В третью стражу. Трилогия (СИ)

   Но и это было еще не все. На "сладкое" ей подали королевское блюдо. "Павлин в перьях" или "лань в марципанах". Впрочем, иронизируй или нет, а сообщение, что завтра в госпиталь приедет Виктория Фар, заставило Кайзерину всплакнуть вполне искренними слезами.

   4.

Два солдата, таверна "Маковый луг", Эль-Эспинар, Испанская республика, 21 января 1937 года 9 часов утра

.

   В полуподвальном помещении таверны было сумрачно и тесно. Низкий сводчатый потолок, сложенный из мелких камней на растворе, маленькие полукруглые и как бы подслеповатые окна под потолком, да и то лишь в одной из стен. Неистребимый запах вина, табака и мужского пота... По утреннему времени таверна пустовала. Хозяин неторопливо возился за стойкой, что-то переставляя там, устраивая и налаживая. Старик в ветхом пальто и шляпе с обвисшими полями пил вино - перед ним на столе стояли бутылка и глиняная кружка, - да двое молодых мужчин завтракали за столиком под окном. Они ели крутые яйца, ветчину и козий сыр с серым - утренней выпечки - хлебом и запивали все это местным некрепким пивом. Между собой они почти не разговаривали, разве что обменивались порой ничего не означающими репликами..

   - Пиво так себе, - сказал по-немецки один.

   Он был худ, но жилист и, на вид - крепок, с твердыми чертами лица и темными волосами. Глаза у него тоже были какие-то темные и "сумрачные".

   - Не спорю, - ответил второй мужчина, прожевав хлеб и сыр. - Но это лучше, чем ничего.

   Этот был небольшого роста и очень светлый, хотя Испания успела наложить на него свою печать: соломенные волосы выгорели, белая веснушчатая кожа загорела.

   - Оригинальное мнение, - усмехнулся "темный". - Главное, оптимистичное.

   - Чем тебя не устраивает мой оптимизм? - спросил "светлый".

   И тут зазвонил телефон.

   Телефоны в этих местах все еще оставались редкостью, да и по военному времени работали не так чтобы уверенно. Но в "Маковом лугу" был старенький "Эрикссон", и последние два дня связь не прерывалась.

   - Кто из вас сеньор Риклер? - спросил хозяин таверны, покричав немного в трубку телефона.

   - Я Риклер, - сказал светловолосый мужчина, вставая из-за стола.

   - Вам тут из штаба фронта...

   - Спасибо, - мужчина подошел к стойке и взял протянутую хозяином трубку. Теперь стало видно, что он в военной форме, а на поясе - кобура с револьвером.

   - Да, - ответил он в трубку по-испански. - Риклер на проводе.

   - Нет, - произнёс он через какое-то время, выслушав собеседника. - Никаких проблем.

   - Кортеж выехал в пять тридцать утра, - сказал он тихо, вернувшись за столик. - К обеду будут здесь.

   Сейчас он говорил по-немецки, но чувствовалось, что этот язык - как, впрочем, и испанский - ему не родной.

   - Тогда, еще по кружке? - предложил черноволосый. - Ты заказывай, а я выйду, "свистну" ребятам.

   - Давай, - согласился Янек Блум и поманил рукой хозяина таверны. - Еще два пива, дон Лазаро, - сказал он, переходя на испанский. - И, может быть, у вас есть кровяная колбаса?

   - Обжора, - фыркнул Курт Хениг, вставая из-за стола, и пошел на улицу.

   5.

Алексей Николаевич Володин, он же

Федор Кравцов он же Тео, он же дон Теодоро или полковник Теодоро, полевой госпиталь республиканской армии

в

Эль-Эспинар, Испанская республика, процедурный кабинет, 21 января 1937 года 10.20 утра.

   - Разрешите, товарищ военврач 2-го ранга? - спросил Вересов, заглядывая в кабинет.

   - Проходите, товарищ... - Кравцов покачал головой и едва заметно усмехнулся, - техник-интендант 2-го ранга.

   Вересов вошел в процедурную и плотно закрыл за собой дверь.

   Кравцов сидел за столом и что-то записывал в раскрытый блокнот. Он был одет в армейскую форму, с двумя шпалами и медицинскими эмблемами в петлицах, поверх накинул белый врачебный халат.

   - Нравлюсь? - улыбнулся он Вересову и закрыл блокнот.

   - Вы не девушка, - улыбнулся в ответ лейтенант, - зачем вам нравиться?

   Он тоже был в чужой форме и с чужими знаками различия, но при их службе к маскараду привыкаешь быстро.

   - Можно? - Вересов обвел глазами комнату.

   - Нужно, - кивнул Кравцов. - Садись. Кури. Рассказывай.

   В процедурной стояла обычная мебель, оставшаяся от прежних хозяев, но догадаться в каком качестве использовали эту комнату при "графах с маркизами" не представлялось возможным.

   - Спасибо,

Алексей Николаевич

, - имя-отчество Кравцова старший лейтенант выделил особой интонацией, но сам "виновник торжества" даже бровью не повел.

   Вересов достал пачку папирос, вытащил одну, обстучал и неторопливо закурил.

   - Группу "Интеллигента" выявили, - сказал он, выдохнув облачко сизоватого дыма и присаживаясь к столу.

   - Уверен, что это именно он? Не ошибаешься? - Кравцов тоже достал портсигар, но закуривать не спешил.

   - Не уверен, но похожи... Хотя, черт их знает! - Вересов заметно нервничал, и Кравцов прекрасно понимал, почему. Операция входила в завершающую фазу, и все - буквально все - легло теперь грузом невероятной ответственности на плечи старшего лейтенанта Государственной Безопасности.

   - Сколько их? - спросил Кравцов.

   - Семеро, - ответил Вересов, - или восемь. Двоих мы опознали. Матео Стоцци... исключен из ИКП вместе с Бордигой. В одна тысяча девятьсот двадцать девятом закончил специальные курсы при Разведупре штаба Красной Армии. Следы теряются в начале тридцатых. Есть мнение, что работал в Мексике и Аргентине.

   - Серьезная птица... - Кравцов открыл портсигар, но чисто машинально. - А я все думал, что за спец у них такой завелся? Знаешь, Иван Константинович, я ведь его помню. Встречались году в двадцать восьмом или девятом... Колоритный псих, вот и запомнился. Кто второй?

   - Ференц Йокаи из Будапешта. Троцкист. Засветился в Париже в окружении Седова...

   - Они уже получили сообщение?

   - Получили, - кивнул Вересов. - Я хотел спросить... а что же товарищ Якир?

   - Спросил, - Кравцов достал сигарету, закурил. - Командарма предупредят. Сюда он не приедет, но выяснится это в самый последний момент. И группу следует кончать никак не раньше начала концерта. Это ты понимаешь?

   - Понимаю.

   - Тогда повторим, - предложил Кравцов. - Допустим, концерт начинается в два часа дня...

   - Примерно без четверти двенадцать они получат отмашку из Штаба фронта и начнут выдвигаться к развилке. Другого места мы им, в принципе, не оставили, но на всякий случай, у меня приготовлен запасной "кортеж". Вблизи, конечно, не прокатит, но издали вполне. А нам всего-то и надо, - занять их на пару минут делом.

   - Кто у тебя в поле? - "товарищ военврач", мысленно одобрительно кивал, но внешне оставался бесстрастно-холодным, чтобы не распускать молодого сотрудника.

   - Ломов и Шварц.

   - А в "кортеже" кто?

   - Гера Овсиенко.

   - Тогда, порядок, - согласился Кравцов, но и он чувствовал такой уровень напряжения, что впору пару из ушей повалить от сварившихся "вкрутую" мозгов. - Дальше, пожалуйста.

   - Кончаем их "в поле"... - лейтенанту все эти репетиции уже смертельно надоели, но он стоически продолжал повторять "домашние заготовки".

   - Работаем максимально тихо, но, с другой стороны, расстояние почти километр по прямой, и на пути холм, поросший деревьями... Должно хватить. Вчера проверяли. В госпитале выстрелы не слышны, но на всякий случай у нас есть два "испанских" патруля. Они любят пострелять, это все знают. Скажут, поймали террористов. Одного доставляем сюда, если удастся - двоих. Но и остальных потом к делу подошьем. Главное, чтобы здесь - на концерте - паника началась, но это, я уверен, в наших силах. Среди зрителей будет сидеть несколько наших людей, они же потом и свидетелями будут. Двое - испанцы, один - поляк. С нами никак не ассоциируются, с коммунистами тоже. Поляк вообще анархист. Испанцы из профсоюзов. Они подтвердят, что стрелял... Ну, кто там будет поцелее, того и стрелком назначим.