В третью стражу. Трилогия (СИ)

   "Безумие, страсть, амок..."

   Такое уже случалось и под этими небесами, и под иными. Случалось, было, есть, будет... Но, не в этом дело. Суть в том, что сама Вильда перестала относиться к произошедшему с ней как к чему-то невероятному. И уж точно не считала

все это

зазорным. Вот это обстоятельство было без сомнения самым странным даже на фоне всех прочих изысков их коллективной "патологической" психологии. Впрочем, если уж речь зашла об изменениях...

   - Куда мы едем? - спросила Вильда, но Баст лишь улыбнулся таинственно, повернувшись к ней вполоборота:

   - Узнаешь! - пообещал он. - Увидишь!

   А ей и не важно было на самом деле, куда и зачем. Едут и едут. Главное - она с ним, а он с ней. И спросила Вильда лишь затем, чтобы Баст ей улыбнулся. Просто улыбнулся, и все. А еще затем, что ей захотелось услышать его голос, а ехали они по дороге на Шпандау, и только что по левую руку от них осталось Ванзее. Баст свернул направо, и значит, они направлялись в лесной массив Бабельсберг и обязательно не просто в лес, а к воде, - на берег Хавеля - туда, где легче дышится даже в такую жару, как сегодня. И тут уж не нужна была ни дедукция мистера Холмса, ни наблюдательность и острый ум патера Брауна, чтобы догадаться, что именно находится в большой плетеной корзине, которую Баст "в тайне" от жены спрятал за спинками сидений.

   "Будем прощаться..."

   Ситуация была более чем прозрачна. Вдвоем, а не втроем, на лоне природы, где можно поговорить, не опасаясь чужих ушей. Сегодня, после

вчера

...

   Вчера Баст почти весь день провел на Принц-Альбрехтштрассе. Чем он там был занят, Вильде, разумеется,

не сказали

. Хорошо хоть, что знала теперь, где и кем он служит. А подробности...

   "Подробности в такого рода делах оглашению не подлежат".

   Сформулировалось весьма гладко и очень по-чиновьичьи, так что Вильда даже усмехнулась про себя, но "улыбки" не вышло. Было грустно, и причиной тому - не само даже расставание, хотя теперь, после того, как все изменилось, разлука - разлука и есть. Ощущалось во всем этом и что-то еще помимо скорого отъезда Себастиана, что-то очень личное, даже сокровенное, что жило и болело в душе ее мужа, в той ее части, куда Вильде - увы - нет хода, но что она, чем дальше, тем лучше улавливала своими непрерывно "развивающимися" чувствами.

   Странное ощущение. Иногда ей казалось, что

это

всего лишь хмель любви, заставляющий видеть и слышать то, чего нет. Но со временем Вильда поняла, что не ошибается. Возможно, все это существовало в Басте и раньше, но дистанция, которую он держал, не давала ей уловить тонкую эманацию скрытых в глубине его души чувств. Однако могло случиться и так, что это не она изменилась, а он, и у Вильды даже гипотеза имелась относительно причин случившейся с ее мужем перемены. Во всяком случае, еще недавно она полагала, что все дело в "уникальном жизненном опыте", выпавшем на долю Себастиана фон Шаунбурга, имея при этом в виду то, что философы вроде Ясперса, Шиллинга или Кьеркегора называют "пограничным состоянием".

   "

Перед лицом смерти

..." - вспомнился ей пример, приведенный одним из этих философов.

   "Или это у Ницше?"

   Но как бы то ни было, теперь она была уже не настолько уверена в своей "теории", как несколько месяцев назад. Хотя, если откровенно, дело не в том, отчего так происходит, а в том, что на самом деле творится с Бастом, а с ним явно что-то было не ладно. И, хотя он успешно скрывал свои чувства от остальных, от нее - и, скорее всего, от Кайзерины, - Себастиан закрыться не мог. Женщины, тем более - влюбленные женщины, чрезвычайно чувствительны к некоторым нюансам. Так что хотел того Баст или нет, Вильда его глубоко запрятанную, странную и необъяснимую боль почувствовала. Что-то - как отголоски дальней грозы - прорывалось, несмотря на все барьеры и рогатки, что установил Себастиан фон Шаунбург на пути к своей душе. Что-что, а это он умел: быть, или вернее, казаться холодным логиком, чуждым излишней эмоциональности, столь любезной сентиментальным бюргерам.

   "Но Баст не бюргер".

   О, да, риттер фон Шаунбург никак не бюргер, но, разумеется, Вильда имела в виду нечто совсем иное.

   Между тем автомобиль съехал с дороги и по узкой просеке - с осторожностью человека, идущего через болото - выехал на зеленую опушку, полого спускающуюся к самой воде. Между травой и медленной водой Хавеля виднелась узкая песчаная полоска.

   - Здесь? - спросил Баст.

   - Чудесно, - откликнулась Вильда, которой нравилась игра в галантность. Вот Кайзерина определенно не приняла бы игры. "Зачем спрашивать, если ты уже все решил?" - спросила бы Кейт. Но Вильда не Кейт...

   - Спасибо, Ви, - улыбнулся Баст и заглушил двигатель.

   Он опять понял ее с полуслова, а она? Могла ли она похвастаться таким же пониманием мужчины, которого любила?

   "Я безумно влюблена", - произнесла она мысленно.

   Однако фраза ей не понравилась. По смыслу, вроде бы, верно, а все равно - пошлость.

   - Сюрприз? - улыбнулась она. - Пикник? Вдвоем? - подняла бровь, решительно позволяя себе то, чего еще ни разу не позволила. - Ты уезжаешь? Один? С Кайзериной?

   - Как много вопросов, - притворно испугался Баст и, выйдя из машины, обошел ее спереди, чтобы открыть дверцу со стороны Вильды. - С какого начнем? - он распахнул дверцу и подал Вильде руку. - С первого или последнего? Или поговорим о нас?

   - О нас?

   Вот тут он ее действительно удивил. Разговор начистоту, имея в виду их "тройственный", с Кайзериной, союз, - последнее, что Вильда могла ожидать от своего мужа. Она даже и намекать на эту щекотливую тему не предполагала. Однако заговорил он...

   - Я...

   Но Баст не закончил фразы, сбился. Он! Сбился! Что?!

   - Вероятно, - сказал Баст после секундной паузы. - Я должен сказать тебе то, что так ни разу и не сказал.

   Сейчас его голос звучал ровно, но Вильда почувствовала "нерв", ощутила напряжение, охватившее ее мужа, увидела "игру чувств" в его глазах.

   - Ты замечательная женщина, Ви, - сказал он. - Ты красавица и умница. И у тебя есть сердце, а не только... мозги.

   "А что ты хотел сказать сначала?"

   - Душа... - объяснил Баст то, что имел в виду, говоря о сердце. - В общем, я думаю, ты это знаешь, но я обязан все-таки сказать вслух. Я тебя люблю, Вильда.

   "Господи! - успела подумать Вильда, вспыхивая от его слов, как сухой хворост от искры. - Как же трудно тебе даются самые простые слова?!"

   Она качнулась к Басту, почувствовала объятия крепких рук и вкус его губ, и окончательно потеряла голову.

   Но время, к сожалению, лечит такие внезапные "недуги" слишком быстро. Прошло сколько-то упоительных минут "вне себя", быть может, полчаса, но никак не больше, а она уже могла дышать и слышать, и видела вещи такими, как они есть.

   - Как думаешь, вода холодная? - спросила она, поднимаясь с травы.

   - Не знаю, - покачал головой Баст, он улыбался и смотрел на нее с нескрываемым восхищением.

   - Баст! - рассмеялась Вильда, взмахивая руками. - Не смотри на меня так! Я не гравюра Вёлфля!

   На самом деле она наверняка была много лучше всего того, что могли изобразить Вёльфль или Вегенер. Там ведь всего лишь гравюры, штрихи на бумаге, а здесь живая красивая женщина в ... Ну, в общем, после приступа бурной страсти она осталась в одних чулках. Черт знает, как это у него получалось, но порой она не успевала даже сообразить, что Баст ее раздевает, а одежда - вот она, - разбросана по всей комнате. А может быть, дело было вовсе не в нем, а в ней, в том, что с ней происходило, когда Баст ее обнимал?