Аналогичный мир - 2 (СИ)

Уже в автобусе Дим никак не мог успокоиться, так его потрясла эта машина.

— Пап, а этот… линкор — хорошая машина?

Тим пожал плечами, вешая на крючок у окна пальтишко Дима.

— Смотря для чего.

— Нуу… пап, ну, расскажи про «линкор». Ты же знаешь, — и, видя, что Сашка с Шуркой и дядя Гриша смотрят на них, гордо сказал: — Папка всё про машины знает. Всё-всё. И… — большая ладонь Тима легла на его колено. Дим запнулся и тут же нашёлся: — И умеет всё-всё.

— Ну что, Тим, — улыбнулся Грег, — уважь, расскажи про «линкор». Я таких машин раньше не видел.

— Это «линкор-люкс», — смущённо улыбнулся Тим. — Он только на хорошей дороге хорош. А так… управление мягкое, но в уходе капризен.

— Работал на нём? — спросил Сашка.

— Так, — Тим неопределённо покрутил ладонью в воздухе, — налаживал пару раз. Ну, и в пробных проверял.

— Понятно, — кивнул Шурка. — А ещё какие «линкоры» есть?

— Есть, — кивнул Тим. — «Линкор-тревел» для путешествий. Он надёжный, ему дорога не особо нужна, кроме, ну, уж очень густого старого леса, везде пройдёт. «Линкор-фургон» — это тоже для путешествий и… для всякого. Дом на колёсах.

Разговор завязывался очень интересный. Дим весь сиял и вдруг, случайно поглядев в окно, вскрикнул:

— Пап! Война!

Тим круто развернулся к окну, одновременно пригибая голову Дима, почти сталкивая его с кресла на пол. За окном проплывали чёрные развалины каких-то домов.

Тим перевёл дыхание и убрал руку, помог Диму опять сесть прямо.

— Нет, Дим, это… это просто… — Он запнулся, не находя нужных слов. — Война кончилась, Дим.

— Да-а, — протянул Дим, — я помню. Пап, а мы в лагерь едем?

— Да.

— А на Горелое Поле нас не завезут? Тогда тоже говорили: в лагерь и на работы, а привезли туда.

Во внезапно наступившей тишине голосок Дима оглушительно звенел на весь автобус.

— Нет, — твёрдо ответил Тим.

— А Горелое Поле…? — начал было Сашка, но замолчал, получив тумаки сразу с трёх сторон: от Шурки, перегнувшегося к нему Грега и неожиданно ловко дотянувшегося до него с заднего сиденья Терёхи.

— Димка, а у тебя какая машина есть? — спокойно, будто ничего не случилось, спросил Грег.

— А никакой! — Дим отвернулся от окна и стал объяснять: — вот осядем, определимся, тогда с деньгами полегче станет, а уж тогда…

Постепенно страшная тишина, вызванная словами Дима о Горелом Поле, сменилась ровным гулом обычных разговоров.

Вдоль дороги всё чаще мелькали развалины, виднелись ямы воронок и рвы окопов, заросшие за лето травой, но всё ещё заметные. Автобусы въезжали в район боёв. Грег посмотрел на мелькнувший в окне указатель и присвистнул.

— В столицу едем.

Тим, как раз достававший для Дима шоколад, бросил короткий взгляд на пейзаж за окном и кивнул.

Развалины очень заинтересовали Алису.

— Мам, а это что? — и вспомнив что-то: — Это война, да?

— Да, — кивнула Женя, зябко передёрнув плечами. — Это война.

— Да-а, — вздохнул кто-то. — Война-войнища.

— Ну, кому войнища, — откликнулся ещё кто-то, — а кому и войнушка.

— Ага-ага, кому война, так тётка зла, — радостным голосом: наконец-то подходящий повод — почти пропела женщина, сидящая перед золотоволосой. — А кому война, так и мать родна.

— Да уж, — сразу поддержали её. — Кто потом с кровью умывался, а кто на пуховых перинках лёживал.

И заметался по автобусу разговор о сволочах и стервах, что сладко ели да мягко спали, когда всем, ой, как худо пришлось. Не называя, не обращаясь, по-русски и по-английски, со смаком и сочными подробностями…

Эркин участия в разговоре не принимал, с жадным, как у Алисы, любопытством глядя в окно. Фёдор не выдержал.

— Ты что, бомбёжек не видел?

— Нет, — мотнул головой Эркин. — Я ж в имении был, его не бомбили.

— А-а! Ну, смотри-смотри. Хочешь, поменяемся?

— А… ты?

— Я уж насмотрелся, — Фёдор судорожно сглотнул.

Эркин посмотрел на него, покачал головой и сел прямо. И тихо, даже как-то виновато сказал:

— Я совсем не знаю… войны.

— Не жалей, — так же тихо ответил Фёдор, — интересного там нет. А это… — он кивком показал на окно, — это не война, это так, следы. Понимаешь… Ты вот мёртвых видел?

— А как же? — даже удивился вопросу Эркин. — Конечно, видел.

— Мёртвыми не только люди бывают. Понимаешь… это трупы. Всё трупы. Домов, заводов там, городов… Понимаешь?

— Я понимаю.

— Ну вот, — Фёдор потёр лицо ладонями и улыбнулся. — Была бы душа жива, а остальное… нарастёт. Будем жить, так и проживём, и наживём.

— Ага, — согласился Эркин, откидываясь на спинку кресла.

Золотоволосая сидела неподвижно, словно не слыша всех этих разговоров и намёков, глядя перед собой холодно застывшими глазами. Да, она знала, на что шла. Знала, что будет трудно. Это её решение, и она не отступит. Она всегда добивалась своего. И никогда не жалела о сделанном. И не сделанном — тоже. Как там было сказано? «Человек, возьми всё, что ты хочешь, но заплати за это настоящую цену». Да, примерно так. Ну что ж, за всё надо платить, и это… это её цена. Она не отступит, нет… За что они её так…? Да как всегда. За всё сразу и ни за что конкретно. Это надо выдержать, пережить. И помнить, что бывало и хуже. И могло быть намного хуже. Это — не самое страшное.

Женя поглядела на Эркина. Спит? И, как всегда, почувствовав её взгляд, он повернул к ней голову и открыл глаза. Улыбнулся. И снова опустил веки. А улыбка так и осталась на его губах. Женя удовлетворённо вздохнула и села поудобнее, расслабилась. Боже, ну, чего она так устала? Ладно, всё в порядке, всё будет хорошо, ей можно и отдохнуть.

Дим разглаживал обёртку от шоколада, любуясь блестящей фольгой и уже не обращая внимания на мелькавшие за окном дома и деревья. Тим достал из сумки разговорник и теперь просматривал его, проверяя себя. Судя по ровному тихому гулу, многие заснули. Он бы тоже поспал, но мало ли что увидит и вспомнит Дим… лучше быть начеку. Едва не проболтался малыш… Что он грамотный, это можно и не скрывать, об этом даже хозяева знали, а остальные рабы если не знали, то догадывались, а уж сейчас-то… но вот об остальном… чем меньше об этом будут знать, тем лучше…

…Он спокойно с привычной тщательностью и аккуратностью, разбирает, чистит и собирает пистолеты. Рядом сидит Дим и восхищённо наблюдает за процессом.

— Пап, а ты стрелять умеешь?

Он молча кивает.

— А мы постреляем?

Глаза у Дима блестят, щёки разрумянились. Он улыбается сыну.

— Кого?

— Чего кого? — не понимает Дим.

— Ну, кого мы будем стрелять?

— А… а просто так, — уже спокойнее предлагает Дим.

— Просто так не стреляют, только в кого-то.

— Тогда не надо, — вздыхает малыш…

…Тим улыбнулся воспоминанию. Всё-таки он однажды, проверяя заново перебранную и отрегулированную им машину, взял с собой в пробную поездку Дима и, отъехав подальше, завёл машину в лес. Там и пострелял немного. Проверил и себя, и оружие. Оказалось, всё помнит и может. Дим был доволен, радостно визжал при каждом попадании. Он взял тогда с Дима слово молчать. И, в общем, малыш держался. Вот только сегодня… ещё бы чуть-чуть… ну, да ладно. Ничего особо страшного не случилось. Разрешение у него есть, лишь бы не лезли с вопросами. Что, да откуда, да почему. Но и это пустяки. А вот если Дим опять начнёт во сне видеть Горелое Поле и кричать… будет плохо. А остальное всё — пустяки.

Сопровождающий посмотрел на часы, тихо о чём-то поговорил с шофёром и громко объявил по-русски:

— Через полчаса будем на месте.

И разбуженные его голосом люди зашумели, задвигались, собирая разложенные и развешенные вещи.

Эркин проморгался, протёр кулаками глаза и спросил Фёдора.

— Ты знаешь, где мы?

— Столица, похоже, — поглядел в окно Фёдор. — Атланта. Не бывал никогда?

— Нет, — честно ответил Эркин, поднимая спинку кресла.

Фёдор покачивал головой, глядя на развалины, только кое-где не то что разобранные, а так… немного расчищенные.