Время Рыцаря

– То есть мы придем в замок, Ришо нас спрячет и, возможно, познакомит с Николасом-хозяином, если тот жив и вернулся с французами, как обещал?

– Совершенно верно. Только не собираетесь ли вы тянуть за собой в замок эту шайку приблудных англичан? Пускай себе направляются в Гасконь или куда им там нужно… Это их жизнь, их время, а вы подумайте о себе. Позаботьтесь лишь по возможности о сменной лошади, и вы спокойно доберетесь до Курсийона. А сейчас пойдемте, я покажу вам лаз.

– Что ж, давайте посмотрим… – Альберт нахмурился, слова Крушаля одновременно интриговали и вызывали отторжение. Но спорить с агентом не стал. В конце концов, любая информация может пригодиться.

Они покинули сад и пошли вдоль старой наружной стены. Наклон постепенно становился все круче и круче, пока они не оказались в лесу и не начали спускаться еще ниже, скользя по траве и хватаясь за ветки деревьев, чтобы не упасть. Вскоре в просветах показалась серая полоска асфальтовой дороги и Крушаль стал шарить взглядом по зарослям. Взяв трость под мышку, он руками раздвинул кусты, ничуть не смущаясь тем, что пачкает свой светлый пиджак, и неожиданно сноровисто нырнул в зелень. Альберту ничего не оставалось, как последовать за ним. Прутья высокого кустарника царапали лицо, историк невольно жмурил глаза, а когда открыл, очутился в сумраке, пропахшем сырой землей. Они находились в маленьком овражке, со всех сторон их окружал густой папоротник, сверху нависали кроны деревьев, а впереди затаилась в глубине расселины железная калитка.

– Давайте-ка ключи, – сказал Крушаль, взяв в маленькую руку тяжелый висячий замок. – Надеюсь, не придется возвращаться за масленкой.

Альберт протянул связку, и Крушаль, перебрав ее сухими цепкими пальцами, ухватил один большой ржавый ключ и сунул его в забитую паутиной замочную скважину. К удивлению Альберта замок открылся почти сразу.

– Вот и пригодился нам третий ключ, – довольно сказал Крушаль и тут же добавил, заметив удивление Альберта: – Этому замку и калитке, конечно, не восемь веков. Время от времени все заменяется. Ну, пойдемте. Я как чувствовал и прихватил маленький фонарик.

'Конечно, чувствовал, – подумал Альберт. – Иначе зачем тебе днем фонарь… Вот только почему ты не переоделся соответственно месту?' Историк был значительно выше агента, и поэтому ему пришлось сильно пригнуться, чтобы втиснуться в узкий низкий проход. Крушаль же шел, лишь слегка пригнувшись, деловито шаря лучом по стенкам грубой кладки, сочащимся сыростью. Под ногами временами хлюпало. Альберт чувствовал себя без света очень неудобно, фонаря Крушаля не хватало, и для уверенности приходилось высоко поднимать ноги. Тогда он достал свой телефон. Яркий экран сносно разгонял тьму под ногами. А тоннель уверенно вел наверх.

– И этим лазом я должен буду идти? – почему-то шепотом спросил Альберт. – А вы уверены, что он уже существовал в 1370-м?

– Я же говорю: Николас им ходил. О, у него было время все разведать…

– И вы, я смотрю, здесь не в первый раз.

– Да уж… Мы, продавцы недвижимости, и не в такие места залезаем, – отшутился агент.

Альберт зацепил плечом прогнившую деревянную опору и с потолка посыпался песок, большей частью попав за шиворот. Историк тихо выругался и пригнулся еще ниже. Спина от неудобной ходьбы уже ныла.

– Скоро-скоро уже, – бормотал впереди Крушаль. Его пыхтение становилось все тяжелее. – Только осторожнее…

Тоннель временами становился уже, и тогда даже агент пачкал светлые плечи своего пиджака, потом опять расширялся, и тогда Альберт мог идти свободнее. Наконец они дошли до каменной лестницы, а точнее, до ее развалин, потому что большинство ступеней было сбито. Скользкие камни качались под ногами, тяжело было держать равновесие, и метров пятнадцать вверх пришлось карабкаться при помощи рук. Гнилая деревянная дверь, которой заканчивалась лестница, была приоткрыта. При попытке распахнуть ее пошире она чуть не оторвалась и лишь чудом удержалась на одной ржавой петле.

– Ну вот, – Крушаль выпрямился и огляделся, беспорядочно дергая фонариком – рука у него дрожала. – Мы уже в таком месте, каким пугают детей. Вот тот коридор – в темницу. Была ли здесь комната пыток, не знаю, но есть застенки с цепями в стене. Это будет справа. Но нам некогда, посмотрите потом. Пойдемте сейчас в бывшие жилые помещения.

Альберт послушно пошел вслед за агентом налево, они поднялись по небольшой лестнице в коридор с довольно гладким полом. По крайней мере, историк больше не спотыкался, а высокий потолок позволял идти свободно. Крушаль вскоре остановился, долго светил в какую-то нишу, а затем громко сказал:

– Нам сюда! Запомните хорошенько, Альберт, это и есть комната Ришо. Давайте зайдем, Николас тоже проводил здесь кое-какие свои опыты.

Крушаль зашел в нишу, повозился в темноте с очередным замком, причем тот клацнул на удивление мягко, легко открыл хорошо смазанную дверь и резко остановился, так что Альберт от неожиданности чуть не наступил ему на пятки.

– Смотрите, – сказал Крушаль. – Да тут целая лаборатория.

Альберт выглянул у него из-за плеча и тоже стал водить взглядом вслед за пятном света от фонаря. Посредине комнаты с одной узкой бойницей, расположенной, очевидно, прямо над землей, стоял письменный стол, беспорядочно заваленный бумагами. Вдоль стен тянулись деревянные шкафы с книгами и стеклянные витрины с разного рода колбочками и мензурками. В одном из углов находилась жаровня, а в другом – большой переносной обогреватель. Шнур от него шел к удлинителю, а тот, в свою очередь, вился к бойнице. От этого удлинителя питались еще настольная металлическая лампа, большой торшер, а также какие-то непонятные приборы на металлическом столике на колесиках. Крушаль шагнул вперед и включил торшер. Мрак ушел из комнаты, и она стала выглядеть еще более странно.

– Только не говорите, что вы не знали о существовании этой комнаты, – медленно произнес Альберт, заходя внутрь.

– Если бы я хотел ее скрыть, я бы вас сюда не привел, – уклончиво ответил Крушаль. – Только оставьте домыслы на потом. Предлагаю лучше поискать упоминания о манускрипте.

– Может быть, поднимемся, переоденемся, возьмем термос с кофе и приступим? – спросил Альберт, осторожно вороша бумаги на столе.

– И вы называете себя историком? – теперь сарказм прозвучал в голосе Крушаля. – Мне казалось, настоящий историк забыл бы обо всем на свете, если бы ему представилась возможность здесь поработать. Напомню еще, что от манускрипта зависит ваша жизнь. Так неужели вам еще нужен допинг в виде кофе?

– Почему нет? – Альберт криво улыбнулся.

– Вот скажите, какая энергия заставляет человека действовать? – спросил Крушаль, опираясь рукой на стол. Видно было, что он порядком устал.

– Жизненная сила? Жажда жизни?

– Это очень абстрактные понятия, и вы вряд ли их расшифруете. А самая сильная энергия – это интерес. И в любой тайне неиссякаемые запасы этого самого интереса. Разгадывая тайну, забывают про сон и еду. А иногда и про жизнь с ее жаждой.

Альберт поежился то ли от холода, то ли от намека на непростую ситуацию, в которой он оказался, и, ничего не ответив, включил обогреватель, сразу же застрекотавший сверчком.

– Месье Крушаль, вы займитесь книжными шкафами: мне достаточно сложно бегло читать по корешкам, – попросил Альберт, решительно меняя тему. – А я для начала разберу бумаги на столе.

– Что ж, с удовольствием помогу вам, – ответил агент, всем своим видом показывая, что он здесь все-таки случайно, но раз уж так получилось, поможет в меру своих сил.

Включив лампу на столе, Альберт принялся перекладывать документы, попутно мучая Крушаля вопросами о подземелье. Но агент почему-то потерял к происходящему интерес, отвечал немногословно, и лицо у него было недовольным и скучающим.

– В ящиках стола не забудьте посмотреть, – лишь напомнил Крушаль, перейдя ко второму шкафу.

Однако Альберт не спешил, ибо многое из того, что он нашел на столе, его заинтересовало. Это были копии манускриптов на латинском, а также книги, ветхие и не очень, листы бумаги, исписанные косым дерганым почерком. Но историк не читал все подряд. Чтобы внимательно разобрать только то, что лежало на столе, не хватило бы и месяца, Альберт же чувствовал, что предназначенный ему документ лежит где-то на поверхности. Даже стало обидно: неужели он выглядит таким зеленым, что французы решили затеять с ним эту игру? В причастности управляющего ко всей этой истории Альберт уже не сомневался. Он открыл ящик стола. На листке писчей бумаги было крупно выведено ручкой: 'Tractatus de rebus naturalibus et supernaturalibus'.