцем в шею.

– Холоп?

– Ты! Чего дёргаешь?! Да…

«Боевой холоп». Во всём мире рабовладельцы так или иначе вооружали своих рабов. Римские патриции являлись на Форум в сопровождении толп своих двуногих скотов и разгоняли законные собрания полноправных римских граждан. Но, пожалуй, только в России государство из рабов веками формировало армию. Для защиты системы, самого рабовладения.

«Быта ему на службе на коне, в пансыре; в шеломе, в зерцалех, в наручах, з батарлыки, в саадаке, в сабле, да за ним три человеки на конех, в пансырех, в шапках железных, в саадацех, в саблях, один с конем простым (запасным), два с копьи, да человек на мерине с юком» — так записывали в Разрядных книгах Московского царства. В этом перечне все, кроме «него» и коней — холопы.

Из рабов-крепостных набирались рекруты во времена Российской империи. Превратить наиболее униженную, бесправную часть населения Империи в её опору, в славных «суворовских чудо-богатырей» — это куда круче прусской шагистики для наёмников, тут ещё и мозги хорошенько промывать надо.

– Страхи твои — выдумки старческие. Молчать! Утром попрошу Лазаря — он тебя мне продаст. Или отдаст за безделицу. Дошло? Уж как я на дураке старом отыграюся… Мало не покажется. Вотчина ваша мне нафиг не нужна, у меня своя — вчетверо больше, вдесятеро лучше. Молчать! Патриот Епифановки, итить тебя ять… Я обещался Лазаря вернуть живым. У меня сказано — сделано. Обещанное выполню. А тебе, ежели живыми вернёмся, выпрошу вольную. Твою мать! Верить — не верить — твоя турбота, твоя печаль! Я лгать просто не могу! Богородица не велела. Да! Факеншит! Именно Божья Матерь именно мне! Лично! Уелбантурю к едрене фене! И пошёл ты нахрен со своими… раздолбать тебя коромыслом, домыслами!

Резан хмыкал, крутил головой, всемерно изображал тотальное недоверие к моим словам, но деваться ему было некуда: кинуться на меня драться он, в присутствии Сухана, не рискнул. А иные проявления чувств — не соответствовали их накалу.

Лазарь тяжко пыхтел во сне. От его выхлопа в округе засыхали кусты и дохли насекомые. Хорошо, что по темноте мы не видели этого Апокалипсиса. К моей радости, кровотечение прекратилось, мы подхватили своего предводителя, потащили на овчинке к своему костру.

– Резан, скажем так: боярич вечером погулял круто, принял на грудь через меру, зашибся где-то. Теперь пару-тройку дней отдыхает. Хоругвь ведёшь ты. По временной нетрудоспособности командира.

– А ежели благородного требовать будут?

– Посылай ко мне. Чего глядишь? Я — боярский сын. Хоть христом богом поклянусь. Свежий прыщ смоленского князя Романа Ростиславовича. Перекреститься? Побожиться? Землю есть?!

Мои философские рассуждения в Смоленске по теме: «без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек» — оказались правдивы и актуальны. Я тут вообще никто, «прыщ на ровном месте». Но «прыщ» — княжеский. От чего этот матёрый мужик, битый, резаный-рубленный Резан хоть как-то, но меня слушает. А не режет насмерть без разговору, как татя или другого подозрительного простолюдина.

Лазарь… ничего, оклемается, молодые — живучие. Худо если звон пойдёт… вот с такими, как Резан говорит, результатами… вплоть до всеобщей травли и расформирования подразделения…

Герой нескольких войн, председатель Объединённого комитета начальников штабов, госсекретарь США Колин Пауэлл как-то сказал, что солдат в бою должен быть уверен, что товарищ прикроет ему спину, а не беречь от него задницу. По-английски это звучит ещё забавнее: американцы используют слово «back» для обозначения и того, и другого. И «героя» сразу же ушли в отставку.