Аналогичный мир - 2 (СИ)

Один из них — волосы до плеч и ремешок поперёк лба — что-то сказал. Эркин пожал плечами.

— Не понимаю. Говори по-английски или по-русски.

— Совсем язык забыл? — удивился индеец.

— Я и не знал его, — угрюмо ответил Эркин. — Чего надо, спрашиваю.

Индейцы переглянулись.

— От племени давно отбился? — спросил уже другой.

Спросил миролюбиво, и Эркин ответил уже спокойно.

— Я питомничный. С рождения раб.

Разговор шёл по-английски, и трудностей не возникало.

— Давай тогда с нами.

— Мы вон тоже… из разных.

— Решили вместе держаться.

— Смотрим, ты возле беляков всё.

— Я с ними в первом лагере, ну, промежуточном, был, — дружелюбно ответил Эркин. — Стоящие мужики.

— Ты работал где? Ну, после Свободы.

— На мужской подёнке крутился. А летом пастухом. А вы?

— Кто где. Но тоже…

— По мелочам крутились.

— Я в имении дворовым.

— А я так… по мелочи. Хреновый заработок.

— Что говорить, — согласился Эркин.

Разговор самый обычный, как и в курилке, только по-английски.

— Думаешь, в России лучше будет?

Эркин пожал плечами.

— Хуже, чем здесь, не будет, так уже хорошо.

— Думаешь? Русские — те же беляки, — возразили ему.

— Пока не так выходит.

— Пока!

— Да, жрём-пьём на халяву, а переедем…

— Да-а, за каждый кусок стребуют.

Эркин с интересом посмотрел на сказавшего. Мысли о том, что за житьё в лагере придётся расплачиваться, ему и раньше приходили в голову, но впервые кто-то другой сказал об этом вслух.

— И что предлагаешь?

— Пробиваться на Равнину. К своим.

— Да, свои прикроют, помогут.

— Одному совсем хреново.

— Я не один, — спокойно сказал Эркин.

— Да плюнь…

— Бабу везде найдёшь.

— Им только покажи, сразу набегут.

Эркин еле заметно прищурил глаза.

— А что, на Равнину только одиноких пускают? — равнодушно спросил он.

Они рассмеялись.

— Нет, это мы сами решаем.

— Ну да.

— Нам беляки здесь охренели, чтоб их ещё там терпеть.

— Если б она у тебя хоть метиской была…

Эркин сжал кулаки в карманах, но говорил по-прежнему спокойно: их пятеро, да и за драку в лагере точно без визы останешься.

— Это чего ж так?

— Ты что?!

— Совсем ни хрена не петришь?!

— Кровь сберечь надо!

— Ну, про чистоту расы я ещё в питомнике наслушался, — усмехнулся Эркин. — От надзирателей. Нет, с меня этой хренотени хватит.

— Значит, что? Отбиваешься?

— Ну, смотри сам.

— Посмотрю, — кивнул Эркин.

— Валяй, подлипала.

— От охранюги слышу, — сорвался Эркин.

— Если б не виза… Мы б тебя… — последовало длинное ругательство.

— Если б не виза, я бы вас всех сразу отметелил, — твёрдо ответил Эркин. — Валите. Я вас не звал.

— Сам вали…

Последовавших за этим слов Эркин не понял. Но разошлись одновременно. Никто не хотел первым показать спину.

Отойдя на несколько шагов, Эркин осторожно оглянулся: не идут ли за ним.

Нет, отвалили. Ну, и хрен с ними. Если на Равнине такие порядки, на фиг ему это нужно? Чистота расы понадобилась, вот дураки, не допороли их, что ли? Ну, да это их проблемы. А вот то, что за съеденное и прожитое платить придётся, это уже хуже. С деньгами у них с Женей лучше, чем у многих, но всё равно мало. Хорошо, если платить придётся не сразу, а, скажем, по частям выплачивать, год там или два. Хотя… а если не найдёт он постоянной работы? Тогда совсем паршиво.

И подходя к курящим возле пожарной, как ему объясняли, лестницы у мужского барака, он, здороваясь улыбками и кивками со знакомыми, искал взглядом своих. Да, Фёдор, Грег, Роман, Тим — они ему свои. А не эти… Ну их к чёрту, и думать незачем. А вот о главном… До обеда, правда, немного осталось, так хоть поболтать… Вон Фёдор чего-то врёт, и все ржут. Эркин втиснулся в общий круг и, хотя пропустил начало очередной байки, смеялся вместе со всеми.

А потом все повалили на обед, и он так и не поговорил ни с кем о возможных выплатах. Ну, да ладно, ещё успеется. И Жене он пока тоже ничего говорить не будет, чего её беспокоить раньше времени.

Женя улыбнулась ему, Алиса, как всегда, с ходу вцепилась в его руку. И как всегда, в обеденной суматохе и неразберихе с местами и сменами толком и не поговоришь. Женя только сказала ему, что с Алисой всё в порядке, психолог назвала её развитой девочкой. Эркин кивал, весьма смутно представляя, что бы это значило. Но гордый вид Алисы и довольная улыбка Жени… нет, ему больше ничего не надо.

— А как у тебя, Эркин?

— Всё нормально, Женя.

Свои тревоги из-за тестов он уже забыл. Раз визы на этом не потеряешь, то и думать об этом нечего.

После обеда Женя повела Алису спать. А Эркин отправился на поиски укромного места, где бы можно было немного размяться и потянуться. Лагерь достаточно велик, но и народу навалом. Никогда не знаешь, где и на кого нарвёшься.

В прошлый раз он забрёл на что-то похожее на тренировочную площадку в питомнике. Но на остатках снарядов висели мальчишки-подростки и бегала совсем уж мелюзга. Ему в такой компании точно не с руки. И сегодня он миновал площадку и пошёл в развалины. Может, среди них отыщет свободное местечко. Мальчишки и здесь лазают, ищут неведомо чего, но если он будет первым, то и шугануть в своём праве.

Видимо, большинство обитателей лагеря было занято обедом, и Эркину сравнительно быстро удалось найти подходящий пятачок. Когда-то это был дом, одноэтажный, похожий на барак, но на одну маленькую казарму. Крыши нет, сильно пахнет затхлой плесенью, полуосыпавшиеся стены. Эркин огляделся. Нет, не похоже, чтобы здесь недавно кто-то был. И если не шуметь, не привлекать ничьего внимания, то… то можно будет неплохо размяться. А что холодно, так это пустяки. Главное — не начинать резко, чтобы не порвать мышцу, а потом… потом в баню сходить, прогреть всё. И дождь кончился — совсем хорошо!

Эркин ногами отгрёб к стенам обломки, расчищая себе ровный пятачок для опоры. Шапку засунул в карман, снял и пристроил куртку, расстегнул манжеты на креповой рубашке и вытащил её из джинсов для свободы движений. И медленно, сцепив пальцы на затылке, потянулся, разминая мышцы. Выгнулся назад, вправо, влево, по кругу, ещё раз, увеличивая размах, включая плечевые, тазовые суставы. И чувствуя, что прогрелся, начал уже полный комплекс. Кроме, конечно, тех упражнений, которых в штанах не делают. А догола раздеваться и холодно, и рискованно. Так, если кто увидит, то можно и отшутиться. А те упражнения… не-ет, ему это совсем ни к чему.

Ещё летом на выпасе Эркин почувствовал, что мышцы качать ему не надо, не хочется, что упражнения на растяжку, на гибкость приятнее. А в Бифпите в гостиничной ванной рассмотрел себя во весь рост в зеркале и даже удивился: никогда такого не видел. И в госпитале парни удивлялись его «мяс ам». Говори ли, что налит ой. Хотя… чего удивляться? Он — просроченный, первый такой, что полную силу набрал.

Он уже вошёл в темп, поймал ритм и тянулся на полном размахе, в прыжках, с переворотами, шалея от радости владения собственным телом, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. И чуть не выругался в голос от досады. Хуже нет, когда разогреешься, и на махе остановишься.

Эркин плавно закончил упражнение, встал и оглянулся.

Она была в том же светлом плаще, что и тогда в автобусе. Стояла в дверном проёме — сама дверь валялась на полу — держась за косяки руками в тонких кожаных перчатках и смотрела на него, улыбаясь. Как ни в чём не бывало.

Эркин нахмурился. И чего этой… красотке здесь понадобилось? Вот принесла нелёгкая. Мужика или пацана он бы запросто шуганул. Хоть по-русски, хоть по-английски. А эту… ну, что с ней делать? Он поймал себя на том, что по привычке отвёл в сторону и вниз глаза, покраснел от досады на самого себя и буркнул:

— Ну и чего?

— Ничего, — ответила она тоже по-русски. — Продолжай, я посмотрю.

Ещё чего! Эркин сердито повернулся к ней спиной и стал заправлять рубашку в джинсы.